* * *
Мы отбываем втроём – я, Киронага и Фарка, так зовут нашего нового попутчика. Киронага легко согласился с присутствием третьего человека. Я ещё вчера заметил, что он нуждается в слуге. Почему он не ездит со своим слугой, он не объяснил. Но кто-то же должен стирать его чёрную одежду, полировать катаны и ухаживать за конём. Это не господская работа.
Женщина Фарки снабжает нас запасом еды для трёх человек на несколько дней. Крестьянская лошадёнка едва тянет свою поклажу.
По дороге я расспрашиваю его о местности.
– Разбойники тут водятся?
Мне хочется подраться. С Киронагой драться что-то не тянет – до поры до времени.
– Да, господин. К вечеру подъедем к лесу, там водятся. Грабят всех подряд. Поэтому мы перед лесом заночуем у Альды, это вроде как сестра мне названная, давно дружим, а днём через лес поедем.
У меня совсем другие планы. Я хочу поехать через лес именно ночью. Я хочу, чтобы на нас напали. Мне кажется, что Киронага хочет того же. Но Фарке об этом знать рано.
– Ну, – говорю, – расскажи мне про местных разбойников.
– Это атамана Булки банда. Булкой его прозвали за то, что в своё время хлеб воровал, когда неурожаи были. И перепродавал втридорога. А потом, как в хлебе недостатка не стало, на большую дорогу вышел. У него банда человек в тридцать.
– Вооружены?
– Точно вооружены. Булка иногда на окрестные деревни набеги делает. До нашей не добирался, долго ехать, а вот на ту, где Альда живёт, нападал. У них огнестрелы, как у вас, господин Риггер.
Огнестрелы – это плохо. Можем вдвоём не справиться. Пара случайных пуль – и всё. Завтра проснёмся голыми, без вещей и денег, а разбойников ищи-свищи.
– Не беспокойся, справимся, – говорит Киронага.
Откуда он узнал мои мысли? Впрочем, неважно. Фарка думает, что реплика Киронаги обращена к нему, но мне кажется, что – ко мне.
Фарка бледнеет.
– Вы хотите напасть… – он недоговаривает.
– Мы поедем через лес ночью, – говорит Киронага.
Я никогда не думал, что смогу «работать в паре».
Меня волнует другое. Неожиданно я понимаю, что Киронага – не просто отличный боец, сильнее меня. Я понимаю, что Киронага – такой же, как я. Точно такой же. Он хочет убивать, просто его манеры, его стиль жизни не позволяют ему убивать просто так. Поэтому он вынужден искать предлог. Мне предлог не нужен.
Я перевожу разговор на другую тему.
– Кроме разбойников, есть тут на что посмотреть?
Фарка думает.
– Ну, нет, наверное. Там, дальше, недалеко от города будет большая башня, а до того – ничего особенного.
– Что такое большая башня?
Тут Киронага перебивает собирающегося ответить Фарку.
– Ты никогда не ездил в эту сторону?
– Последние лет двести – нет.
– А-а… – Киронага умолкает.
Фарка молчит, не зная, можно ему говорить или нет.
– Говори, – я обращаюсь к нему.
– Её лет сто назад построили. Это огромная штука такая из дерева – наблюдательный пункт, с которого всю округу видно. Три года строили, говорят. Я один раз сам видел, когда в город ездил.
Мне приходит в голову, что у него, у Фарки, в распоряжении вечность, а он в городе был всего один раз. Три дня потратить из вечности – не стоит ли это того? Потом я понимаю, что я – такой же. Мне надо потратить чуть больше времени. Чуть больше времени из вечности.
Дорога очень скучна. Ничего не происходит, ничего не меняется. Я чувствую, как во мне закипает злость. Мне срочно нужно её на кого-то выплеснуть. Надо было взять с собой Болта. На Фарку у меня не поднимается рука, потому что он нужен для других целей, да и Киронага не позволит.
С каких это пор я думаю о том, что кто-то может мне чего-то не позволить?
* * *
Ближе к вечеру мы прибываем в деревню, где живёт названная сестра Фарки. Уже темнеет. Окна светятся, а на улице – никого.
– Где все? – спрашиваю я.
– Разбойников боятся, – отвечает Фарка.
Проезжаем через всю деревню. Предпоследний дом – очень большой, из двух этажей, почти усадьба.
– Здесь.
– Хороший дом отгрохали.
– Пятнадцать человек живёт.
Фарка стучит в дверь. Окна горят, но никто не открывает. Фарка стучит сильнее и орёт:
– Это я, Фарка. Альда, открой!
За дверями – шевеление. Через некоторое время дверь приоткрывается. В проёме – округлое женское лицо, напоминающее луну.
– Фарка?
– Да я, я. И двое друзей моих.
Быстро он в друзья нас записал. Отрежу ему яйца, сразу забудет свои слова.
Альда приоткрывает дверь чуть шире.
– Друзей?
– Не бойся, люди благородные. Нам бы только на ночлег – на одну ночь…
Киронага выступает из тени.
– Не нужно нам ночлега, добрая женщина. Мы подкрепиться только, да отдохнуть с дороги. Через пару часов дальше поедем.
На лице Альды – ужас.
– Куда поедете?
В этот момент мне приходит в голову странная мысль. Почему дверь открывает женщина? Есть ли в доме мужики – на пятнадцать человек-то?..
Киронага спокоен.
– В лес поедем. Разбойников придушим немножко.
Альда отступает вглубь дома.
Фарка открывает дверь, жестом приглашает нас внутрь. Сам идёт и берёт под уздцы наших лошадей, куда-то их уводит. Киронага проходит первым, я – следом. В огромных сенях Альда одна. В соседней комнате слышится какое-то стрекотание: швейный станок или прялка.
Альда держит руки сцепленными на груди, неловко, будто молится.
– Пойдёмте, – говорит она и идёт в одну из дверей – налево.
Следуем за ней. Оказывается в обширной кухне. Маленькая женщина в смешном белом чепце строгает салат. Проходим через кухню, оказываемся в комнате с длинным деревянным столом. Наверх ведёт винтовая лестница. Кроме стола, в комнате – стулья, комод, в общем, много мебели. Мебель недешёвая, совсем не похожая на обстановку обычного сельского дома.
– Тут, – Альда показывает нам на скамью, стоящую вдоль стола, и выходит.
– Что-то тут не так, – говорю я.
– Всё тут так, – говорит Киронага. – Это публичный дом.
Я хмурюсь.
– Не понимаю. Зачем в глуши публичный дом?
– Если есть разбойники, значит, дорога оживлённая. Значит, ездят богатые купцы, мастера-толстосумы, солдаты. Почему бы не быть придорожному публичному дому? Альда, похоже, хозяйка.
