— Я волшебник, ахог побери! — прорычал Тобиус, приближаясь к трупу. Он был зол на себя за то, что со страху едва не лишился головы, хотя мог прикончить варвара одним Магматическим Копьем. Воистину тысячу раз правы наставники Академии, говоря, что волшебник, потерявший самообладание, — это мертвый волшебник.
У его ног лежал зулан. Существа, подобные этому, были бедствием для западных земель Ривена на протяжении веков. Во времена Грогана и долго после падения империи они являлись в Вестеррайх вместе с так называемыми Дикими Ватагами — неисчислимыми ордами самых разнообразных чудовищ, которых вела единая дикая воля убивать и порабощать людей. Те страшные времена, к счастью, давно минули, но сами зуланы никуда не исчезли. Мелкие набеги этих чудовищ все еще тревожили и закаляли запад, как и встарь. Однако то, что происходило ныне, являлось настоящим вторжением.
Зуланов по праву считали варварами в самом худшем значении этого слова. Обычный представитель их вида превосходил даже самого массивного человека головы эдак на три в росте и почти вдвое шириной плеч. Они имели монолитные толстые кости и стальные мускулы, обтянутые толстой и твердой кожей.
Тобиус приглядывался к изломанным телам, не теряя бдительности. Возможно, такие повреждения и убили бы человека на месте, но зуланы славились невероятной живучестью. Хорошенько наглядевшись в распахнутую пасть, полную крупных клыков, магистр констатировал гибель. Единственный глаз зулана, крупный, налитый кровью, с вертикальным зрачком и красной радужкой, уставился Тобиусу в лицо.
Присутствие ящера неподдельно удивляло. В летописях и хрониках зуланы описывались пешими, благо выносливости и скорости им от природы было не занимать, да и какая лошадь сможет поднять такую гору мяса? Тело громадного зверя явно было приспособлено для быстрого бега — вытянутое, жилистое, оно имело мощные задние лапы и длинный толстый хвост, в противовес грудине, шее и голове. Беговые конечности были снабжены задранными вверх крючковатыми когтями, в дикой природе этот хищник наверняка мог ударом ноги вспороть брюхо крупной дичи… или разрубить человека пополам. Передние конечности измельчали в процессе эволюции и потеряли какую-либо полезность. Форма узкой костистой головы, строение пасти и зубов наводило на мысль, что эта тварь хорошо могла удерживать и терзать добычу, жевательных зубов не наблюдалось. От затылка до кончика хвоста у ящера имелся потрепанный пернатый гребень яркой расцветки.
Тобиус перерезал ножом подпруги, отделяя грубо сделанное седло от ящера, пошарил в седельных сумках, нашел несколько кусков лиановой веревки, сушеные листья, несколько глиняных коробков с густыми вонючими субстанциями и… вяленое человеческое предплечье, которое тоже несладко пахло. Недоеденное.
— Похоже, я нарвался на одинокого разведчика, — бормотал маг, скармливая Лаухальганде неизвестные мази. Он собирался изучить их позже. — Вот почему по уставу ривенской армии разведывательный расчет не может состоять меньше чем из двух солдат, а обычно состоит из четверых — одного легко убить, и никто не узнает…
Тревожная мысль закралась в голову. Волшебник заторопился — он и так уже слишком долго откладывал дело с этим ахоговым черным петухом.
Процесс подготовки к ритуалам призыва у него был отработан, хотя большого опыта в этом разделе Искусства Тобиус не имел. С помощью трансмутации он превратил квадратный участок земли семь на семь шагов в плоскую монолитную платформу из серого камня. Ритуальным ножом, следуя рисунку, перенесенному в книгу заклинаний из анналов Шангруна, маг нанес на выбранный участок все нужные линии и знаки. Поскольку вызывать какого-то уникального и могущественного духа он не намеревался, особых ритуальных действ и предметов не потребовалось. Обычно чем сильнее дух или демон, к которому взывает заклинатель, тем больше и сложнее система ритуалов, имеет значение наличие, количество и расположение уникальных вещей, связанных с призываемой сущностью или несущих определенный символический смысл.
Тобиус вспорол горло петуху и стал терпеливо смотреть, как густая кровь из затихающего тела льется в желобки вырезанного ножом по камню рисунка. При этом он шептал бессвязный текст заклинания, раз за разом называя одно и то же имя на разные лады. На последнем слове Тобиус с размаху ударил петушиным тельцем о центр магического чертежа и отпрыгнул. С громким хлопком в клубах дыма появился… черный петух, размерами в полтора раза превосходящий взрослого коня. Птица-переросток повернула голову, увенчанную пылающим алым гребнем и устрашающим клювом, скосила красный глаз и нетерпеливо царапнула камень ногой, оставляя на нем глубокие борозды. Шпоры на ногах птицы длиной превосходили двуручные сабли, а черные хвостовые перья отливали синевой.
— Получилось. — Тобиус посмотрел на свою правую ладонь, где запечатлелась миниатюрная копия чертежа призыва. Пока этот знак не исчезнет, зверь будет послушен, но если затянуть и не отпустить его вовремя, то когда разрушатся чары, магическое чудовище, скорее всего, покусится на жизнь своего создателя.
На черном петухе уже имелось седло из хорошей кожи и такая же хорошая сбруя. Найдя стремя, Тобиус не без труда вскарабкался на высоту и огляделся.
— Ко-ко! — приказал он.
Петух рванул с места по дороге, оставляя за собой шлейф пыли.
Никогда прежде у Тобиуса не возникало таких разногласий со своей Путеводной Нитью. Разум подсказывал ему, что нужно держаться подальше от дорог и селений, потому что зуланы будут искать людей: это главный их интерес в войне — рабы и пища. Других ценностей эти существа не знали. Хотя еще их интересовало насилие, ибо зуланы обожали сражаться.
Нить указывала ему, что надо ехать по дороге, а разум твердил, что нужно прятаться. Тобиус всю жизнь прошел за своей Путеводной Нитью и всегда считал, что это единственно верный подход к выбору пути, но, как показали события этой жизни, Нить никогда не руководствовалась такими понятиями, как безопасность. Фактически все смертельно опасные происшествия, когда волшебнику приходилось спасать свою жизнь, являлись последствием того, что он покорно следовал по Путеводной Нити.
Прокляв все на свете, маг пустил птицу по дороге. Он ехал без остановок до раннего вечера, так как сам был вынослив, а скакун его не нуждался даже вдыхании, не говоря уже об отдыхе. Возню на дороге он заметил издали, а когда понял, что что-то неладно, остановил магическую птицу и спешился. Став незримым для простого глаза, держа посох и жезл в руках, волшебник зашагал вперед. Он смог разглядеть валяющуюся на обочине перевернутую карету, множество трупов вокруг, а также группу каких-то… людей… он не был уверен, что это люди. Они были чем-то очень заняты.
Подобравшись ближе, в первую очередь Тобиус понял, что суетятся возле кареты не люди. Хотя это был вопрос спорный, так как сутулые почти голые антропоиды, стоящие на полступени эволюционной лестницы ниже нормального человека, тоже могут условно считаться людьми. Другими словами, перед ним предстали примитивные люди, дикари с грубыми обезьяноподобными лицами и загорелой до черноты кожей. Короткошеие, сутулые и длиннорукие, они немало смахивали на обезьян и демонстрировали повадки более-менее развитых социальных животных. Будучи почти голыми, антропоиды имели при себе оружие: мечи из сырого железа, копья и стрелы с железными или даже кремневыми наконечниками.
