На Запад, на Запад, на Запад!
И тут мой друг, историк-американист Саня Кредер, знающий про мою идефикс, приводит ко мне свободного американского гражданина Дона Рейли, ученого — специалиста по истории Саратова времен Гражданской войны, нашего ровесника и антисталиниста! То, что с русскоязычным Доном мы спелись через полчаса — такая же правда, как то, что через два часа мы не спились. Хотя откушали за литр.
И до того, и после того мне приходилось разделять трапезу с господами иностранцами. Но такого умельца, как Дон, мне встречать не приходилось. Он говорил:
— Володя, наливай — я уже обрусел!
И не врал — даже многолюдные мероприятия мы заканчивали один на один, что свидетельствовало о странном отсутствии на сборищах жрущих спецтаблетки чекистов-профессионалов.
Вывезти рукопись впрямую Дон боялся — советской тогда еще стороне в лице ее доблестных органов давно казалась подозрительной «челночная дипломатия» мистера Д. Рейли в тогда еще «закрытый город», и давать им дополнительный повод для отказа в визе Дону не хотелось. Решили действовать веками проверенным спецслужбами способом. Дон созвонился со своим другом — консульским работником в Ленинграде. Операция получила кодовое название «Канал «Волга — Дон»». Я поездом приехал в город трех революций и спокойно передал на вокзале узнанному по цветному шейному платку мистеру Майклу N. аккуратный пакет с дневниками.
Через две недели «Жизнь» диппочтой попала в Штаты, а через год на грант, полученный на ее исследование, была переведена на английский, научно откомментирована и опубликована малым тиражом в издательстве Университета Чепел-Хилл. Политической сенсации этот факт не вызвал, да и не ее я ожидал.
Просто дорогая моему сердцу Елизавета Дмитриевна Урюпина вдруг начала жить новой и заслуженной ею «Жизнью».
РОЯЛ ДАЧ
Если для немки триадой счастья было сочетание «kirchen — kinder — Kiichen», то есть церковь, дети и кухня, то для самодостаточности совка — «квартира — машина — дача». О духовности и воспитании сытого поколения в крылатой формуле не было и намека. То есть диалектическое противоречие между развитым социализмом и загнивающим капитализмом являлось очевидным и принципиальным. А главное, честным!
Кооперативную квартиру я построил еще студентом-пятикурсником на «бешеные» гонорары за цирковые репризы и тексты театральных песен, машину выменял на «Острожскую Библию», а дачу начал строить на трудовые доходы — на четвертом десятке я считался официальным высокооплачиваемым работником умственного труда: стал доцентом. Нюансы в финансах, по правде, имели место, но не о них речь.
Дело в том, что в обществе, в котором я мыслил и на это существовал, счастье было не в деньгах, и даже не в их количестве: купить на них было нечего и негде! Кроме участков в дачном кооперативе, в отношении которых по явному недосмотру органов чудом уцелела базарно-рыночная экономика. Нам с моим закадычным другом — будущим знаменитым американистом и уже доцентом Саней Кредером — сказочно повезло: за сущие копейки мы не просто купили дачные участки, но купили там, где давно хотели!
На моем участке была землянка в два наката, на Санином — и вовсе чахлая пустота. Но неоглядно на три стороны перед нами простиралась Волга! Как много в этом слове для сердца русского слилось! Неважно, что я был евреем, а Саня немцем — мы оба были сильно русскоязычными и стишок этот (правда, про Москву) знали с детства.
Саня, как вы уже поняли, тоже был высокооплачиваемым работником умственного труда, и мы занялись в складчину домостроительной научно-изыскательской работой. Будучи не только высокооплачиваемыми, но и начитанными, мы объявили своим женам о создании «Роял Дач Билдинг Компани Ltd», в переводе «Компания по строительству королевских дач с ограниченными возможностями», по аналогии с голландским нефтяным монстром «Royal Dutch», ни с дачами, ни с датчанами, ни с нами ничего, впрочем, общего не имеющим.
Искали мы необходимые стройматериалы везде, включая лесоторговые базы. На них на самом деле никаким лесом не торговали, но там по блату можно было оформить любую покупку. И мы воспользовались лазейкой!
В описываемое время неожиданно для всех советская власть полюбила один отдельно взятый репрессированный народ. А именно крымских татар. И по мудрому распоряжению партии и правительства в местах, не столь отдаленных от мест их многолетней ссылки — в таежной Сибири, — был реализован гуманитарный проект: унифицированное изготовление бесстеновых, бескрышных домов для квадратно-гнездового возведения саклей на исторической родине упомянутого истерзанного народа, то бишь в Крыму. Стены по проекту предполагалось возводить из местного материала, предположим, из известняка, а может, из кизяка, а может, из чего другого. А крыша у традиционной сакли всегда глино-соломенная.
Однако глупые татары в Бахчисарай и Джанкой дома эти без стен и крыши не везли, а в остальных частях СССР нетатарам по негласной разнарядке воплощение таежной гуманности не продавали. Непокупаемые изделия поэтому стоили дешево, с бешеной скидкой, и мы с Саней с небескорыстно возникшим чувством пролетарского интернационализма — бисмилла иррахман ирахим! — подались в татары.
Для инициации не нужно было представлять документы из мечети или справки из загса. А было достаточно телефонного звонка на лесоторговую базу от влиятельного лица. Типа «два крымских татарина, Кредер и Глейзер, направляются во вверенное вам учреждение для оформления покупки изделия Бс БкДТ 075/16 без торговой наценки». Такой звонок под реальной угрозой окончательной и бесповоротной потери потенции от удара зятевой ноги и был осуществлен моим несговорчивым тестем Михаилом Ивановичем из своего кабинета начальника отдела кадров Управления материально-технического снабжения при Совнархозе Саратовской области.
Через час мы оформили покупку и договорились о доставке ее к месту назначения.
Наш дачный кооператив «Займище» имел своеобразный ландшафт — к этим райским кущам не было подъезда! Чем, кстати, и объяснялась доступность приобретения. От дорожного тупика над обрывом до стройплощадки было метров сто пятьдесят пешего пути по прибрежным колдобинам. А привезли мы два грузовика, до краев наполненных полами, потолками, окнами, дверями, лагами, балками и чем-то еще, включая ровные палки с красивым названием «мауэрлат». Каждая деревяшка на торце была заклеймена номером, по которому, в согласии с прилагаемой толстой книжкой «Спецификация и сборка», можно было, как в игре «лего», составить из многочисленных частей изделия Бс БкДТ 075/16 бесстеновой бескрышный дом размером 10x8 метров. Целую неделю на руках и плечах методом семейного подряда мы перетаскивали этот «юный конструктор».
Но не надо было забывать про нерабочее время. А оно было временем охраны запрещенной законом частной собственности в стране, где все вокруг колхозное, где все вокруг мое. Татями в нощи были все дяди и тети округи: они совершенно искренне считали, что взять из общей кучи доску-другую не помешает делу строительства коммунизма в одной отдельно взятой избе. Охрану держали жены: они ночевали в моей машине рядом с кучей, нажимая на гудок и освещая дальним галогенным светом разбойников с большой дороги в светлое будущее.
