Агент оказался малый не промах. Такой сноровки
Ахимасу видеть еще не приходилось. «Горбун» управился со всей шайкой в
считанные секунды. Он, не вставая, по очереди дернул обеими руками, и двое
разбойников схватились за горло. Ножи, что ли, он в них метнул? Двум другим
агент проломил черепа весьма любопытным приспособлением — деревяшка на цепочке.
Надо же, просто, а какой эффект.
Но еще большее уважение вызывала ловкость, с
которой «горбун» провел допрос. Теперь Ахимас знал все, что требовалось. Он
спрятался в тень и неслышно последовал по темному лабиринту за сыщиком и его
пленником.
Они зашли в какую-то дверь, и минуту спустя
оттуда ударило выстрелами. Чья взяла? Ахимас был уверен, что не Мишина. А коли
так, то соваться под пулю столь проворного агента неразумно. Лучше подстеречь
его в коридоре. Нет, слишком темно. Можно промахнуться, уложить не насмерть.
Ахимас вернулся в трактир, лег на лавку.
Почти сразу появился ловкий агент, и, что
приятно, с портфелем. Стрелять или подождать еще? Но «горбун» держал револьвер
наготове. Реакция у него молниеносная, начнет палить на малейшее шевеление.
Ахимас прищурил свободный от бельма глаз. Никак знакомый «герсталь»? Уж не тот
ли это «купец», что был у Кнабе?
А события развивались с головокружительной
быстротой. Агент арестовал трактирщика, нашел своих людей, один из которых,
киргиз, оказался жив.
Интересная деталь: когда «горбун» заматывал
азиату полотенцем разбитую голову, они разговаривали между собой по-японски.
Вот уж поистине чудеса — японец на Хитровке. Звуки этого рокочущего наречия
Ахимасу были знакомы по делу трехлетней давности, когда довелось выполнять
заказ в Гонконге. Агент называл японца «Маса».
Теперь, когда ряженый сыщик больше не
изображал голосом старческую надтреснутость, тембр показался Ахимасу знакомым.
Он прислушался повнимательней — никак господин Фандорин! Оборотистый молодой
человек, ничего не скажешь. Таких встретишь нечасто.
И Ахимас окончательно решил, что рисковать не
стоит. С подобным субъектом надо быть вдвойне осторожным. Тем более что сыщик
не расслаблялся — стрелял глазами во все стороны и «герсталь» держал под рукой.
Все трое — Фандорин, японец и связанный
трактирщик — вышли на улицу. Ахимас наблюдал за ними через пыльное оконце.
Сыщик, не выпуская портфеля, отправился искать извозчика, японец остался
сторожить арестанта. Трактирщик попробовал было брыкаться, но коротышка злобно
зашипел и одним движением сбил дюжего татарина с ног.
За портфелем еще придется побегать, подумал
Ахимас. Рано или поздно господин Фандорин успокоится и расслабится. Пока же
следовало проверить, мертв ли должник, Миша Малелький.
Ахимас быстро прошел темным коридором, потянул
приоткрытую дверь. За ней оказалась тускло освещенная каморка. Кажется, никого.
Он подошел к смятой кровати. Пощупал — еще
теплая.
Тут из угла донесся тихий стон. Ахимас резко
обернулся и увидел съежившуюся фигурку. Миша Маленький сидел на полу, держась
руками за живот. Поднял влажно блестевшие глаза, рот плаксиво искривился, из
него снова вырвался тоненький, жалобный звук.
— Браток, это я, Миша… Раненый я… Помоги…
Ты кто, браток?
Ахимас щелкнул лезвием навахи, наклонился и
чиркнул сидящего по горлу. Так будет спокойней. Да и долг платежом красен.
Бегом вернулся в трактир, лег на лавку.
С улицы донесся стук копыт, скрип колес.
Вбежал Фандорин, на сей раз без портфеля. Скрылся в коридоре — это он за Мишей
Маленьким. Но где портфель? Оставил японцу?
Ахимас скинул ноги с лавки.
Нет, не успеть.
Снова лег, начиная злиться. Но поддаваться
раздражению было нельзя — от этого все ошибки.
Из недр подземного лабиринта вынырнул
Фандорин: лицо перекошено, водит «герсталем» во все стороны.
Мельком глянул на слепого, бросился из
трактира вон.
С улицы донеслось:
— Пошел! Гони на Малую Никитскую, в
жандармское!
Ахимас сорвал бельма. Нужно было торопиться.
14
К зданию жандармского управления он подкатил
на лихаче, спрыгнул на ходу и нетерпеливо спросил у часового:
— Тут двое наших арестованного привезли,
где они?
Жандарм ничуть не удивился требовательности
решительного человека в рубище, но с начальственным блеском в глазах.
— Так что прямиком к их
превосходительству отправились. Двух минут не прошло. А задержанного оформляют,
он в дежурной.
— Черт с ним, с задержанным! —
раздраженно махнул ряженый. — Мне Фандорин нужен. Говоришь, к его
превосходительству?
— Так точно. По лесенке, а потом в
коридор налево.
— Без тебя знаю!
Ахимас взбежал из вестибюля по невысокой
лестнице на первый этаж. Посмотрел вправо — там в дальнем конце коридора белела
дверь, из-за которой доносился звон металла. Ясно, гимнастический зал. Ничего
опасного.
Повернул налево. Широкий коридор был пуст,
лишь изредка из кабинетов выныривали деловитые порученцы в мундирах и штатском,
чтобы сразу же исчезнуть за другой дверью.
Ахимас так и замер: после длинной череды
нелепиц и неудач, фортуна, наконец, сменила гнев на милость. Перед дверью с
табличкой «Приемная» сидел японец с портфелем в руках.
Фандорин, очевидно, докладывал начальству о
ночных событиях. Почему вошел без портфеля? Хочет покрасоваться,
поэффектничать. Событий за ночь произошло много, сыщику найдется что
рассказать, так что несколько минут в запасе есть.
Подойти неспешным шагом. Ударить ножом под
ключицу. Взять портфель. Выйти так же, как вошел. Минутное дело.
Ахимас внимательно посмотрел на японца. Тот
глядел прямо перед собой, держал портфель обеими руками и был похож на сжатую
пружину. В Гонконге Ахимас имел возможность наблюдать, как японцы владеют
искусством боя без оружия. Куда там мастерам английского бокса или французской
борьбы. Этот коротышка одним броском кинул наземь здоровенного
татарина-трактирщика. Минутное дело?
Рисковать нельзя. Малейшая заминка, шум, и
набегут со всех сторон.
Думать, думать, время уходит.
Он развернулся и быстро пошел туда, где
звенели рапиры. Открыв дверь с надписью «Офицерский гимнастический зал», Ахимас
увидел с десяток фигур в масках и белых фехтовальных костюмах. Тоже мушкетеры
выискались.
Ага, вот и вход в гардеробную.
Он скинул рубище и лапти, надел первый
попавшийся мундир, сапоги подобрал по размеру — это важно. Скорей, скорей.
