– Ким! – рык.
Еще шаг – упираюсь спиной в стену. Раздеваться… страшно, говорить что-то тоже, глаза монстра темнеют. Вспоминаю все произошедшее днем – поражаюсь собственной моральной стойкости. Он ведь двери выламывал, абсолютно легко, без напряжения даже… И дерево свалил. И… медленно тянусь к платью, не отрывая взгляда от Сонхейда, делаю вид, что собираюсь снять. И вижу нечто – он успокоился мгновенно, отвернулся, вышел, из коридора донеслось:
– Ким, я жду вас внизу.
– А можно я оденусь? – почти жалобный вопрос.
Молчание, снова молчание, и хриплое:
– Нежелательно.
– Мне так будет удобнее, – снова старательно жалобный голос.
– Хоррррошо!
Искренне поражаюсь подобному поведению, приглаживаю платье, которое не сняла бы, даже начни он тут все громить, потом задумчиво смотрю на двери. Вспоминаю книгу и журнал, прочитанный текст, решаю принять все как есть, без скидок на игры подсознания. По крайней мере, секс точно был, и он мне не привиделся, в остальном нужно разобраться.
Выхожу из комнаты.
Сонхейд солгал, ждет здесь, а не внизу, стоит и напряженно ждет.
– Вы долго, – на меня не смотрит.
– Вы странный, – сообщила я.
– Знаю, – мрачный ответ.
– Очень, – говорю уже тише.
– Не терплю неподчинения. Идемте.
Он спустился первым, я медленно шла следом, глядя на широкую могучую спину, и не могла понять никак. Ничего не могла понять.
– А где Арида?
– Мы одни в замке, – очередной скупой ответ.
Странно. Все странно. А больше всего поражает моя реакция – такое ощущение, что я об этом знала.
– А почему мы одни? – вновь спросила я.
Сонхейд стремительно развернулся – слишком быстро для человека, взгляд тоже был… звериный. А вопрос:
– Вам нужен кто-то еще?
– Тэд и Стив, – прошептала я, останавливаясь.
Рык, и, сбежав по лестнице, Сонхейд исчез за дверью, ведущей в ту столовую, в которой Арида меня вчера кормила.
На улице громыхал дождь. Мой взгляд почему-то тянулся к двери очень активно, что-то внутри меня уговаривало сбежать, разум твердил, что глупо бежать в ночь, да еще и под дождь, а еще доказывал, что это или сон или даже не знаю что.
– Ким! – От рыка владельца замка затряслись стекла, и грохот грома был перекрыт.
Не дотягивал гром до Сонхейда.
Спустившись, вошла в столовую. Лорд стоял у стола, держась за спинку стула – полагаю, моего. На самом столе горели свечи, были расставлены тарелки, некоторые накрыты железными крышками.
– Сядь! – прорычал монстр.
Подойдя, опускаюсь на стул. Стул галантно придвинули к столу, лорд вежливо предложил:
– Чай, сок, воду?
– Вина, если можно, – с замиранием сердца от ужаса всей этой ситуации, пробормотала я.
– Спиртное – нет!
– Воды, – наверное, мыши пищат и то громче меня.
Мне молча налили из кувшина в высокий хрустальный бокал, после чего сэр занял место напротив. Себе он также налил воду. Странно, да.
– Можно вопрос? – Я постелила салфетку на колени и долго разглаживала, дожидаясь ответа.
– Спрашивайте.
Украдкой взглянула на Сонхейда, тот мрачно смотрел в окно, напряженный, как струна, и злой. Спрашивать было страшно, и все же:
– Ужин я вам проспорила, это я понимаю, но завтра утром я ведь уеду, так?
Медленно повернув голову, Сонхейд не менее мрачно посмотрел на меня и спокойно ответил:
– Нет.
Не хочу думать о том журнале и книге, просто не хочу, поэтому спрашиваю дальше:
– В обед?
– Нет.
Руки начинают мелко подрагивать.
– Хорошо, но вечером…
– Никогда, – прервал меня Сонхейд.
Он сумасшедший! Просто псих. И невменяемый! Кстати, да, у сумасшедших сила бывает нечеловеческая.
– Знаете, это несмешно. – Я попыталась улыбнуться.
Сонхейд так же попытался. Вот только улыбка вышла горькая и злая.
– Вы правы, леди Сонхейд, это несмешно, – усмехнулся. – Вся эта ситуация – отвратительна.
Его огромные ладони сжались в два внушительных кулака, тело напряглось, лицо окаменело, а глаза горели ненавистью… ко мне.
– Почему вы на меня так смотрите? – прошептала я, вжимаясь в спинку стула. – Я… не понимаю ничего, вы…
– Ешь! – Приказ, от которого аппетит, если и был, пропал напрочь. – Молча.
Я не могла есть после такого. И на Сонхейда смотреть тоже не было никакого желания, молча комкая салфетку, рассеянно слышала, как звякнула тарелка, когда лорд снял с нее крышку, как нож прошелся по фарфору… потом все стихло. С минуту я продолжала сидеть, потом осторожно подняла голову. Сонхейд не ел, Сонхейд смотрел на меня своим немигающим взглядом.
– Сэндвич с молочком? – язвительно-злой вопрос.
К чему он вообще это спросил. И вообще – что я ему плохого сделала? Откуда столько ненависти?! За что он так со мной! И я не ответила, глаза наполнились слезами, подбородок задрожал, горло сжало спазмом, и я просто опустила голову, пытаясь справиться с эмоциями. С обидой, в конце концов. В итоге все же сказала:
– Я просто не понимаю, что происходит. Вы меня… вы меня вообще изнасиловали и орете постоянно. И рычите, как зверь. И ненавидите непонятно за что. Я видела вас всего дважды – вчера утром, когда вы меня чуть не сбили и когда я выбежала, в надежде, что Стив приехал. А уже сегодня я получаю от вас сначала подарок, потом скандал за то, что не приняла его, а после… После все, что случилось. И… и вы заявляете, что я никогда не выйду из замка и не уеду. Как мне ко всему этому относиться?! – вскинув голову, посмотрела на него, после чего добавила: – И да – вы псих и у вас глаза светятся!
На смуглом лице промелькнула странная улыбка, а после сэр Сонхейд вспомнил:
– Точно, подарок.
Поднялся и вышел из столовой. И на этом все. Потрясенная, я молча смотрела на двери, пока лорд не вернулся с какой-то черной коробочкой. После чего подошел и извлек из нее… ошейник!
Черные бриллианты, белое золото, золотые топазы в качестве окантовки.
– Тебе понравится, – заверил Сонхейд и сделал попытку нацепить этот ужас на меня.
Я дернулась. Едва не упала, вовремя вскочив, но стул грохнулся на пол… и частично на ногу Сонхейда. Янтарные глаза засветились ярче.
– Мне не нравится! – воскликнула я, отходя подальше.
Движение лорда – и стул улетел, выбив попавшееся на траектории полета окно. Дождь, словно только того и ждал, и шумом падающей воды, воем ветра, раскатом грома ворвался в столовую. Свечи погасли, не выдержав порыва ветра, под окном начала образовываться лужа… похолодало сразу. А сэр Сонхейд, не обращая внимания на бедлам, едва сдерживаясь, прорычал:
