Я поискал, чем бы бросить в Молина, и, не найдя, ограничился тычком по ребрам. Судя по тому, что Молин, зашипев, отшатнулся в мою сторону, такую же реакцию вызвали его слова и у сидевшего слева от него Баина.
— Шуточки у тебя… — недовольно произнес Баин. — Доведет тебя твой язык когда-нибудь…
Молин пробурчал что-то о людях, не имеющих никакого чувства юмора, и затих. Впрочем, ненадолго.
— Ни у кого пожрать нет ничего? — спросил он, прислушиваясь к бурчанию в животе. — После всего этого целую лошадь сожрал бы!
— Вот сейчас еще какая-нибудь тварь выползет… — Баин, не закончив, поднялся и огляделся по сторонам. — А все-таки, где мы оказались?
Со стоном, вторящим урчанию желудка, вслед за ним поднялся и Молин:
— Давай осмотримся? Алин, ты как?
— А меня уже никто не спрашивает? — сердито спросил Ламил. — Или вы уже не в моем десятке?
— Разрешите осмотреться, господин десятник? — Баин, спрашивая, даже попытался вытянуться.
— Каждый раз, как вы, трое, идете осмотреться, что-то происходит. То крабы, то те твари наверху… — Десятник ткнул пальцем в светящийся потолок, но, чуть помолчав, тяжело вздохнул. — Ладно, осматривайтесь. Только не встряньте еще куда-нибудь.
Шевелиться не хочется вообще, но я заставил себя подняться и догнать друзей. Обходя сидящих тут и там наемников, мы отправились в обход островка, на котором оказались. Света переплетение светящихся нитей давало немного, но достаточно, чтобы пусть неясно, но кое-что видеть вокруг.
— Баин, у тебя рожа синяя, — хихикнул вдруг Молин.
— На себя посмотри! — отмахнулся Баин. — Сам синий, будто неделю уже как сдох.
— И воняет от тебя так же! — поддержал я.
— А сами вы что — благоухаете? — обиделся Молин.
— Ладно, мы все синие и все воняем! — Я хлопнул друга по плечу, предотвращая намечающуюся ссору. — После тех джунглей…
— Ну да, — согласился Молин. — Зато мы живы! А те бедолаги, которые наверху и в джунглях остались, сейчас, думаю, воняют еще хуже. Потому что мертвы…
— Осторожнее, раздери тебя!.. — зашипел кто-то, кому Молин неловко наступил на ногу. — Смотри, куда прешь!
— Извини, брат! — бросил через плечо Молин.
В ответ же мы услышали утверждение, что дикий эльф брат Молину, а заодно и всем нам, шляющимся вокруг непонятно зачем. Молин только неопределенно хмыкнул.
— Вон какой-то проход. — Баин указал на темную дыру в светящейся стене.
— Мы оттуда выплыли, — отмахнулся Молин. — Точно помню, что оттуда.
Баин пожал плечами и отправился дальше.
— Молин, где же твоя любовь совать везде свой нос? — подколол я друга. — Где жажда приключений?
— На голодный желудок я жажду только пожрать, — ответил он.
— А то ты был сыт, когда полезли в ту дыру, где ты чуть в яму не провалился, — напомнил Баин. — Помнишь, ты еще золото думал здесь найти? А вон еще проход.
Новая черная дыра, по моим прикидкам, располагалась как раз напротив той, откуда мы прибыли. И выглядела точно так же.
— Из одной дыры вода затекает, — я почесал затылок, — а через другую — вытекает…
— А ты как думал? — удивился моей непонятливости Баин. — Иначе весь этот зал затопило бы.
— Как по-вашему, что это вообще за зал? — спросил Молин. — Зачем здесь озеро, этот остров?
— Может, та пирамида, под которой мы оказались, — какой-то храм, — предположил я.
— Ну да, ты у нас специалист по храмам, — припомнил мою недавнюю подколку Молин. — Много ты храмов видел, под которым озера?
— Я вообще не видел храмов, кроме храма Дарена в Агиле, — ответил я, — и под ним ни разу не был.
— А я вообще не уверен, что мы еще под той пирамидой, — подключился к обсуждению Баин. — Она вроде не такая большая. Мы же по проходу прямо бежали, потом желоб и эта вот река подземная… Думаю, пирамида осталась где-то далеко позади.
— А это тогда что? — Молин обвел рукой пещеру.
— А я откуда знаю? — удивился Баин. — Сам только что тот же вопрос задал.
— Ну, высмотрели что-то?
Увлекшись разговором, мы не заметили, как обошли по кругу весь островок и снова вышли к Ламилу. Десятник уже снова встал и выглядел гораздо лучше, чем когда мы его оставили.
— В стене, вокруг, два прохода, — доложил Баин. — Один — через который мы сюда приплыли, а куда второй ведет — неизвестно.
— И то хорошо, — кивнул Ламил и пояснил: — Значит, не придется возвращаться тем же путем, которым сюда пришли. К тем тварям…
— Кто его знает, — вздохнул Баин, — куда ведет второй проход. Чтоб там не было еще чего похуже…
— А что там за штука? — Молин не дал уже раскрывшему для ответа рот десятнику сказать ни слова и указал в центр островка.
Там возвышался какой-то столб или скорее постамент, как для статуи. Невысокий, если считать в масштабе всей пещеры, — всего чуть выше человеческого роста. Или полтора роста… Диаметром, кажется, не более пяти шагов… Я заметил его, еще когда мы обходили островок, но особого интереса он у меня не вызвал. Торчит себе, как чирей на одном месте, и торчит. Ничего интересного в нем, собственно, нет.
— Любопытство таки победило голод! — важно произнес Баин. — Поздравляю, Молин! Наконец-то ты пришел в себя.
— Да ну вас! — Молин отмахнулся и зашагал к заинтересовавшему его объекту.
Мы с Баином синхронно посмотрели на десятника, тот пожал плечами, и мы бросились догонять Молина. Он как раз задержался, снова, видимо, наступив на кого-то, и молча выслушивал очередную тираду в свою честь.
— Извини, друг. — Баин положил руку на плечо сидящего наемника, который костерил Молина. — Темно здесь…
— В голове у него темно, — буркнул наемник и отвернулся, давая понять, что не хочет больше иметь с нами никаких дел.
Мы остановились у основания постамента. Вблизи он оказался гораздо выше, чем когда мы смотрели на него от кромки воды. Почти в два человеческих роста. И шириной — больше пяти шагов. Шагов семь — не меньше. Но при таком освещении ведь не мудрено ошибиться, разглядывая что-то издалека.
— Факел бы… — вздохнул Молин. — У меня от этого голубого света уже скоро глаза болеть начнут. И не видно почти ничего.
— У тебя есть еще один рукав на рубахе, — ответил Баин. — Только он насквозь мокрый, копья у тебя нет, и огниво тоже, скорее всего, промокло.
— Вот спасибо! — пробормотал Молин, осматривая постамент и к чему-то примеряясь. — Помог…
Мы обошли постамент вокруг. Ничего интересного — черный камень, на котором в странном здешнем свете еле просматривались линии стыка блоков, из которых постамент был построен. Молин оглянулся назад — ближайший человек лежит больше чем в десяти шагах.
