Да, мысли скрывать могу, но вот по ауре она легко прочтет мое лукавство. С караваном-то вывернулся, то ли она не сообразила ауру посмотреть, то ли уловка и впрямь удалась.
У входа в трактир толпится народ, нервная тревожность просто витает в воздухе. Ауры народа напряжены и беспокойны. А вот подавивший зевок Маркен невозмутим; тем не менее, увидев меня, заспешил навстречу:
– Ваша светлость, все готово, но есть одно… – он покрутил в воздухе пальцем.
– Да говори же, чего «одно»-то? – поторопил я его.
– Хан Влабор в зале, выразил желание присутствовать при приеме в школу кандидатов от степи. – Аура Маркена полыхнула беспокойством, а глаза вильнули.
Странно, ему об этом и так должно быть известно. С чего это управляющий запаниковал? А он явно паникует.
– И что с того? – спросил я.
Кин же хмыкнула и предположила:
– Наш управляющий решил провернуть какую-то комбинацию, о которой хану знать не следует. Я права?
Бывший староста бухнулся на колени:
– Ваша светлость! Черт попутал! Простите, ради богов!
– И за что же прощать? – поинтересовался я, наблюдая, как у народа вытягиваются лица от удивления, ауры меняется с тревоги на любопытство.
Как хорошо, что мои стражи близко никого не подпускают и услышать посторонним, о чем у нас разговор, нельзя. Нет, если задействовать артефакты слуха… Да, услышать могут. А оно мне надо? Стена воздуха взяла нас в кольцо, теперь никто ничего не услышит, надо все же чаще использовать магию.
– Говори, – поторопил я управляющего.
– За возможность попытаться поступить в школу один степной житель заплатил тысячу золотом. Причем деньги эти он отдал с одним условием: хан о его поступлении не должен знать, а вот если результат будет отрицательный, то задаток он не заберет, а оставит на нужды школы, – Маркен тяжело вздохнул: – Хотел как лучше, все для школы Кулавассы стараюсь.
– Встань, – задумчиво сказал я, пытаясь сообразить, к какому повороту событий готовиться.
– Что-то мне подсказывает… – начала Кин, скопировав мою интонацию, потом замолчала и вопросительно посмотрела на меня.
– Продолжай, – кивнул я, будто бы все уже знаю и просто решил проверить догадку жены.
– Этот степной житель не приходится ли хану… любовницей или дочерью? – предположила девушка.
Интересный вывод, не такой и простой, каким кажется на первый взгляд.
– С чего ты так решила? – задумчиво спросил я.
– Рэн, ну ты же с ханом знаком! Он деспот, и женский пол ему необходим лишь для одного! Кстати, может, и не любовница… что, если девушка пытается спастись от преследующего ее Влабора?
– В степи? Пытаться спастись от хана? Нереально! – покачал я головой. – Ты же его видела – если ему что понадобится, он своего добьется.
– А вдруг там он не так себя ведет? Все же старейшины… – Кин замолчала, понимая нелепость своего предположения, слишком своеобразная личность этот хан.
– Так кто это? – задал вопрос управляющему.
– Степняк, – неуверенно пожал плечами Маркен. – Ваша светлость, сиятельная госпожа! Да мне не важно, кто он! Знаю, что молод и одет, как все представители степи, а парень или девка…
– Маркен! – Я осуждающе покачал головой и кивнул на жену.
– Простите, госпожа, – склонил тот голову. – Вот и говорю: юноша или девушка – не ведаю.
– И как же ты узнаешь, кто есть кто? – заинтересовался я.
– А я каждому номер на бумажке записывал и подпись ставил, он по списку идет тысяча двести вторым, или седьмым от степи, – пояснил тот.
– Хан присутствовать будет, он в своем праве, да и, как ты слышал, пригласил я его. Если того степняка не устроит поступать при Влаборе – отдашь деньги, – поразмыслив, принял я решение, подумал и со вздохом продолжил: – Можешь ему передать от моего имени: если в своих силах уверен – пусть пробует, при мне ему ничего не грозит, а если пройдет проверку и примет мое подданство, то хан ему станет и вовсе не страшен.
– Ваша светлость, – склонил голову Маркен, – это лучший выход из положения.
– Рэн, я горжусь тобой! – шепнула мне на ухо Кин.
Хм, и чего это они? Тысячу золотом-то терять ох как не хочется, но… и посмотреть хочется, кто ослушаться хана решился: это само собой дорогого стоит! Управляющий заспешил и уперся в воздушную стену. Ну совершенно из головы у меня про нее вылетело, забыл напрочь, что оградил нас от внешнего мира… Сняв защиту, махнул управляющему, и тот бегом скрылся в трактире.
– Пошли учеников принимать? – улыбнулся я Кин.
– Пошли! Жутко интересно! – потерла она ладони.
В зале с пентаграммами нас уже дожидались Портрис и Влабор, вместе с ними находился и Кустиш, сидевший у стены и пытающийся слиться с ней в стремлении к своей незаметности. Хан ходил вокруг сделанных на полу артефактов и светился любопытством. При виде моих охранников он чуть поморщился, но ничего не сказал. Я решил, что владельцу трактира присутствовать тут нет надобности. Попросив его прислать слуг с парой кресел, дал понять, что он здесь лишний. Трактирщик со вздохом ушел, зато пришел запыхавшийся управляющий.
– Ваша светлость, господин директор, – торжественно начал тот, причем громовым голосом, которого я никак от него не ожидал, – разрешите приступить к процедуре определения магических способностей у желающих поступить в школу Кулавассы?
– Где списки и кто за кем пойдет? – спросил я.
Маркен подскочил к столу и показал свои записи. Один страж встал за моей спиной, второй охраняет Кин (это не считая орлов), оставшаяся тройка песчаников заняла место у облюбованной для себя пентаграммы. Что ж, все готово.
– Влабор, – обратился я к хану, – во время приема попрошу вас сохранять тишину. И после проверки кандидатов от степи – оставить нас.
В моей реплике больше приказа, чем просьбы, но хан согласно кивает. Да и что ему еще делать? «Своего» песчаника посылаю к хану, и страж школы мне подчиняется беспрекословно.
– От степи семь претендентов на обучение. Первая тройка… – объявляет Маркен.
– Как семь? – приглаживает лысину хан. – Шестерых сыновей уважаемых старейшин привез! Кто седьмой?
Его вопрос повисает в воздухе, а песчаник, повинуясь моему мысленному посылу, сжимает рукоять меча. Впрочем, это просто демонстрация силы, против воздушной стены Влабору противопоставить нечего, а ее я готов поставить.
В зал заходят трое представителей степного народа. Молодые, налысо бритые воины, ауры их спокойны и безмятежны; такое ощущение, что им все равно. Маркен указывает им на пентаграммы, воины с важным видом встают в центр – и через пять секунд руны на каждой пентаграмме начинают слабо светиться.
– Две из четырех! Эх… у каждого… – разочарованно выдыхает хан.
