— Ага, стало быть, вы согласны. —
Monsieur NN удовлетворенно кивнул и опустился на стул. — Теперь я объясню,
зачем нам понадобился такой авторитетный специалист. Начнем с того, что
добраться до Соболева очень непросто. Он днем и ночью окружен адъютантами и
ординарцами, которые ему фанатично преданы. Да и нельзя его просто убить — вся
Россия встанет на дыбы. Он должен умереть естественным образом, безо всяких
двусмысленностей и подозрений. Но и этого мало. Устранить злоумышленника при
помощи яда мы смогли бы и сами. Однако заговор зашел слишком далеко. Даже
смерть предводителя может не остановить заговорщиков. Они доведут свое дело до
конца, считая, что действуют, выполняя заветы Соболева. Вероятнее всего, без
вождя у них ничего не выйдет, но Россия погрузится в кровавый хаос, и верховная
власть будет окончательно скомпрометирована. По сравнению с господами
соболевцами декабристы покажутся шалунишками. И сейчас я поставлю перед вами
задачу во всей ее головоломной полноте.
Он энергично подытожил, рубя темноту взмахами
белой перчатки:
— Соболева нужно уничтожить так, чтобы
для широкой публики его смерть выглядела естественной и не вызвала возмущения.
Мы устроим ему пышные похороны, поставим памятник и даже назовем в его честь
какой-нибудь корабль. Нельзя лишить Россию единственного национального героя.
Однако в то же время Соболев должен умереть таким образом, чтобы его сообщники
были деморализованы и лишились своего знамени. Оставшись героем в глазах толпы,
он должен утратить этот ореол среди заговорщиков. Так что, сами видите, новичку
такую задачу не выполнить. Скажите, выполнима ли она вообще?
Впервые в голосе говорившего зазвучало нечто,
похожее на неуверенность.
Ахимас спросил:
— Как и когда я получу остаток суммы?
Monsieur NN облегченно вздохнул.
— Когда Соболев выедет в Москву, у него
будет при себе весь денежный фонд заговора — около миллиона рублей. Подготовка
переворота требует немалых расходов. Убив Соболева, вы заберете деньги себе.
Надеюсь, с этой задачей вы справитесь без труда?
— Сегодня по русскому стилю 21 июня. Вы
говорите, переворот назначен на начало июля. Когда Соболев выезжает в Москву?
— Завтра. Самое позднее — послезавтра. И
пробудет там до 27-го. Потом заедет к себе в рязанское имение и оттуда сразу в
Петербург. Нам известно, что встречи с генералами у него назначены на 25-ое,
26-ое и 27-ое. Из Петербурга в Москву для этого специально приедут… Впрочем, не
буду называть лишних имен. Без Соболева эти люди неопасны. Со временем мы тихо,
без огласки отправим их в отставку. Но все же лучше, чтобы Соболев с ними
встретиться не успел. Мы не хотим, чтобы заслуженные генералы запятнали себя
государственной изменой.
— В ваших обстоятельствах подобные
нежности непозволительны, — не удержался от резкости Ахимас. Задача и без
дополнительного ужесточения сроков была непростой. — Вы хотите, чтобы я
сделал дело до 25 июня, то есть даете мне всего три дня. Маловато. Постараюсь,
но не обещаю.
В тот же день Ахимас, расплатившись, отпустил
помощников — в их услугах он больше не нуждался.
Сам же ночным поездом выехал в Москву.
4
По классификации, некогда разработанной
Ахимасом, задача относилась к четвертой, самой высокой категории сложности:
замаскированное убийство знаменитости в максимально сжатые сроки с
дополнительными условиями.
Трудностей было три.
Первая: сильная, преданная охрана.
Вторая: имитация естественной смерти.
Третья: смерть должна в глазах широкой публики
выглядеть пристойной, а в глазах узкого круга посвященных постыдной.
Интересно.
Ахимас удобно расположился на бархатном
диванчике купе первого класса, предвкушая плодотворную мыслительную работу.
Десяти часов дороги должно было хватить. Спать необязательно — при
необходимости он мог обходиться без сна и трое, и четверо суток. Спасибо дяде
Хасану и его выучке.
Also, der Reihe nach.
[6]
Он достал сведения, предоставленные по его
просьбе заказчиком. Здесь было полное досье на Соболева, как видно,
подбиравшееся не один год: подробная биография с послужным списком,
пристрастия, связи. Никаких полезных причуд, за которые можно было бы
уцепиться, не обнаружилось — не игрок, не опиумист, не запойный пьяница. В
личностной характеристике преобладало слово «отличный»: отличный наездник, отличный
стрелок, отличный биллиардист. Ладно.
Ахимас перешел к графе «пристрастия». Пьет
умеренно, предпочитает «шато-икем», курит бразильские сигары, любит русские
романсы, в особенности «Рябину» (сочинение г-на И. Сурикова). Так-так.
«Интимные привычки». Увы, тут ждало
разочарование. Не педераст, не последователь маркиза де Сада, не педофил. В
прошлом, правда, известный ловелас, однако в последние два года хранил верность
любовнице, учительнице минской женской гимназии Екатерине Головиной. Есть
сведения, что месяц назад предложил ей узаконить отношения, но Головина по
неизвестной причине ответила отказом, и отношения пресеклись. Так, тут что-то
есть.
Ахимас задумчиво посмотрел в окно. Взял
следующий документ. Имена и характеристики офицеров свиты Соболева. Люди по
большей части боевые, бывалые. В поездках генерала сопровождает никак не меньше
семи-восьми человек. В одиночку Соболев никуда не ходит. Это нехорошо. Еще хуже
было то, что принимаемую генералом пищу проверяли, причем не один, а двое:
старший ординарец есаул Гукмасов и личный камердинер.
Однако изобразить естественную, не вызывающую
подозрений смерть можно только при помощи яда. Несчастный случай не годится —
это всегда дурно пахнет.
Как дать объекту яд, минуя проверку? Кто ближе
Соболеву, чем ординарец и камердинер?
Получалось, что никто. В Минске у объекта была
пассия, уж из ее-то рук он, наверно, ел без проверки. Но отношения прерваны.
Однако стоп. Мысль в правильном направлении.
Ближе всего к мужчине может подобраться женщина, даже недавняя знакомая.
Естественно, при условии, что они вступили в связь. Тут уж адъютантам с
камердинерами придется подождать за дверью.
Так, когда Соболев порвал с любовницей? Месяц
назад. Стало быть, оголодал — на маневрах ему было не до амуров, да и сообщили
бы в сводке. Мужчина он полнокровный, в самом соку. Опять же затевает
рискованное дело, которое неизвестно чем для него закончится.
Ахимас прищурился.
Напротив сидела дама с сыном-кадетом,
вполголоса уговаривала вести себя прилично и не вертеться.
— Ты ведь видишь, Серж, этот господин
работает, а ты капризничаешь, — сказала дама по-французски.
