Дело в том, горячась объяснил безутешный отец,
что палачи из министерства юстиции выбрали Мерлен неслучайно — трое из
пропавших девочек жили именно в этом городке. «Честного суда в Мерлене не
будет», — так выразился банкир. Население городка возбуждено до крайности.
Вокруг здания суда по ночам жгут костры. Позавчера в тюрьму пыталась ворваться
толпа, чтобы растерзать арестованного — пришлось утроить охрану.
Господин Фехтель провел тайные переговоры с
судьей, и тот оказался человеком разумным. Если решение будет зависеть от него,
мальчик получит пожизненное заключение. Но это мало что даст. Предубеждение
публики против Брюссельского Крысолова столь велико, что прокурор наверняка
опротестует такой приговор и будет назначено повторное разбирательство.
«Вся надежда только на вас, господин
Вельде, — сказал в заключение банкир. — Я всегда считал себя
человеком, для которого невозможного не существует. Но в данном случае я
бессилен, а речь идет о жизни моего сына».
Ахимас с любопытством смотрел в багровое лицо
миллионера. Было видно, что этот человек не привык проявлять эмоции. Например
сейчас, в момент сильнейшего потрясения, его толстые губы расползались в
нелепой улыбке, а из одного глаза стекала слеза. Это было интересно: непривыкшее
к экспрессивной мимике лицо не умело изобразить гримасу скорби. «Сколько?» —
спросил Ахимас. Фехтель судорожно сглотнул. «Если мальчик останется жив —
полмиллиона франков. Не бельгийских, французских», — поспешно добавил он,
когда собеседник ничего не сказал.
Ахимас кивнул, и в глазах банкира вспыхнул
безумный огонек. Точно таким же огоньком загорались глаза тех сумасбродов, кто
ставил у рулетки все свои деньги на зеро. Этот огонек назывался «а вдруг?». С
той лишь разницей, что у господина Фехтеля деньги явно были не последние. «Если
же вам вдруг… — голос банкира дрогнул. — Если вам удастся не только
спасти Пьеру жизнь, но и вернуть ему свободу, вы получите миллион».
Такой гонорар Ахимасу еще никогда не
предлагали. Он по привычке перевел сумму в английские фунты (без малого
тридцать тысяч), в американские доллары (семьдесят пять тысяч) и в рубли (вышло
больше трехсот тысяч). Много, очень много.
Чуть прищурившись, Ахимас медленно проговорил:
«Пусть ваш сын откажется от психиатрической экспертизы, объявит себя невиновным
и потребует суда присяжных. А ваших дорогих адвокатов увольте. Я сам найду
адвоката».
3
Этьен Ликоль жалел только об одном — что
матушка не дожила. Как она мечтала, что ее мальчик выучится на адвоката и
облачится в черную мантию с белым прямоугольным галстуком. Плата за учение в
университете съедала всю ее вдовью пенсию, матушка скупилась на докторов и
лекарства и вот не дожила — умерла прошлой весной. Этьен стиснул зубы, не дал
себе расклеиться. Днем бегал по урокам, учебники штудировал по ночам, и
доучился-таки — заветный диплом с королевской печатью был получен. Матушка
могла гордиться своим сыном.
Прочие выпускники, новоиспеченные адвокаты,
звали его в загородный ресторан — «обмыть мантию», но Этьен отказался. У него
не было денег на кутежи, а главное — хотелось в такой день побыть одному. Он
медленно спускался по широкой мраморной лестнице Дворца Правосудия, где
проходила торжественная церемония. Весь город с его шпилями, башнями и статуями
на крышах лежал внизу, у подножия холма. Этьен остановился, наслаждаясь
пейзажем, который казался ему приветливым и гостеприимным. Брюссель словно
раздвигал объятья навстречу новоиспеченному мэтру Ликолю и сулил ему множество
самых разных сюрпризов — в основном, конечно, приятных.
Кто спорит, диплом — это лишь полдела. Без
связей и полезных знакомств хороших клиентов не найти. Да и все равно нет
средств обзавестись собственной конторой. Придется идти в помощники к мэтру
Винеру или к мэтру Ван Гелену. Ну да это ничего — хоть какое-то жалование все равно
ведь положат.
Этьен Ликоль прижал к груди папку, в которой
лежал диплом с красной печатью, подставил лицо теплому сентябрьскому солнцу и
зажмурился от полноты чувств.
В этом нелепом положении и застал его Ахимас
Вельде.
Паренька он присмотрел еще в зале, когда
звучали скучные напыщенные речи. По типажу юнец подходил идеально: миловидный,
но не красавчик. Тоненький, узкоплечий. Широко раскрытые честные глаза. Когда
вышел произносить слова клятвы, голос тоже оказался подходящий — звонкий,
мальчишеский, дрожащий от волнения. Лучше же всего было то, что сразу видно: не
какой-нибудь барчук, а плебейская косточка, работяга.
Пока длилась бесконечная церемония, Ахимас
успел навести справки. Рассеялись последние сомнения: идеальный материал.
Оставались пустяки.
Он неслышно приблизился к худенькому юноше и
откашлялся.
Этьен вздрогнул, открыл глаза, обернулся.
Перед ним стоял невесть откуда взявшийся господин в дорожном сюртуке, с
тросточкой. Глаза у незнакомца были серьезные, внимательные. И цвета не совсем
обычного — очень уж светлые. «Мэтр Ликоль?» — спросил человек с легким
акцентом. Этьена впервые назвали «мэтром», это было приятно.
Как и следовало ожидать, мальчик сначала
просиял, узнав, что ему предлагают вести дело, а когда прозвучало имя клиента,
пришел в ужас. Пока возмущался, размахивал руками, твердил, что этого негодяя,
это чудовище никогда и ни за что защищать не станет, Ахимас молчал. Заговорил
лишь тогда, когда Ликоль, исчерпав запас негодования, промямлил: «Да и не
справиться мне с таким делом. Видите ли, мсье, я пока еще очень неопытен,
только что получил диплом».
Тут настал черед Ахимаса. Он сказал: «Вы
хотите двадцать, а то и тридцать лет работать за гроши, добывая деньги и славу
для других адвокатов? Да, году этак в 1900-ом вы, наконец, накопите нужное
количество сантимов, чтобы открыть собственную практику, но к тому времени вы
будете лысым, беззубым неудачником с больной печенью, а главное, из вас вытечет
весь жизненный сок. Он по капле прольется у вас между пальцев, дорогой
мэтр, — в обмен на скопленные гроши. Я же предлагаю вам гораздо большее, и
прямо сейчас. Уже в свои двадцать три года вы получите хорошие деньги и громкое
имя. Причем даже в том случае, если процесс будет проигран. Имя в вашей
профессии еще важней, чем деньги. Да, ваша слава будет с привкусом скандала, но
это лучше, чем всю жизнь прозябать на побегушках. Денег же вы получите
достаточно, чтобы открыть собственную контору. Многие вас возневавидят, но
будут и такие, кто оценит мужество молодого адвоката, не побоявшегося идти наперекор
всему обществу».
Ахимас минуту выждал, чтобы у паренька было
время осознать сказанное. Потом перешел ко второй части, которая, по его
разумению, должна была оказать на мальчишку решающее воздействие.
