— Том и Мариан. Не хотите ли пожениться?
Мужчина и женщина переглянулись. Том словно спрашивал у своей зазнобы: «Да?» и получил положительный ответ. Лиля поняла его вполне однозначно.
— Пастор Воплер вас обвенчает. Чтобы блуд не творился. Где жить — решайте.
— У меня, — решил Том. — В Ручейке.
Лиля кивнула.
— Далее. Ирия, — так звали девицу, — беременна от другого мужчины. Который совершил преступление против меня и графства Иртон…
Суровый мужик, стоящий рядом с девицей, отвесил ей крепкую затрещину.
— …Но поскольку я не хочу лишних смертей, будет по моему слову. Мариан, если ты переедешь в Ручейку, кому достанется дом?
— Н-никому, ваше сият-тельство.
— Я выкуплю его у тебя. За честную цену. Это будет твоим приданым.
Мариан расплылась в счастливой улыбке.
— А дом будет принадлежать Ирии. На простых условиях. Если найдется тот, кто на ней женится, — это будет приданым. Если нет — пусть живет одна. Как пожелает. Это дело деревни, как поступить с гулящими лгуньями. Тем более такими.
Жалости к девице Лиля не испытывала. И глядя, как уходят крестьяне, вдруг ощутила… гордость?
Нет. Удовлетворение от хорошо проделанной работы.
Моя земля. Мои люди.
Мири, которая присутствовала на суде от начала и до конца, посмотрела на Лилю с новым выражением.
— А мне так тоже придется? Когда вырасту?
— Только если рядом не будет надежного мужа. Но если что — да. Учись, пока я рядом.
Мири согласно кивнула. Учиться она не боялась. И всегда была готова.
Моя… дочь?
Джерисон, граф Иртон пробежал глазами письмо из дома.
И выругался. Ничего особо приятного, м-да…
— Что случилось? — подал голос с кровати Рик. Он еще был достаточно слаб, но горячка спала, и докторусы уверенно говорили, что принц скоро выздоровеет.
— Что-что… Помнишь, писали, что моя корова скинула? Все подтвердилось. Миранда доехала до Иртона, это, конечно, хорошо. Отписали управляющему моими делами в столице. Но вот то, что мне придется туда ехать ближе к осени…
— Сочувствую.
— Толку от твоего сочувствия! — вспылил Джес. — Мне опять с ней в кровать ложиться! — И покривился, вспомнив супругу. — Гадство какое!!!
— Ничего, стиснешь зубы и перетерпишь, — фыркнул Рик. — Чай не в печку совать…
Джес выразительно посмотрел на друга и принялся за письмо.
— Миранда жива и здорова, и то хорошо. Деньги в поместье отправлены.
— Не понял? А зачем? Там же у тебя управляющий? Что он, налоги не собирает?
Джес только рукой махнул:
— Да тех налогов с той дыры… мне еще присылать приходится. Эдор приезжает в Альтвер к моему доверенному, закупает все необходимое и везет в Иртон.
— А чего ты Иртон не облагородишь?
Эта тема между друзьями раньше не поднималась. Не до того было.
— А зачем?
— Родовое поместье все-таки.
— Захолустье у Мальдонаи в… — грубовато выразился Джес. И скорректировал: — Вот смотри. У меня дом в столице, небольшое поместье под столицей, все дела в торговле, ну еще мой полк… за каким… мне та глушь? К тому же там еще бабка жила до недавнего времени…
— И что?
— Старая дрянь терпеть не могла ни отца, ни меня, ни Амалию… я помню, один раз он нас привез туда, так бабка орала, чуть ставни визгом не посносило. Отец вышел бледный от злости, хлопнул дверью — и увез нас обратно.
— А ты сам потом не пытался выяснить?
Джес фыркнул:
— Да все бабы — дуры. И Мальдоная в их головах ногу сломит.
— Зря ты так. — Рик был задумчив.
— Есть, конечно, исключения. Но я таких до сих пор не видел.
— Что, и Адель?
— Я же говорю — все. Сколько живу — ну разве что мать не совсем, ну и Амалия. А остальные… курицы!
Рик только покачал головой. На языке у принца крутилось, что Джес совершенно зря так самонадеян.
Женщины избаловали его.
Красота, молодость, богатство, близость к трону — совершенно неотразимое сочетание. Но рано или поздно Джес наткнется на ту единственную, которая окажется достойным противником.
И Рику очень хотелось на это посмотреть.
Письмо лежало на столе перед Эдоардом. И он внимательно перечитывал его, словно стараясь разглядеть за простыми словами человека.
Вот она нажала чуть сильнее, едва не прорвав пергамент, — нервничала? Вот зачерпнула чернила на перо — и строчки получились жирнее. А тут перо в раздражении скребнуло по бумаге. Злилась? Устала переписывать?
Ганц упоминал, что графиня писала письмо не один день.
Думала, подбирала слова, советовалась с тем же Ганцем…
«Ваше величество.
Разрешите мне изложить состояние дел в поместье Иртон. Я знаю, что лэйр Ганц представит вам свой доклад, а посему не стану отнимать ваше бесценное время своими глупыми измышлениями и напишу лишь о самом важном.
Я плохо помню время до утраты ребенка, все как в дурмане. После потери ребенка я перестала уделять время своим страданиям и обратилась к делам.
Оказалось, что управляющий ворует — доказательства его виновности доставит лэйр Ганц.
Что докторус Крейби едва не убил меня — то ли от незнания, то ли специально пуская кровь женщине, ослабленной выкидышем и кровотечением.
Что в поместье часто наведываются пираты и работорговцы, которых я также отправляю с лэйром Ганцем. Его советы и помощь были неоценимы для меня.
Также сообщаю, что в поместье был обнаружен пласт янтаря. Дальнейшие его разработки кажутся мне неперспективными в связи с наступающей зимой, но спешу уверить вас, что с наступлением весны мы возобновим работы. Полагающиеся отчисления также направлены в казначейство с лэйром Ганцем.
Я направляю также и маленькие сувениры в знак своей признательности за оказанную помощь и поддержку и жду ваших приказаний.
Остаюсь искренне преданная вашему величеству,
Лилиан Элизабетта Мариэла, графиня Иртон».
Очень простое письмо. Короткое. Обезличенное.
Все только по делу. Остальное передавал на словах Ганц Тримейн.
Он рассказывал и о жизни в Иртоне, и о графине, и даже о том, как правильно носить кружево. Как его стирать, сушить и крахмалить, чтобы оно сохраняло форму.
Эдоард машинально поглаживал кружевной манжет. М-да… даже он не остался равнодушным.
