— Вблизи они далеко не так красивы и грациозны, поверьте, нам стоит держаться от них так далеко, как только возможно, — заметил магистр.
Архимаг приподнял бровь:
— Видели дракона вблизи?
— Как вас, ваше могущество. И оба раза не погиб лишь чудом.
Многогранник заинтересовался:
— И каковы они?
— Они… огромные, голодные и очень злые; чешуя и броня, много клыков — и все это внушает тебе, что ты мал и слаб. Неприятное чувство для волшебника.
Маги долго сидели молча и курили, Шивариус развлекался тем, что создавал драконов, а Тобиус выдувал крылатые корабли, летящие над барханами, воинов с непомерно огромными мечами и прочую ерунду, которая приходила на ум.
— А я заметил, что вы меня не одобряете, чар Тобиус.
Натягивающий тетиву лучник, которого оформлял Тобиус, расплылся бесформенным облачком.
— Лицом вы владеете хорошо, но аура ваша читается просто. Вы не сторонник лорда Вольферина, не так ли?
— Я считаю, что этот человек преступник, который должен быть примерно наказан за предательство, им совершенное.
Архимаг смотрел на Тобиуса словно сквозь дрему, мундштук трубки прилип к его губам, и табак в чаше истекал ленивым дымком.
— А я увидел в лорде Вольферине человека, которому мне не стыдно будет служить, и присягнул ему на посохе, стал придворным магом. И я поддерживал его в его начинаниях, ибо такова моя служба. Скажите, чар Тобиус, где вы были во время смены власти?
Тобиус пару раз стукнул керамическим мундштуком о свои зубы, пребывая в задумчивости.
— Кажется, в то время я все еще учился. Мне предстояла большая работа, чтобы пройти выпускные испытания, и я практически не замечал ничего, что творилось за стенами Академии.
— Ага, значит, лично для вас смена власти прошла незаметно и безболезненно? Что же тогда вас так не устраивает в его светлости?
«То, что я присягнул на верность королю, не пожелавшему втравливать страну в пучину гражданской войны, то, что этот человек мудрый и добрый правитель, который заботится обо всех, кто доверил ему свою судьбу, то, что он законный монарх, который способен принимать тяжелые решения и нести ответственность», — подумал Тобиус, но вслух сказал:
— Помимо того, что я стараюсь думать и о других людях, кроме себя…
— Как необычно.
— …С приходом Валарика Вольферина к власти началось тотальное извращение устоев и законов магии. Волшебники надевают мундиры и обращают свои способности в стезю разрушения. Мы не воины, не солдаты и не убийцы, мы можем сражаться друг с другом, но не с простыми смертными, а магия должна служить людям, а не убивать их. И предводителем всего этого безобразия являетесь вы, ваше могущество.
— Хм. Ваша позиция мне понятна. Но задумайтесь вот о чем, чар Тобиус, с нами, ривами, соседствуют мары и риденцы. Мары — ушлые, подлые люди…
— Которые помогли Валарику Вольферину прийти к власти.
— Что? — опешил Многогранник.
— Когда он еще не имел армейских магов, мары дали ему своих, чтобы участвовать в войне за трон.
— Ах вот вы о чем! Все не совсем так, чар Тобиус, — когда мой сюзерен готовился к войне, он нанимал всех магов, которых мог. Да, там были и мары, но и риденские волшебники, из риденских гильдий тоже. Ему нужны были все наемники, которые могли откликнуться на призыв. Если бы мы знали, что Бейерон проявит такое благородство и сам отдаст трон, мы бы не стали выбрасывать столько денег на ветер. Уверяю вас, его светлость не имеет никаких связей с марахогской короной, как раз от Марахога и Ридена он стремился защитить Ривен! Как я уже сказал, мары давно спят и видят, как бы откусить часть плодородных пашен Каэрина, а если получится, то и больше! Что же до риденцев…
— Которые всегда были нашими друзьями и соратниками во всех войнах на протяжении нескольких веков.
Шивариус нахмурился — он не привык к тому, что зарвавшиеся воробьи подрезают его, огромного кондора, парящего в вышине, но Тобиус вызывал у старшего волшебника симпатию, так что тот постарался унять раздражение.
— Чар Тобиус, вы знаете, кто такой Радован Третий? Это не человек, это шакалот в облике человека. Хитрый, кровожадный зверь, который убил всех своих братьев и сестер, чтобы забрать себе трон.
— Его отец завещал трон ему, пусть и младшему из…
— Чар Тобиус, кому какое дело, что проблеял старый умирающий человек, находящийся на смертном одре? Что могли изменить слова одного полумертвого короля? Ничего. Уж точно не закон престолонаследия, заложенный еще первым Императором-драконом! И что сделал Радован? Захватил столицу, вытащил на балкон, с которого королю положено обращаться к народу, плаху, сломал перила и по одному казнил своих братьев и сестер. Он рубил им головы своим мечом, пока Желоран, капитан его гвардии, зачитывал обвинения и приговоры. По-вашему, человек, который опозорил себя ремеслом палача, имеет право носить корону? Если это вас не убеждает, то подумайте о том, что он братоубийца. Мы с вами, как посвященные, понимаем, что это такое. Навеки проклят тот, кто проливает родную кровь. Навеки проклят поднявший меч на родню.
Тобиус действительно знал, какой астральный отпечаток накладывается на человека, совершившего страшнейший из грехов против своих родичей. Проклятие ложится на такого преступника вечным клеймом и преследует его до смерти, даже если он сотворил сие зло опосредованно, чужими руками. Не узнает такой человек покоя нигде и никогда. А Радован казнил свою родню самолично, что усугубляло его судьбу многократно. В Вестеррайхе палачи даже жить среди других людей не могли, всегда имели отдельные дома только для себя и своей семьи, чтобы никто не пребывал с ними под одной крышей. А еще молодой волшебник осуждал кровопролитие, не принимал путей, которые вели по телам. Таких путей, которым Радован Карапсуа пришел к власти, получив несколько прозвищ в народе. «Багряный», «Свирепый» и… «Палач». Серому магистру вспомнился тот день, когда он видел капитана Желорана, огромного и статного рыцаря в черных нуагримговых
[80]
латах. Тогда же он в первый и последний раз встретился с Октавианом, придворным магом Радована Багряного, магом с желтыми кошачьими глазами.
Одна мысль забралась в голову Тобиусу — если так совпало, что и он, и Шивариус Многогранник, имея одну и ту же мутацию зрачка, являются серыми, может ли быть, что Октавиан тоже являлся таковым? Связаны ли эти вещи между собой?
— Молчите. Понимаю. Радован Третий чудовище, вскарабкавшееся на трон по ступеням из окровавленных мечей, это человек, который никогда не упускает своих шансов, сколь бы малы или опасны они ни были.
