— Кто позволил тебе спуститься сюда, южанин? — громыхнула Бринхилд, выступая вперед с мечом в руке.
— Не нужно так злиться, — мягко улыбнулся Тобиус, — я должен был это сделать. Волшебник никогда не появляется там, где не должен появиться. И всегда стремится туда, где ему должно быть.
— Это ты расскажешь своей темнице!
— Расскажу… темнице? Глупее ничего не слышал.
Предводительница дружины сделала еще один шаг, и пес, присев, злобно зарычал на нее. Морда его покрылась морщинами, блеснули мокрые от слюны клыки, а шерсть поднялась дыбом. Казалось, до того момента собаку никто и не замечал вовсе.
— Откуда?..
— Из глыбы вытащил, — честно ответил Тобиус конани. — Я собирался продолжить, но вы мне помешали.
— Ты можешь освободить моих людей? — прищурившись, переспросила она.
— Конечно. Я же волшебник Академии Ривена, а не кир собачий. — Тобиус широко улыбнулся, словно тоже показывая клыки, которых у него не было. — Прикажите своим людям вернуть острые зубочистки в ножны и принести побольше теплой одежды. Когда я освобожу этих несчастных, они будут страдать от холода и голода. А еще, пожалуйста, не лезьте под горячую руку, задавлю ведь…
Повернувшись к ней спиной, маг опустил посох и начал метать Оголитель короткими лучами. Сковывающая материя испарялась, люди со стонами падали на пол. Магистр освободил их всего за полчаса работы, растворяя псевдолед вместе со всем, имеющим неорганическое происхождение. Он также предусмотрительно засунул в сумку отколовшийся кусочек неизвестной материи. Закончив работу, Тобиус отошел к стене, присел на корточки и стал отстраненно следить за тем, как несчастных жертв чудовища одевают и уводят наверх.
Волшебник смотрел на это и думал, что, возможно, спасением этих людей несколько загладил свою вину перед Господом-Кузнецом за те убийства, что творил не так давно. Эта мысль, впрочем, не укоренилась в его голове и быстро погибла как цветок без капли влаги — одна жизнь другой не стоит, нельзя думать, что заключил с богом сделку и можешь стряхнуть с себя грязь греха, лишь придя в храм с подношением и помолившись. Болью, стыдом и раскаянием. Только болью, стыдом и раскаянием лечатся язвы греха на душах страждущих. Не будь Тобиус волшебником, не мерь он все особой моралью, не смотри на мир через призму мажеского эгоизма — то чувство вины, и так не дававшее ему покоя, лютовало бы куда страшнее. Но волшебники скроены иначе, чем простые люди, — вместе с Даром они получают власть, не предназначенную роду людскому, и жестокость, и себялюбие, и всевозможные мании. Так что для волшебника Тобиус был еще весьма добросердечным и честным малым, имеющим твердые принципы, но готовым к вынужденному компромиссу.
— И все равно гореть мне в Пекле, — пробормотал он.
Неожиданный успех заставил обитателей Разрубленной Тверди изменить свое отношение к южному волшебнику. Если прежде его побаивались, но через силу терпели, то теперь боялись по-настоящему и старались не встречаться с ним взглядами.
Тобиуса это устраивало полностью. Волшебникам Вестеррайха было намного привычнее ощущать вокруг себя атмосферу испуганного почтения, нежели искреннего уважения и благодарности. Издревле именно страхом они подпитывали свою власть, не веря ни в человеческое благородство, ни в благодарность, ни в слово чести. Ибо люди дурны по природе своей, хотя волшебник и обязан служить им и оберегать их.
— Я пойду на запад, — сказал серый магистр, без интереса рассматривая карту Оры. — А лучше экземпляра нет?
— Чем тебя эта не устраивает? — Бринхилд не прекратила, а стала более явно проявлять свою неприязнь к чужаку после событий в подземелье.
— Не считая того, что ее лет триста назад нарисовали? — хмыкнул волшебник, глядя на воительницу из-под выгнутых бровей. — Береговая линия не соответствует настоящим очертаниям, присутствуют некоторые поселения, которых давно нет, часть существующих же не нанесена, о соотношении реальных масштабов с представленными здесь и говорить не стоит. Вам нужна новая карта.
— Чар должен понимать, — на удивление мягко, но вместе с тем весомо сказала конани Йофрид, — что наши владения не похожи на те, которые легко обойти и запечатлеть на пергаменте.
— На бумаге. Сейчас все работают с бумагой, это такое индальское изобретение, спрессованные…
— Не суть. К тому же если вы идете на запад, то уже через три дня пути на санях не найдете человеческих поселений. Только стойбища мадзидани и их стада.
Тобиус вернулся к рассматриванию старинной карты, лежащей на столе среди тарелок со снедью. Опыт в рисовании точных карт у него был, хоть и скромный весьма, но и этого хватало, чтобы заметить все недостатки истлевшего клочка пергамента.
— Я все время забываю спросить — где те люди, которых я спас?
— Заперты, — бросила Бринхилд. — Орза хочет их исследовать, чтобы понять, что с ними произошло.
— Надеюсь, их кормят и им тепло.
— Не твое… — начала было Бринхилд.
— Благополучие этих людей входит в стоимость благодарности конани мне после того, как я обуздаю лихо.
— С каких пор?!
— С тех пор, как я захотел этого, — спокойно ответил серый магистр.
— Да я тебя!..
Йофрид вскинула руку, пытаясь остановить движение Бринхилд, но не успела — пальцы Тобиуса сжались на широком сильном запястье дружинницы, и боль исказила ее лицо.
— Будь осмотрительнее, женщина. Ты, может, и родилась с оружием в руках, да только я волшебник, и по мне вся сила твоя — есть вещь скромная и неопасная. Попытаешься причинить мне боль еще раз — и я причиню ее тебе. — Он разжал стальные пальцы и изобразил маску сожаления. — Простите, я очень не люблю, когда мне делают больно. Просто терпеть ненавижу. Карту оставьте себе.
— Когда ты намерен отправиться в путь? — спросила Йофрид.
— В ближайшее время, владычица. Могу прямо сейчас… Нет, сейчас не могу, ночь еще не закончилась. Но могу перед рассветом. Я хотел бы побеседовать с вашей советницей.
— Орзой?
— Конечно. У кого еще здесь вы можете испросить разумных советов? — Небольшой выпад в сторону старшей дружинницы удался.
— Тебя проводят.
В сопровождении воительниц Тобиус углубился в чертоги конани. Большого впечатления они на него не произвели: за пределами украшенного пиршественного зала темные короткие коридоры с плохим прогревом казались заброшенными и негостеприимными. Множество лестниц, дверей, стылых закутков, все скомкано, мало пространства, никакого величия и размаха, присущего южным архитектурным традициям. Возле некоторых дверей стояла охрана. За ними коротали время победители той бойни, через которую прошел Тобиус над пропастью.
Стражи остановились возле одной из дверей на третьем этаже здания, Тобиус смог бы найти эту дверь без подсказок, ориентируясь на присутствие чужой магии. Над притолокой висела конструкция из нитей, костей и камушков — ловец духов, охраняющий хозяина от мелких проказников. На самой двери легко читались ровные строки рунописного сканди.
