Пользуясь набалдашником посоха как стилом, Тобиус нанес на выбранный участок огромный круг, внутрь которого вписал правильный семиугольник и соединил все его углы прямыми, образовав сложную звездчатую фигуру. По внешнему кругу он провел тайнописным ободком длинное заклинание и поставил рядом с каждым местом пересечения основного круга и углов семиугольника по стабилизационной печати. Начитывая по книге незнакомые словоформулы, он вписывал чары внутрь звездчатой фигуры, вплетал энергетические контуры нагнетания, создал семь коллекторов и отводов для излишков магической энергии и поместил в самый центр чертежа знак Врат.
— Именем Искажающего Пути, я беру ключи от створок! — Половина дела была сделана, серый магистр утер влагу с лица и огляделся.
Огненных элементалей стало меньше, трое из них погасли навсегда, проиграв бой не смертным тварям, но потокам воды, льющимся с неба. Они успели изжарить множество врагов, прежде чем исчезнуть. Остальные семеро, исходя кипящим паром, метали пламя и преграждали дорогу мечам и копьям разъяренных дикарей, в них было вложено столько сил при создании, что элементали продолжали бороться, несмотря на ливень. Волшебник быстро прошептал несколько слов и успел телепортироваться прежде, чем духи взорвались, превратив все вокруг в пепелище.
Тобиус возник высоко в воздухе и швырнул на землю Кислотный Пруд, расчищая место для второй части заклинания. Десятеро земляных элементалей поднялись из истоптанной почвы и заработали каменными кулаками, разминая зуланов в кашу. То были его последние заготовленные духи стихий, но он не поскупился и зашвырнул в бой их всех. Пока элементали работали кулаками как молотами, волшебник строил копию первого чертежа почти в сердце вражеских сил. Зуланы рвались к Тефраску и стремились схлестнуться с ривенскими войсками, часть орды исполняла стремительные фланговые маневры, погонщики звероящеров подстегивали своих зверей, которые толкали в направлении врат ствол многовекового дерева, обитый сыромятным железом и поставленный на грубо сделанные колеса. Надзиратели стегали кнутами людей и подобных, отправляя к стенам все новые и новые лестницы, гремели барабаны, и пели боевые роги, выли тысячи глоток, и в самом сердце этого действа под боком у топчущегося великана серый магистр творил заклинание.
— Именем Искажающего Пути, врата мне подвластны!
Завершив ритуал, волшебник поднялся над полем боя и заставил камень в набалдашнике своего посоха разразиться несколькими ослепительными вспышками. Годерн Великан заметил его не сразу, но когда заметил, прикрыл глаза рукой и присмотрелся, чтобы увидеть крошечную парящую посреди грозы букашку, так старательно привлекавшую его внимание. Тобиус Моль не пытался чего-либо прокричать, он просто указал рукой в небо, где тучи уже пучило от копившейся в них силы, а контур почти готового заклинания мог увидеть любой носитель Дара, даже самый слабый.
— О-О-О-О, ГО-О-О-ОСПО-О-О-О-ОДЬ… — пророкотал Годерн. Он понял, что слишком далеко отошел от стен, упиваясь своей властью над бессильными насекомыми. При его размерах и плотности его тела Годерн не успевал покинуть радиус поражения, ибо, как и любой великан, был медлителен.
Тобиус метнул молнию, которая больно ужалила Годерна в грудь, вновь приковав внимание к магистру. Он указал вниз на пульсирующие мягким светом врата.
— Это твой единственный шанс, — тихо вымолвил волшебник.
Великан преодолел расстояние в три шага, он торопился, как мог, ощущая всем телом, что за мощь разливается вокруг. Годерн наступил на чертеж.
— Именем Искажающего Пути! — Тобиус направил вниз огромный поток магической силы, заставляя врата сиять. — Ключами распахиваю створки! Umikumnus transmorfita siebal!
Годерн Великан провалился сквозь землю, а секундой позже появился у стен Тефраска, к которым не замедлил прильнуть, ожидая грядущего. Тобиус же бросил последний взгляд на небо, в котором замкнулся контур полностью готового и напитанного магией заклятия Божий Гнев, и телепортировался на стены.
Заклинание, внесенное в список запретных по всему Вестеррайху, обрушилось с небес на землю колоннами ослепительного света, который с умопомрачительным грохотом взрывал, плавил и испепелял все, что попадало в радиус, очерченный творцом. Божий Гнев был придуман еще во времена Второй Войны Магов, он стирал с лица Валемара города и целые географические области, ровнял с землей горы, превращал равнины в выжженные пустоши, испещренные кратерами, и хотя ныне уже никто из магов рода людского не мог создать этого заклинания в прежней славе и разрушительной мощи, оно тем не менее изничтожило почти четыре пятых зуланской орды в считаные минуты. Это был невероятный, вызывающий трепет и суеверный ужас триумф.
Когда прошло первое потрясение от явившейся миру необузданной силы магии и заклинание исчерпало себя, затрубили олифаны, и рыцари Тефраска повели вольных всадников в атаку. Они смели оставшихся зуланов со своего пути, раздавили и втоптали их в землю копытами сотен лошадей, а потом помчались к стойбищу варваров.
— Посмотрите, — проговорил Тобиус, не обращаясь ни к кому конкретно, хотя некоторые защитники крепости могли слышать его голос, — посмотрите внимательно и запомните, расскажите тем, кто не видел. Посмотрите и запомните силу древней магии, которая еще жива. Ни порох, ни пар — ничто не сможет превозмочь этого. Величайшая сила в мире в наших руках. Сколько бы монахи и алхимики ни старались, они никогда этого не превзойдут. Магия все еще жива.
Талбот Гневливый снизошел с небес на стены Тефраска, окруженный волнами горячего воздуха и красным сиянием, будто ангел Господень, только что извергший на Галефонею смертельную кару по воле Господа-Кузнеца. В правой длани он сжимал посох, в левой — рукоять меча, сам пылающий тайнописью клинок покоился на плече волшебника. Его глаза горели огнем магии, и в облике сквозила грозная мрачная мощь, которая пугала людей. Пугала она и Тобиуса, который следил за старшим волшебником не отрываясь.
Он как никто понимал то, чего не видели профаны. Для них Талбот Гневливый был просто человеком, который находится прямо под Господом, если судить по его могуществу. Но Тобиус знал, насколько далеко Талбот находился от человечности в тот миг. Ведь человек — это существо, рожденное слабым, как и все его сородичи, но маг — это человек, вкусивший такого могущества и такой власти, какая не была предназначена смертным. С годами волшебники сильно меняются, отдаляются от человечества, становятся чужды ему, и этим они могут ужаснуть неподготовленный разум. Цена власти высока — потеря человечности, все более заметная со временем, но особенно явно проявляющаяся тогда, когда волшебник отдается волшебству без остатки.
Люди склонились перед Гневливым, а он, словно спрятав явленное им видение, вновь сделался «обычным», огонь магии потух, ореол силы рассеялся.
— Мы подломили врагу колени и повалили на землю, пора его добить! Приободритесь, храбрые мужи, победа за нами, так давайте же поскорее заполучим ее в свои руки! Огонь! Огонь! Огонь! Не жалейте ядер!
Под громкие крики ликования Тобиус и Халес пробрались к Гневливому и выказали ему свое почтение.
