– Так нечестно, – простонала я.
Осознаю, что в этой игре мне не победить, и меняю тактику:
– А как же основное действо?
– Мм-м? – Его большой палец медленно проникает в меня.
Сжимаюсь, помню, что там больно, но он скользит все глубже, а боли нет, есть только удовольствие, какая-то его новая, более глубокая грань.
– Да, я об этом, – начинаю задыхаться, – только классический секс предполагает несколько иное орудие проникновения.
– Надеешься, что классика даст тебе шанс безмолвствовать? Ошибочное предположение, Ким, весьма ошибочное.
Он вынимает палец, в последний раз касаясь чувствительного места, и устраивается между моими ногами.
Жутковато немного, учитывая, как больно он умеет делать. Жутко, страшно, но почему-то все тело охвачено трепетом предвкушения. В сочетании с мыслями: «Я тебя сделаю, монстр бесстыжий», – упоительное ощущение. Он приподнял меня, поглаживая бедра, затем придвинулся ближе.
– Готова? – Я чувствую его прикосновения к самому краю запретного. – Я войду осторожно, Ким, будет неприятно – скажи.
– Неприятно! – воскликнула я.
– Правда? – насмешливый тон, и он скользнул туда, где недавно танцевали пальцы, чтобы начать осторожно и дразняще поглаживать.
Я взвыла. И уже собиралась напомнить о планах по классическому сексу, как Сонхейд перешел к действиям, войдя внутрь, медленно, осторожно наполняя меня собой… И так же медленно он входит глубже, пробуждая во мне какое-то первобытное чувство покорности. Я замерла, не желая даже пошевелиться, чтобы не потерять и частички этого волнующего проникновения, ощущая его так глубоко, что, казалось, сейчас задохнусь, и едва сдерживая стоны.
Застонал он – низкий, почти утробный стон, едва Сонхейд оказался во мне весь, до самого конца, растянув всю меня до невозможности дышать и доведя до какого-то полуобморочного состояния, в котором кружилась голова, а все тело наполнилось легкостью.
– Больно? – хриплый вопрос.
– Нет, – я едва дышала, – совсем нет…
– Моя Ким.
Тихий шепот, и первое движение – я застонала, ощущая, как он скользит во мне, и стон стал громче, с первым ударом внутри, от которого странное чувство, как круги на воде, начало растекаться по телу. И ко мне пришло неожиданное осознание, что в этой игре проще проиграть, чем сдержаться. А он медленно, заставляя чувствовать каждое движение, снова вышел, почти весь, и уже значительно резче ворвался вновь, ударяя в ту самую, безумно чувствительную точку, что сотрясала все мое тело волнами новых ощущений. Я вскрикнула, протяжно застонала и снова замерла в ожидании…
– Еще? – сам едва дышит, а все пытается выглядеть невозмутимым.
Я прижалась к нему бедрами, задохнулась от ощущений, но, услышав его стон, ехидно прошептала:
– Нет, сэр Сонхейд, я думаю, достаточно.
– О, мисс Блэкмор, – еще один удар и, переждав, мой полный наслаждения стон: – Мы только начали, и вам полагается просить добавки.
– Ну что вы… – Я едва дышала. – Не знаю, как вы, а моя трапеза началась с десерта, так что…
Три коротких, быстрых удара, мой вопль «О, господи», и я вся дрожу, совсем немного не дойдя до разрядки, а сволочь шотландская ехидно интересуется:
– Еще, мисс Блэкмор?
Остатки гордости, не желая позорно капитулировать, изрекают:
– Спасибо, больше не хочется!
Сонхейд замирает, его руки скользят по моей спине, властно спускаются на талию, плавно захватывают бедра, и я слышу уверенное:
– Умолять будешь, Ким.
– Я бы не была так в этом уверена… как вас там?
– Гаэрд, – прозвучало хриплое, но все равно насмешливое, – Гаэрд Сонхейд, альфа стаи Северных Гор. Приятно познакомиться, мисс Блэкмор.
– Хорошенькое знакомство! – не сдержалась я.
– О, вы правы. – Он вновь медленно покидает мое тело. – Это восхитительно близкое и, я бы даже сказал, глубокое и всепроникающее знакомство, которое я намерен завершить вашим поражением, мисс Блэкмор. – И совсем хрипло: – Покричи для меня, Ким…
Предвкушение сводит с ума, опьяняет, лишает разума и чувств, оставляя лишь нетерпение. А он все медлит, поглаживая мои бедра, и когда я расслабляюсь, стремительно врывается до самого конца. Крик! Мой, и снова толчок, чтобы вновь сорвать полувскрик-полустон с моих губ, и снова, в каком-то безумном, нарастающем ритме, в котором я теряю связь с реальностью, в котором мои крики оглушают меня саму, в котором кровь взрывается ослепительными искорками удовольствия, заставляя гореть все тело. И я умираю, меня трясет в агонии, меня переполняет ощущение легкости, почти невесомости и окончательно губит сдержанный стон Сонхейда и его последнее резкое движение…
И падая, обессилев, на покрывало, я понимаю, что тот маленький чувствительный участок моего тела – такая мелочь в сравнении с тем, что может дать открытие новых потаенных пространств… А еще я осознаю, что упавший рядом и почти сразу притянувший меня к себе мужчина стал моим первым… самым первым в жизни.
И жаль, конечно, что псих и маньяк, но, боже мой, наш первый раз искупает многое.
А потом я вспоминаю страшное!
– Ты… – Голос падает до шепота. Развернувшись, смотрю в его янтарные, совершенно обычные глаза и завершаю фразу: – Ты не предохранялся.
– Мм-м, нет. – Он зарылся носом в мои волосы, глубоко вздохнул и прошептал: – Твой запах, твой сводящий с ума запах, Ким… моя Ким.
Подавив желание прильнуть к нему всем телом, медленно повторяю:
– Вы не предохранялись, сэр Сонхейд.
И получаю невероятный ответ:
– Мне это известно, леди Сонхейд. – Затем он целует мои волосы, резко встает. Потянувшись всем мускулистым телом, с улыбкой смотрит на меня, застегивает брюки, которые так и не снимал, и молча выходит из комнаты.
А я остаюсь одна. Совершенно голая. На постели в незнакомой комнате. В неизвестном замке. Еще не остывшая после всего, что со мной сотворил этот… псих шотландский. А самое главное – как он меня назвал?!
Шелест ткани, и Сонхейд вернулся с простыней. Подошел кровати, протянул мне руку. Неловко прикрывшись руками, напряженно спрашиваю:
– Это что вы сейчас имели в виду?
– Руку, Ким, – вместо ответа на вопрос произносит он.
– Ннне дам. – И вижу, как загораются желтым его глаза.
– Зря, – рыкнул Сонхейд.
Рывок – и он, обхватив лодыжку, подтащил меня к краю постели. Еще одно резкое движение – и меня поставили на ноги, чтобы перекинуть через плечо. Я попыталась вырваться и получила по мягкому месту увесистый шлепок.
– Слово альфы – закон, леди Сонхейд, – мрачно произнес лорд. – Ему не противоречат, ему подчиняются – мгновенно, не задумываясь, не возражая, не допуская даже мысли о возражениях.
