Выбор ей никто не предлагал. Понятно, что эта парочка остановилась в «Селедочном короле» и попросту пока разминулась с акробатом. Но уже через час они встретятся. К вящей радости одних и печали другого. Так что Лавиани взяла судьбу в свои руки.
– Эй, – сказала она им, избавляясь от своего южного акцента и копируя более тягучую речь Летоса, когда мужчины отошли от лавки на достаточное расстояние и сойка убедилась, что вокруг нет свидетелей. – Подождите.
На нее посмотрели с раздражением:
– Нищим не подаем. Ступай себе.
Лавиани заискивающе улыбнулась:
– Я слышала, вы ищете одного человека.
Они переглянулись.
– От кого слышала?
– Друг друга хозяина гостиницы обмолвился в разговоре. – Сойка решила рискнуть, посчитав, что именно так бы она поступила в незнакомом городе, где мало чужаков – спросила у знающих людей, в первую очередь у тех, кто пускал на постой. – Молодой парень из цирка.
– Ты его встречала? – Тот, что торговался за шкуру, но так и не купил ее, спросил с ленцой, смотря внимательно, с подозрением.
Лавиани кивнула так, что едва не отвалилась голова.
– Откуда ты знаешь, что это он?
Она нервно провела языком по губам, ответила уже не так уверенно:
– Ну… может, и не он. Такой высокий, с темными волосами. Точно скажу, что нездешний, и я видела, как он камушки смешно вверх подкидывал и ловил.
Охотники за головами снова переглянулись.
– Может, и он, – тихо сказал крепыш с квадратной челюстью. По его тону было понятно, что тот очень хочет, чтобы это был именно Тэо.
– Проверить не мешает, – согласился его приятель, носивший кожаную шляпу на плешивой голове. – Где он сейчас?
Сойка протянула к ним сухую узкую ладонь:
– Друг друга говорил о награде. О полновесном золоте.
– Получишь свою монету, женщина. Но не раньше чем мы его увидим.
– Ну тогда я пош… – Она сделала шаг в сторону, и тяжелая лапа тут же упала на ее острое плечо.
– Сказал же. Получишь. – Пальцы больно стиснули ее. – Но я хочу увериться, что ты не врешь. Так что просто отведи нас. Это будет быстрее.
– А если обманула, то дадим тумаков. – Наемник в кожаной шляпе вновь полез в нос.
У обоих в голосе звучала плохо скрываемая угроза, и она сдалась. Сжалась еще сильнее, сказала тихо, с мольбой:
– Я не хочу неприятностей.
– Значит, не стоит упрямиться. Где он?
– В заброшенных кварталах. Прячется в одном из домов.
– И ты это знаешь потому, что…
– Ношу ему еду.
– Постой-ка. – Охотник за головами, с квадратной челюстью, развернул ее к себе. – Начнешь вопить и звать на помощь, мы не при делах. И марки тебе уж точно не видать как своих ушей.
Она сделала все от нее зависящее, чтобы им стало понятно, как сильно она хочет получить золотую монету.
– Я поняла. – Лавиани продолжала играть испуг. – Туда.
Она планомерно заводила их в заброшенные кварталы, как можно дальше от возможных свидетелей. Старалась не торопиться, хотя вот-вот должны были опуститься сумерки. А где сумерки, там и ночь. А где ночь, там и заблудившиеся. У нее не было желания переполошить город синими огнями.
Дом с дырой в деревянном заборе она приметила, еще когда проходила мимо него в прошлый раз. Нежилой, с худосочным одичавшим вишневым садом и заколоченными окнами. Во дворе уже лежали густые, холодные тени, с каждой минутой расползавшиеся все больше.
– Это здесь. Платите.
– Не так быстро. – Рука на ее плече не ослабла ни на секунду. – Декар, проверь.
Мужик в кожаной шляпе извлек из ножен длинный, зловещего вида аринийский кинжал, стал медленно приближаться к дому. Не дойдя до двери, остановился, обернулся.
– Врет, – заключил он. – Здесь давно никого нет.
– Слева пристройка, – глухо сказала она. – Мне незачем врать. Мне нужны деньги.
Она почувствовала, как тот, кто держал ее, положил левую руку на кинжал. Лавиани тихонько захныкала.
– Поной мне тут! – зло сказали ей на ухо. – Глянь, есть ли там следы.
– Да врет она.
– Посмотри. Хочу быть уверен. Эрбеты не станут платить за слухи.
Лавиани резким движением сорвала хват со своего плеча и в развороте ударила охотника четырьмя пальцами под мечевидный отросток грудины. Она увидела, как округляются его глаза, как открывается рот в беззвучном крике, и, оставив человека наедине с его болью, бросилась к Декару.
Тот встретил ее цветистым оскорблением, завершившимся тычком кинжала. Вот только Лавиани уже была сбоку и с хладнокровием мясника погрузила спрятанный до поры нож в мощную шею, перебивая яремную вену, общую сонную артерию и блуждающий нерв. Удар был столь четкий, мастерский и эффективный, что ему бы позавидовали даже танцоры с быками Треттини, признанные мастера валить на арене зверей одним точным уколом.
Человек сразу же упал, со всей силы ударившись лицом о землю. Вокруг тела начала растекаться маслянистая лужа крови. Лавиани быстро посмотрела на темнеющее небо. Вроде успела.
Проверила карманы – пусто. Так что просто вытерла нож об одежду покойника.
– Шевели костылями, рыба полосатая.
Она вернулась к первому охотнику. Но тот был мертв, и на лице у него застыло удивительно обиженное, недоуменное выражение. Словно у мальчика, у которого мама отобрала любимую игрушку.
– Ну извиняй. Перестаралась, – сказала сойка трупу, опускаясь перед ним на колени в поисках монет. Обнаружила две легковесных рен-марки и с десяток медных ултов.
– Как и ожидалось, никакого золота. Весь мир состоит из лжецов. Просто сегодня я лгала лучше.
Шерон думала о Найли. О шаутте. О всем том, чего она не могла постичь. Если бы Йозеф только знал, что она собирается совершить, он никогда бы не отпустил ее из города. Талорис – земля, откуда не возвращаются. Но все же она с упрямством, граничащим с безрассудством, рвется туда. Наплевав на все.
Когда в наполненный людьми зал вошла Лавиани, девушка облегченно перевела дух:
– Я думала, что-то случилось. Уже стемнело.
– Я просто гуляла. – Женщина выглядела довольной, но тут же помрачнела, когда увидела, что следом за ней с улицы вошел Мильвио. – Где акробат?
– У себя.
Лавиани утопала наверх.
– Позволите присесть? – спросил мечник.
Девушка кивнула.
– Я ей не очень-то нравлюсь. – Светловолосый проводил сойку взглядом.
– Боюсь, ей никто не нравится.
– Что вас с ней связывает, сиора?
