— Эй, Гвоздь, вас было трое или внизу меня поджидает еще кто‑то?
— Трое. Только трое. Я, Крест и Щелкунчик. Больше никого.
Хоть парень и был напуган сверх всякой меры, но я ему не особо поверил. Если бы не нога, я предпочел бы уйти через крышу, но в данной ситуации лучше было воспользоваться обычным путем. Так что я засунул нож в рукав и поковылял к лестнице. По пути взглянул на лежащего в коридоре Креста. На носках его сапог красовались железные набойки с длинными шипами.
— Ну что, козел, изменил свое мнение об армейских, — спросил я.
Крест не ответил. Он был мертв.
***
Янко растерялся, увидев меня. Ясное дело — он уже и освободившуюся комнату, небось, сдал, а тут такое…
— Приберись там, — я неопределенно махнул головой куда‑то назад — и дверь новую поставь к моему возвращению.
Тру бегом бросился наверх. Конечно, никакую дверь он ставить не будет. По его разумению, я уже покойник. Семья не прощает убийства своих людей. Тем более таких выдающихся подонков, как Крест. Но и я возвращаться сюда не собирался. В этом городе мне больше некуда возвращаться. Из этой мысли абсолютно логично вытекал вопрос — куда идти? Единственное доступное мне место — "Овца и мельница". Юл с радостью пустит меня переночевать, но я опасался, что из‑за этого у него будут неприятности с Большим. В приличную гостиницу меня с моей ногой не пустят. Да и мест там, наверняка, нет. Остаются неприличные гостиницы и Нижний город. Там можно переночевать прямо на улице. Вас не заберет патруль, но очень высока вероятность того, что проснуться вы уже не сможете. К тому же Нижний — епархия Большого. Там все, так или иначе, работают на него. Размышляя так, я остановился перед двухэтажной гостиницей на вывеске которой были весьма искусно изображены три бабочки и пчела. Здесь должны были сдавать почасовые номера. Я сунул руку в карман и выругался. Девять золотых талеров, немного серебра и куча меди… Все это осталось валяться на полу моей комнаты — удар сапога Креста разодрал мне штаны, зацепив карман в котором лежали деньги, полученные от Виктора. Надеюсь, что Гвоздь подобрал их раньше, чем появился Янко…
Большинство жителей Фаро хранят свои сбережения в гномьих банках. "Раппунцель и сын", "Бальцер энд бразэ" и все такое. Надежность, понимаешь ли, проверенная веками. Лично я предпочитаю оркский банк "Камлай". Они, конечно, не платят таких больших процентов (орки не отличаются предприимчивостью), но зато их никогда не грабят. Почти никогда. Последняя попытка была предпринята лет пятьдесят назад. Шестерых грабителей похоронили в одной могиле, потому что судмедэксперты не смогли разобраться, какая часть тела кому принадлежала. К чужой жизни орки относятся с абсолютным пренебрежением. Справедливости ради следует сказать, что так же они относятся и к своей.
Но сегодня вечер пятницы и банк "Камлай" был уже закрыт. Мне придется ждать завтрашнего утра. Я еще раз внимательно обшарил свои карманы, выворачивая их наизнанку. Усердие было вознаграждено — я нашел серебряный дайм, который каким‑то чудом задержался в разорванном кармане. Но этого все равно было мало для ночевки даже в самой плохонькой гостинице. Можно было попробовать снять каморку в публичном доме. Девочки часто остаются работать на улице, а их номера пустуют. Возможно, мадам будет не против заработать даже такую малость — дела в этом бизнесе шли не очень хорошо из‑за большой конкуренции. Подумав о ночевке в публичном доме, я вспомнил еще кое‑что. Вернее, кое–кого. Кира Риг. Когда я только приехал в Фаро, она работала на улице. Однажды вечером я оказал ей услугу, избавив от полудюжины пьяных шахтеров, которые жаждали любви, но не желали платить. Мы подружились. Кира мне нравилась. Она была забавная. У нее всегда было хорошее настроение, и она свято верила в свою счастливую звезду. Кира частенько торчала в "Овце и мельнице"; в плохие дни занимала у меня деньги, которые никогда не отдавала (да я и не настаивал) и флиртовала с Юлом, доводя Марту до белого каления. Потом она пропала. Примерно через месяц ее подружки рассказали, что Кира таки вытянула свой счастливый билет. Она нашла себе какого‑то богатенького покровителя и теперь сама стала мадам. Ее заведение называется "Бронзовая роза" и находится "ну почти в самом центре Центра". Судя по словам девушек, "Бронзовая роза" по роскоши внутреннего убранства лишь немногим уступала королевскому дворцу и уж во всяком случае, во всем превосходила дом президента в Лиа Фаль. Я не возражал, но относился к этим рассказам с изрядной долей иронии — никто из ночных бабочек не бывал ни в Глетте, ни в Лиа Фаль, так что они вряд ли знали, как выглядит королевский дворец хотя бы снаружи.
Я осмотрел свое отражение в витрине. Даже сгущающиеся сумерки не могли скрыть рваные штаны, грязную повязку, испачканную кровью, и общую помятость. В Центре меня задержит первый же патруль. Кроме того, я попросту не знал, где находится "Бронзовая роза" (если она вообще существует где‑нибудь, кроме воображения подруг Киры). Поэтому я просто остановил рикшу, показал ему монету и спросил:
— Знаешь заведение "Бронзовая роза" в Центре?
— Да.
- - Поехали.
Рикша оглядел меня с изрядной долей сомнения. Но дайм сделал свое дело и через пару минут я уже катил по мостовой к Центру.
***
Я стоял на широкой лестнице из розового мрамора и тупо пялился на огромный (в полтора человеческих роста) цветок розы у входа. Готов поспорить, что он был отлит из чистой бронзы, а не просто покрашен в соответствующий цвет. Больше никаких опознавательных знаков на доме не было. Меня одолевали сомнения. Это величественное здание никак не походило на дом разврата. В нем вполне мог жить какой‑нибудь герцог или городской судья. Или еще кто‑нибудь… Спросить было не у кого — мой рикша, получив плату, взял с места рысью и сейчас должен был уже добежать до Тако–Но. Кроме меня на улице не было ни души.
Не знаю, сколько бы я так еще простоял, если бы не появился патруль — пятеро здоровенных амбалов. Старший был с алебардой, а остальные вооружены дубинками и короткими мечами. Встреча с ними в мои планы не входила. Поэтому я не стал ждать, пока ребята подойдут поближе, а неспешно поднялся по десяти мраморным ступеням. Тут я несколько растерялся — на двери не было кольца, чтобы постучать. Я подергал и покрутил ручку. Заперто. Мельком взглянув назад, я увидел, что патруль остановился напротив меня и старший с интересом рассматривает повязку на моей ноге. Я поднял кулак, чтобы постучать погромче и тут дверь бесшумно открылась. Не тратя слов, я втолкнул кого‑то обратно в дом и скользнул за порог сам. Дверь так же бесшумно закрылась.
В огромном зале горела, наверное, целая тысяча свечей и я смог рассмотреть привратника (мажордома? дворецкого?) лучше. Это был довольно высокий старик с выправкой отставного гвардейца. На вид ему было очень далеко за шестьдесят, и вид он имел весьма ошарашенный, хотя при этом ухитрялся сохранять достоинство. Видно, нечасто сюда заходят такие посетители.
