– Я рассказывал историю. Итак, Кастар.
Костер в лесу, шелест листьев на деревьях, далекий крик совы и ощущение, что мы одни во всем мире. А еще чуть хриплый голос нежно обнимающего меня мужчины, каждым словом рисующего мне картину из далекого прошлого этого удивительного мира…
– Город Семи Героев, выстроенный стаей. Город, возвышающийся на холме, со стягами волка, реющими на ветру, могучий и величественный город. Город камней… пустой город. И семеро мужчин, чьи тела не отбрасывали тени…
– Почему? – Мой тихий вопрос, слегка прорывающий пелену забытья, которой окутывал меня голос Сонхейда.
– Это совсем другая история. – Он поднял меня и усадил лицом к себе, прервав возмущение продолжением истории: – Они были первыми, кто ушел за Грань в поисках женщин.
Странное ощущение – в голове туман наваждения и картины странного города, а тело отчетливо ощущает прикосновение к коже оборотня, тепло его рук, жар того, что на ощупь казалось невероятно твердым. И хочется то ли оттолкнуть, то ли обнять, но сил нет ни на первое, ни на второе.
– Сонхейд, что вы делаете? – прошептала я, бессильно опуская голову на его плечо.
– Немного магии леса, – целуя мои волосы, ответил Гаэрд.
Немного магии леса…
Он что, на мне магию практикует? Это чтобы не сопротивлялась?!
Я вскинула голову, взглянула в янтарные глаза и предупредила:
– Прекратите, иначе я перейду к приказам и вам придется подчиниться.
Улыбнулся.
Затем мягко приподнял меня… чтобы вторгнуться одним движением, вынуждая задохнуться и от ощущений, и от его наглости. И, едва заполнив собой, Сонхейд наклонился к моему уху и прошептал:
– Приказывай.
И осторожное движение мной вверх, чтобы с силой опустить на себя. Застонали оба, не закрывая глаз, не отрывая взглядов друг от друга. И я снова взлетаю вверх, ощущая себя почти невесомой и такой хрупкой, чтобы упасть вниз с чувством наполненности до предела и сладким, тягучим удовольствием, медленно растекающимся по венам. Я застонала, абсолютно и полностью теряя власть и над своим разумом, и над своим телом. Мои руки обвили его шею, ноги стиснули талию, а этот пугающий своей силой мужчина снова и снова окунал в наслаждение, то поднимая, то заставляя сокрушительно падать вниз… Снова… снова… снова… Доводя до грани безумия, до всепоглощающего блаженства, до неистового экстаза, и когда я была на краю, сквозь пелену наслаждения, услышала его хриплое:
– Покричи для меня, Ким…
И меня накрыло окончательно!
Захлебываясь криком, я выгнулась в его руках, ощущая всю глубину проникновения и слыша его утробный рык… Он подхватил, прижал к себе и медленно опустился на покрывала, продолжая находиться во мне. Я была не против… в данный момент я вообще не могла быть против… я была абсолютно и полностью за, причем абсолютно за все.
– Мне не хватало твоих стонов, – тихий шепот, укладывающего меня на спину оборотня.
– Только стонов? – хриплым после случившегося голосом переспросила.
– Вряд ли ты оценишь словесную интерпретацию всех моих ощущений в момент обладания тобой, – промурлыкал Сонхейд, осторожно располагаясь сверху.
И меня настигло пугающее осознание – это еще не все!
– Сонхейд! – хотелось возмущенно крикнуть, а вышел слабый стон.
– Моя леди снова желает стоя? – насмешливый вопрос.
Распахнув глаза, молча посмотрела на оборотня – его янтарный взгляд стал чуть ярче, и альфа хрипло прорычал:
– Не смотри на меня так.
Сильное тело напряглось, та часть, что продолжала оставаться во мне, начала стремительно увеличиваться…
– Как не смотреть? – голос все еще сиплый.
– Ты бросаешь вызов. – В голосе слышится рык, тело Сонхейда напрягается сильнее.
– Вызов? – жутко, но все же: – Я не бросаю вызов, альфа, я просто против твоих действий.
– Тождественно, – уже рык.
И он отвернулся. Словно пытаясь защитить… Ему не стоило начинать, но раз уж начал…
– Сонхейд, – обхватила его лицо ладонями, заставила посмотреть на себя и прямо спросила: – Боишься выпустить зверя?
Во взгляде альфы будто медленно разливался золотой огонь, а затем, стараясь скрыть улыбку, оборотень провокационно прошептал:
– Ты хочешь увидеть моего зверя?
Мгновенно захотелось прикрыться, потому что оказаться перед таким воспитанным зверем в обнаженном виде – перебор. Но нависающий надо мной альфа прошептал:
– Не того, Ким. Не истинную суть, которую я не способен контролировать.
– Да? – Я посмотрела на его лицо, освещенное пламенем костра и тихо спросила: – Есть еще?
– Есть. – Он склонился на до мной, языком обрисовал мои губы по контуру и выдохнул, практически целуя: – Я.
– Сонхейд, – я попыталась увернуться от его жадного рта, – в том, что вы зверь, я даже не сомневалась. И да, хватит.
– Испугалась? – Он начал осторожно целовать линию подбородка.
– Ну, покажи! – зло потребовала я.
И осеклась, едва с мрачным удовлетворением альфа посмотрел мне в глаза.
Треск костра, и пугающая абсолютная тишина, а потом… оборотень меня поцеловал. Резко, совершенно неожиданно, жадно, неистово, с прорывающимся глухим голодным рычанием. И мое сердце замерло, пропуская удар… Я оцепенела, перестала дышать, прогибаясь под его мощью, и была стиснута скользнувшей под спину рукой. Господи, он не хотел делить меня даже с покрывалом и, удерживая свой вес на одной руке, второй прижимал к себе мое распластанное под ним тело. Прижимал алчно, с неистовым жаром продолжая владеть моими губами. Ощущение нужности, необходимости, ценности, приравненной к цене собственной жизни, и голод звериного желания… Мое сознание рвало в клочья от нахлынувших чувств, эмоций, от понимания того, кем для Сонхейда стала я.
И вдруг все прекратилось. Медленно, словно нехотя Сонхейд опустил меня на покрывало, уперся обеими руками, нависая надо мной, склонился и хрипло спросил:
– Продолжаем?
Меня трясло, колотило, зуб на зуб не попадал фактически, а взгляд, испуганный взгляд был прикован к его янтарным светящимся глазам. И еще не знаю, на что я подписываюсь, но ответом было едва слышное:
– Да.
По его губам скользнула торжествующая усмешка, а в следующий миг он снова завладел моим ртом, властно, жадно…
Поцелуй?
Не знаю, кто мог бы назвать это поцелуем, и смог бы кто-нибудь пережить подобный поцелуй, в котором тебя не ласкают – жадно пьют, выпивают до дна, до потери сознания. И я словно погрузилась в обморок, в состояние на грани сознания, в дикое ощущение абсолютной принадлежности мужчине, его полной власти надо мной. А Сонхейд продолжал целовать, не даря ни грамма нежности, ни толики романтики. Грубо, властно, алчно!
