— Меня терзают смутные сомнения: кажется, внутри люди. Или то, что было людьми.
— Смертная казнь без права на обжалование приговора полагается за подобные эксперименты над людьми. — Некромант тоже рискнул зайти за край барьера и окунуться в душащую атмосферу кошмара, оставленную творившимся там колдовством. Его темная фигура медленно скользила меж столов, а Тобиус поймал себя на мысли, что старается не выпускать Марэна из поля зрения. Врожденная подозрительность магов заставляла его подозревать… — Тут еще одна дверь.
Марэн дернул за железный крюк в стене, и в ней открылся проход. В лабораторию ворвался холодный воздух, сопровождаемый запахом разлагающейся органики. Пламя на масляных плафонах, вставленных в стены, вздрогнуло, но не потухло. Тобиус занял оборонительную позицию у двери, а Марэн проскользнул внутрь — если откуда-то тянет мертвечиной, то пусть с этим разбирается некромант, ему и виднее, и привычнее.
— Что там? — спросил серый маг через время.
Ответ пришел не сразу.
— Разделочные столы. Цепи и крюки. Часть тел звериного происхождения, но в основном человеческий материал. Органы в отдельных емкостях. Кажется, я нашел последнюю пропажу — эти органы самые свежие. В общей сложности около трех десятков тел. Очень большой запас, очень большая кладовая…
— Ледяной склеп для хранения трупов.
— Именно, чар Тобиус. И им постоянно пользуются. Концентраторы холода вплетены в стены, целые тела разложены в напольных нишах и на свободных участках стен, на столах лежат уже разрубленные тушки.
«Тушки», подумалось Тобиусу, «материал», «запас». Всего лишь профессиональный язык, но как же режет слух.
Некромант вышел из ужасной кладовой в каком-то даже приподнятом расположении духа.
— Вижу, вы начали без меня, — послышалось сверху.
Волшебники вскинули жезлы, но это оказался только брат Ольвех, спускающийся по лестнице.
— Вы испугали нас, — хрипловато признался Тобиус.
— Это часть моей работы. — Монах осмотрел лабораторию и уставился немигающим взглядом куда-то в узел распределения питательного раствора по инкубаторам. — Это моя работа — пугать волшебников…
— Здесь никого нет. Несомненно, это логово малефикарума, охотящегося на людей, но самого колдуна мы не застали…
— А этой твари вы решили не замечать, чар Тобиус?
Маги немедля встали в боевые стойки. В тот же момент густая тень, притаившаяся среди переплетения труб, метнулась вперед. Она легко избежала трех Огненных Стрел, выпущенных Тобиусом, распахнула черные крылья и взмыла к верху лестницы. Марэн с криком метнул вдогонку Зардгацу — сгусток страшно визжащего зеленого света, разбрасывающийся смертоносными протуберанцами в полете. Темная тварь даже не дрогнула, когда некротический снаряд поразил ее. Однако раздалось громогласное, как бой соборного колокола, Слово, и будто невидимая скала припечатала летуна к ступеням. Тобиус и Марэн непроизвольно вскрикнули, из носа некроманта хлынула кровь. Брат Ольвех держал в руках тяжелый том Слова Кузнеца и продолжал читать, и глаза его полыхали ослепительно-ярким светом.
Припечатанная тварь трансформировалась, приняв очертания толстой змеи.
— Забияка! Жнец! Сбросьте это!
Послушные големы ринулись в бой, быстрые и совершенно бесстрашные. Забияка заработал железными кулаками, а его напарник вонзил в черное зыбкое тело когти-серпы. Возможно, змей победил бы магических болванов, если бы мощь читаемых молитв не ожигала его как жар гномского горна. Вдвоем големы скинули тварь с лестницы, и она шмякнулась об пол, попутно повалив один из лабораторных столов и расплескав вокруг смолянистые черные брызги. Големы упали следом — им тоже досталось священной благодати, развеивающей магию.
Тобиус с криком метнул Спиральное Лезвие, но тело твари просто растеклось под атакой, не получив повреждений. Черной лужей она отползла к двери в мертвецкую кладовую. Следующие несколько атак разбились о поставленный Щит Кудулы, самое часто используемое защитное заклинание.
Пользуясь полученным временем, черная субстанция быстро вытянулась и оформилась, приобретая человеческие очертания. Колдун продемонстрировал отменную способность к метаморфизму. Это был мужчина, одетый в тибоникийский дорожный плащ — длиннополое одеяние из кожи с высоким воротником. В поднятом положении тот воротник закрывал нижнюю часть лица и напоминал раздвоенный змеиный язык. Глаза колдуна горели зеленым огнем, а на шее поверх плаща висел золотой медальон, усеянный драгоценными камнями, похожий по форме на стрельчатое окно, убранное ярким витражом. Завершив метаморфозу, малефикарум вскинул руки и разразился настоящим шквалом атакующих заклинаний. Бóльшая часть мебели опрокинулась, три инкубатора взорвались, расплескивая вонючую жижу, а Тобиусу и Марэну пришлось броситься в первые же подвернувшиеся убежища. Брату Ольвеху было легче: большинство заклинаний таяло или просто изменяло направление удара, попадая в ореол его святой благодати.
Големы, едва оправившиеся от ослабившей их структуру молитвы, уже было бросились врукопашную, но воля хозяина, словно марионеток на нитках, потянула их назад. Жнец чуть не попал под Топор Шааба, что превратило бы его в головню, а Забияка избежал Усталости Дерева и не стал трухой до срока.
Тобиус и Марэн отвечали по возможности, их заклинания то и дело вносили небольшие аккорды в мелодию воя, свиста и рева, наполнившую сравнительно небольшое помещение, однако основную симфонию исполняли заклинания колдуна.
— Эта тварь настоящий боевой маг! — зачем-то заорал Тобиус, словно кто-то еще этого не понял.
Серый волшебник укрылся за письменным столом, ему на голову упала тяжелая чернильница, так что по лицу текла смесь крови и чернил, вокруг валялся ворох пергаментов и бумажных листков. Воздев свой Щит Кудулы, молодой маг вскочил и начал разряжать в противника боевые заклинания. Сначала Железный Вихрь, затем Молот Пустынного Песка. От первого колдун защитился щитом, навстречу второму метнул Водяной Шар, контратаковал Черным Прессом. Это заклинание Щит Кудулы упустил, и Тобиус на несколько мгновений ощутил страшную тяжесть, рухнувшую на его плечи. Коротко застонав, он выплюнул обратную формулу и поспешил броситься на пол, потому что Щит Кудулы лопнул, а голову мага чуть не отсек Воющий Клинок.
Марэн затих, он прятался за поваленным книжным стеллажом и атаковал все реже, пока совсем не прекратил. Тобиус не мог его видеть, но зато он видел, как брат Ольвех громко начитывал литании Гнева, на глазах ослабляющие вражеский напор. Пользуясь минутной передышкой, Тобиус стал наговаривать боевые заклинания, пополняя боезапас. При этом он шарил по вороху бумаг, хватая, комкая и пихая в свою сумку все, что под руку попадется. Волшебник и сам не смог бы ответить, почему под шквалом смертоносных заклинаний он вдруг начал это делать, — просто чувствовал, что, если выживет, нужно будет еще как следует разобраться в обстоятельствах.
Раздался громкий вскрик — какая-то из литаний прорвалась сквозь мощный щит и, видимо, задела колдуна. Улучив момент, Тобиус вскочил, перемахнул через стол и направил жезл в его сторону. Бесшумно метнулось на врага Испепеление, затем сразу пятерка Ледяных Шаров, взрывающихся градом осколков при ударе, затем огромной силы Топор Шааба, от которого в лаборатории воцарился нестерпимый жар, и вдогонку — извивающийся ослепительный змей Молнии. Раненый колдун лишь слегка смутился, но не дрогнул, в ответ ударили три Призрачных Копья одно за другим. Отразив их, Тобиус со страшным криком метнул из левой кисти Световую Иглу, создал мощный Толчок и швырнул на врага перегонный куб телекинетическим ударом. Куб превратился в тысячи стеклянных осколков, покромсавших одежду и тело малефикарума, Игла впилась колдуну в район печени, а Толчок припечатал к стенке. Малефикарум истекал кровью, однако продолжал стоять на ногах, зажимая обугленную рану от Световой Иглы.
