Слезы полились по щекам девушки, и она на негнущихся ногах пошла вперед. Ей хотелось закричать, предупредить Алана об опасности, но язык не слушался, а ноги продолжали нести вперед. Помимо своей воли, Джессика отвела правую руку назад, готовясь к прыжку и решающему удару. Она попыталась зажмуриться, но не смогла. Не в силах отвести взгляд от Рэвендела, девушка смотрела на него сквозь завесу слез, безостановочно катившихся по ее щекам. Внезапно что-то во взгляде Алана изменилось, он стал колким, враждебным, и почти сразу же лоснящиеся щупальца, сотканные из мрака, устремились навстречу Джессике.
Странные чувства смешались в душе девушки. Она давно смирилась с тем, что умрет, но сейчас ей не хотелось умирать. Она всем сердцем хотела жить, но понимала, что это невозможно. С другой стороны, она была рада, что перед смертью не успеет навредить тому, кого любила. Девушка попыталась улыбнуться, и, кажется, ей это удалось. Она даже смогла закрыть глаза в ожидании удара. Последняя мысль, которая всплыла в затуманенном сознании Джессики, была: «Все должно было быть не так». К удивлению девушки, она обнаружила, что все еще жива, и в этот же миг кто-то за ее спиной сдавленно крикнул. Резко развернувшись, Джессика увидела человека в черном балахоне служителя Темного Близнеца. Он неловко извивался, пытаясь соскользнуть со щупалец, пронзивших его тело, но ониксовые лезвия вновь и вновь наносили сокрушительные удары до тех пор, пока от тела служителя культа не осталась лишь бесформенная груда разлагающегося мяса.
– Не смейте мешать! – Алан отвернулся от Джессики и медленно пошел к пытающемуся подняться Фенросу. Лапа вожака стаи висела бессильной плетью, а мех на груди стал липким от крови, однако он все же нашел в себе силы встать, а в его недавно безумных глазах мелькнуло сознание. – Мне плевать на вашу войну и на вас! – изменившийся голос Рэвендела гремел под сводами подземного города. – Но ты, если хочешь жить, ответишь на мои вопросы!
– Ты убил нашего пастыря и надеешься на разговоры? – Мышцы под мехом Фенроса вздулись тугими жгутами. – Ты…
– Отец! – В несколько скачков Джессика взобралась на высокий холм и встала перед огромным заблудшим. Черты девушки заострились, лицо вытянулось, клыки вылезли из-под губ, и она теперь еще меньше напоминала человека. – Очнись, отец!
– Джессика? – глаза Фенроса прояснились, и он, словно не веря им, положил мощные лапы на хрупкие плечи девушки. – Дочь, ты ли это? Я думал… мне казалось, что я убил тебя. Как это возможно?
– Возможно все, если позволить жрецу копаться у себя в голове! – прорычал Алан. Ярость переполняла его, и он с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на вожака заблудших и всю его стаю.
– Жрецы? Не мели ерунды, никто не смеет дурить меня, Фенроса, вожака стаи! – Заблудший грубо оттолкнул дочь в сторону, вновь сосредоточившись на Рэвенделе. – Ты думаешь, что привел сюда какую-то самозванку и можешь с ее помощью диктовать мне свою волю?! Ты… – речь Фенроса превратилась в неразборчивый рык, и он ринулся на Алана.
Рэвендел не сдвинулся с места. Глядя сквозь нависшую над ним фигуру оборотня, он пытался ощутить, откуда исходит сила, с помощью которой кто-то управляет вожаком стаи или даже всей стаей сразу. Только сейчас Алан понял, что жрецы все это время играли заблудшими как хотели, организовывая их быт, устраивая их жизнь и навязывая свою волю. Они, определенно, держали под контролем всю стаю, но сколько для этого требуется последователей культа Близнецов? Один или сотня? До того как его рука изменилась, Рэвендел ощущал присутствие жрецов, пусть и не осознавал, что они мысленно приказывают ему, подталкивают к выгодным для них действиям. Теперь, когда тело Алана начало меняться, он перестал ощущать влияние чужой воли, она превратилась в далекий, ненавязчивый зуд, не способный причинить ему вред. Повинуясь пробудившимся инстинктам, Рэвендел закрыл рукой свой обычный глаз, взглянув на подземный мир через пылающее демоническое око. Все предстало перед ним в совершенно ином свете: он увидел скрюченные фигуры, таящиеся в самых темных уголках города заблудших, почувствовал исходящий от них смрад, ощутил их гнилые небьющиеся сердца, их было около десятка, и все они сосредоточились вокруг холма.
– Весьма удобно, – губы Рэвендела растянулись в жуткой ухмылке.
Черные щупальца, мгновенно выросшие из тени Алана, ударили Фенроса в широкую грудь, отбросив его далеко назад, словно тряпичную куклу, после чего с невиданной мощью обрушились на одну из лачуг, в которой укрывались жрецы. Прислужник культа, не ожидавший подобной атаки, не успел или же попросту не смог ничего предпринять, и Рэвендел почувствовал, что одно из мертвых сердец окончательно погасло, а его собственная тень радостно затрепетала.
Оставшиеся жрецы, быстро разобравшись в ситуации, сдавили заблудших тисками своей воли, бросив их в бой. Оборотни неуверенно переглядывались и тихо подвывали, когда их тела стали действовать сами собой. Жрецы нарушили правила игры впервые и дали стае узнать, кому она на самом деле подчиняется. Если раньше они действовали скрытно, искусно подменяя волю заблудших собственной, то теперь решили не церемониться, наплевав на все правила. Даже Джессика развернулась и на негнущихся ногах устремилась к Рэвенделу, оскалив клыки.
Взмахнув мощными крыльями, Алан поднялся в воздух, где его не могли достать когти и клыки заблудших, и обрушил всю свою ярость на жрецов, по-прежнему укрывающихся за стенами. Но ни камни, ни дерево, ни собственные силы не смогли защитить их от холодного гнева Алана. Скручиваясь в огромные столпы, тьма крушила все на своем пути, превращая серые здания в горы обломков, под которыми были похоронены изломанные тела последователей культа. Тени проскальзывали в мельчайшие щели, устремляясь к телам жрецов и разрывая их на части, а улыбка Рэвендела становилась все шире, с каждым услышанным предсмертным вздохом.
С гибелью каждого из жрецов заблудшие все больше и больше возвращали контроль над собой. Они останавливались в нерешительности, удивленно озираясь по сторонам и оглядывая себя так, словно первый раз увидели. Только Фенрос, обезумев окончательно, не оставлял попыток добраться до Рэвендела. Заблудший прыгал на стены, отталкиваясь от них, но все равно не мог сразить зависшего над землей противника. Содрогаясь от бессильной злобы, роняя из пасти белые клочья пены, вожак заблудших вскинул голову к каменному потолку и громко взвыл. Приготовившись к новому прыжку, одержимый идеей убийства Рэвендела, Фенрос не заметил, как сзади к нему приблизилась хрупкая девичья фигурка.
– Это тебе за мать, – шепнула Джессика и с силой вонзила заострившиеся когти под лопатку отцу. Ладонь девушки полностью скрылась в содрогающемся теле Фенроса, и спустя мгновение она рывком высвободила руку с зажатым в ней, все еще конвульсивно сжимающимся сердцем. – И за меня! – жестко добавила Джессика и толкнула безжизненное тело, рухнувшее на землю. Она сама не понимала, что с ней происходит. Девушка больше не ощущала волю жрецов, но ее собственные желания стали почти не контролируемыми. В ее голове бились лишь две мысли – жажда крови и желание отомстить.
Стоило мертвому Фенросу с глухим стуком упасть, как Джессика вздрогнула всем телом, словно очнувшись, и отбросила от себя окровавленное сердце отца, уставившись на свои дрожащие руки.
