Наконец стражники отчаялись найти что-то в лагере и несолоно хлебавши отправились обратно в город. Вслед им летели заверения капитана, что он всегда готов сотрудничать с имперскими властями и выдаст преступников при первой же возможности. А потом мы снова стояли перед шатром Седого. Все еще сверкая глазами, он уставился на нас. Молчание длилось целую вечность, и тишина, после недавнего рева, казалась просто оглушительной. Даже наемники, вновь окружавшие нас, молчали. Седой ощупывал нас взглядом, будто товар на рынке. Я почувствовал, что меня тщательно взвесили, обмерили, разобрали на составляющие и оценили каждую из них. Только я так и не понял — к какому же выводу пришел капитан, осмотрев нас.
— Хрен с вами, — наконец вынес свой вердикт Седой. — Если со стражей справились, то драться умеете. Болезней нет?
Мы покачали головой.
— Два сребреника в месяц и жратва. Отправляйтесь в десяток Ламила. О правилах он вам сам расскажет. — Седой еще раз смерил нас взглядом и скрылся в своем шатре.
— Два сребреника? — Кислую рожу Черного надо видеть своими глазами. — Да я…
— Что «ты»? — перебил Червь. — Ты сейчас должен сидеть в подвале и радовать слух стражи своими воплями.
Я, конечно, полностью согласен со словами Червя. Но и недовольство Черного мне понятно. Поэтому я все же не удержался:
— Лосик, два сребреника — это хоть каждому? Или на всех?
— Каждому, каждому, — успокоил нас Лосик. — Это для поддержания штанов. А еще есть доля с добычи. Так что не переживай — без денег не останешься!
— Если не пропьешь или не проиграешь, — усмехнулся Крин. — Ну что, пошли к Ламилу?
— А оружие и что там еще полагается дадут? — осведомился я, когда мы двинулись к нашему десятнику.
— Копье и щит. Может, еще что-то, если повезет. Сами, ребята, все добудете. Как заработаете…
— А где купить? — тут же осведомился Червь. — И сколько будет стоить?
Лосик и Крин переглянулись.
— Ну-у-у… Если деньги есть… — протянул Лосик. — Как остановимся в баронствах, где есть товар хороший, за три сребреника на каждого, справим вам доспех и оружие нормальное подберем.
Я запустил руку в карман. По счету в таверне я заплатить по понятным причинам так и не успел. Так что вся сегодняшняя добыча продолжала оттягивать мой карман. И у Червя — тоже. Я постарался припомнить наш разговор, когда только встретились в таверне, — вроде же обсуждали улов за день? — выходило, что на двоих у нас около одиннадцати сребреников. И еще сколько-то, если действительно, как заметил Крин, не пропил все, должно быть у Черного. Я посмотрел на Червя — рука того тоже в кармане. Похоже, мыслим мы одинаково, усмехнулся я про себя и уловил в глазах друга ответную усмешку. Мы оба, не сговариваясь, посмотрели на Черного.
— Один сребреник и ногат с десяток. — Тот тоже вытаскивал руку из кармана.
— Поможете со снаряжением разобраться, — спросил я наемников, — когда придем туда, где можно купить?
— Да запросто! — хлопнул меня по плечу Крин. — А вот и Ламил!
За последним рядом палаток перед нами открылся небольшой пятачок. Трава здесь была вытоптана до такого состояния, что… Собственно, она там была вытоптана просто в ноль — до голой земли. А точнее, учитывая стоящую последние дни жару, — до состояния пыли. И на этом пятачке под командованием здоровенного, не меньше бедняги Гроилла, наемника истекали потом пятеро.
— Щиты выше, свинорылы! — надрывался здоровяк. — Клони, чтоб тебе до конца дней одних коров драть, в ногу шагай! Левой, копыто тебе в пасть!..
Пятеро наемников, как я понял — тоже новобранцы, выстроившись линией, шагают в клубах пыли из одного конца пятачка в другой. Разглядеть их подробно практически невозможно. Единственное, что хорошо видно, — это то, что оголенные до пояса тела бедолаг уже практически черны от пропитанной потом пыли. Линию щитов я назвал «линией» только из вежливости. На самом деле то один, то другой из новобранцев или выбивался немного вперед, или чуть отставал. Видимо, из-за этого Ламил так зверствовал.
— Хэй, Ламил! — Несмотря на фингал, голос Крина звучал весело. — Я тебе новых людей привел!
Здоровяк отвлекся от пятерых истязаемых и подошел к нам. Новобранцы сразу же остановились и, не теряя ни мгновения нежданно свалившегося на них отдыха, попадали кто где стоял. Ламил, подходя к нам, только скривился, заметив краем глаза такое безобразие. Он остановился перед нами, хлопнул по плечу Лосика и Крина, а потом уставился на нас оценивающим взглядом. Мы с Червем и Черным в ответ уставились на него. Борьба взглядов продолжалась несколько мгновений.
— На хрена мне эти дохляки? — Судя по вопросу, который задал Ламил, результаты нашей оценки были неутешительны.
— Седой их принял, — заступился за нас Лосик. — Отойдем в сторонку?
Ламил и наши сопровождающие отошли на десяток шагов, и принялись что-то обсуждать. Мы переглянулись. Потом посмотрели на отдыхающую в пыли пятерку.
— И все это за два сребреника… — пробормотал Черный.
— Лучше так, чем попасться стражникам, — ответил ему Червь.
Наемники продолжали разговор. Крин ожесточенно жестикулировал, показывая время от времени на нас. Ламил то кивал, то мотал головой. В конце концов они, видимо, договорились. Ударили по рукам, и Лосик с Крином, помахав нам, исчезли среди палаток, а Ламил направился в нашу сторону.
— В строй! — буркнул он, указав рукой на других солдат десятка, и тут же гаркнул на них: — Вы, мать вашу, какого там расселись? Становись!
Солдаты неохотно подняли щиты и с видимым усилием поднялись сами. Мы встали рядом.
— С сегодняшнего дня у нас в десятке трое новеньких. — Ламил прохаживался перед строем. — Для них и для тех тупых баранов, которые, может быть, успели позабыть, — меня звать Ламил. Я — ваш десятник и обращаться ко мне не иначе как «господин десятник»!
Мы водили глазами за расхаживающим десятником. Туда-сюда, туда… Вот он остановился перед нами и гаркнул:
— Как звать?
— Меня? — пролепетал Черный.
— Молин! — одновременно с Черным ответил Червь.
— Если у тебя вместо башки хотя бы гномья задница, — Ламил подошел к Черному вплотную, — то ты должен вспомнить, что я менее мгновения назад назвал себя.
— Чер… — Червь вовремя ткнул Черного в бок, и тот успел исправиться: — Баин!
— Алин! — тут же представился я, не дожидаясь повышения внимания Ламила к моей персоне.
— Алин… Баин… — пробормотал Ламил, отойдя на пару шагов, и вдруг резко указал на Червя. — Ты — червь!
Мы все втроем чуть не сели. В глазах каждого из нашей троицы, наверное, вспыхнул один и тот же вопрос: откуда он знает? Видимо, наши ошарашенные лица произвели на Ламила благоприятное впечатление. Такой реакции он и добивался. Расплывшись в улыбке, десятник перевел указующий палец на Черного, который стоял рядом с Червем:
