— Подполковник Шварц.
— Капитан Ковальски.
Они ждали, пока я представлюсь, но я их разочаровал. Молчание нарушил подполковник:
— Вы имели честь защищать Федерацию в последней войне?
У меня возникла непредвиденная проблема. Если разговор принял такой оборот, то запахло картелем, а треклятый Ле Лой не удосужился послужить в армии. Баронский же титул не передавался по наследству.
— Сомнительную честь. Да, имел.
Подполковник поджал губы. Ну, конечно — как любой штабист он был уверен, что выполнял свой священный долг, и только благодаря его личным усилиям Федерация одержала победу.
— Могу я узнать, в каком звании вы закончили войну?
— Сержант Отдельного Специального Корпуса армейской разведки. Бывший капитан первого батальона семнадцатого пехотного полка. Разжалован в сорок первом без права занимать офицерскую должность. Закончил Королевскую военную академию с отличием.
Про академию я добавил специально — больно уж рожу у него перекосило, когда про разжалование услышал. Академия — это было круто. Круче некуда.
— Я могу увидеть ваш жетон?
— Я пришлю его вместе с секундантом.
— Вы — бывший офицер, — он подчеркнул голосом слово "бывший", — и должны знать армейский дуэльный кодекс…
— Я его знаю. Капитана удовлетворят мои извинения?
— Нет.
— Прекрасно.
— Какой вид оружия вы выбираете?
— Я не вожу с собой Оружейную палату. Свой меч я пришлю вместе с жетоном.
***
В каюту я вернулся уже в шесть, содрал с себя мартышкин наряд, который принес Альф, и зашвырнул его в угол. Затем переоделся в свою обычную одежду и отправился на нижнюю палубу, прихватив с собой вещмешок. Пока все это происходило, два заговорщика сосредоточенно шлепали картами по столу, стараясь меня не замечать. Никто из них не проронил ни слова, и тем самым они сберегли свои никчемные жизни.
На нижней палубе я сразу отыскал Фрая. Это было несложно. Я просто послушал, откуда доносятся самые громкие пьяные голоса и отправился в ту сторону. Фрай был на месте, но его состояние было далеким от идеала. Поэтому я просто взял его в охапку и окунул в бочку с водой, не обращая внимания ни на его протесты, ни на вопли его собутыльников. Затем повторил водную процедуру еще несколько раз. Наконец его лицо приобрело несколько осмысленное выражение, и он с удивлением уставился на меня:
— О! — и потом снова, — О–о…
— Фрай, — без обиняков сказал я, — скорей возвращайся в сознание. Ты мне срочно нужен.
— Я в норме… почти в норме. Зачем? Я вообще не знал, что ты плывешь на этом пароходе.
— Теперь знаешь. Мне нужен секундант. Через сорок минут у меня дуэль с одним капитаном на верхней палубе.
— Я… это… почему я? Я всего–навсего рядовой.
— Я не хочу привлекать своих спутников к этому делу. Окажешь мне услугу?
— Да я даже не знаю, что должен делать секундант.
— Ничего особенного тебе делать не придется. Посматривай, чтобы мой противник не нарушал правил, не использовал магию и все такое. Поскольку там будет куча людей, то не думаю, чтобы он это пытался делать. Ну?
— Хорошо, я согласен. А это ничего, что я так одет?
— Я думаю, что это он переживет. Отправляйся на верхнюю палубу, найди подполковника Шварца или капитана Ковальски. Это секунданты моего противника. Покажи им мой жетон. Я закончил войну в звании сержанта, но вот здесь указано, что до разжалования я был капитаном. Покажи, — я извлек из мешка сверток, — мой меч. Скажи, что я не возражаю, если у противника будет оружие тяжелее и длиннее, но если его меч короче или легче, то я согласен биться любым оружием, которое они смогут мне предложить. Другого меча у меня нет. Я сам подойду минут через двадцать. Понял?
— Все понял, шеф, сделаю в лучшем виде.
Он пригладил мокрые волосы пятерней и помчался на верхнюю палубу, а я пошел обратно в каюту. Из‑за двери раздавались оживленные голоса, но эти при моем появлении эти паразиты сразу замолкли. Я отправил мешок вслед за одеждой и, не обращая на них внимания, отправился на рандеву с капитаном Мартином.
***
На верхней палубе тоже воцарилась тишина, как только я поднялся туда по трапу. В этой гробовой тишине я прошел сквозь расступившуюся толпу к столику у которого стояли три секунданта. Про себя я отметил, что толпа значительно выросла. Поглядеть на узаконенное убийство собрались не только пассажиры нижних палуб, но и матросы. Удивительно, как быстро распространяются новости подобного рода.
— Господин Шварц, господин Ковальски, вы удовлетворены документами, подтверждающими мою личность? Ваш подопечный доволен? Не будет ли поединок со мной умалением его и без того сомнительных достоинств?
Капитан Ковальски отсалютовал мне и ответил за двоих:
— Более чем удовлетворены, господин капитан. Мне не нужно документов, чтобы удостоверить вашу личность. Я имел честь служить под вашим командованием одиннадцать лет назад. Простите, что не узнал сразу, но говорили, что вас…
— Я БЫВШИЙ СЕРЖАНТ… и я слышал, что говорили. Где мой противник?
Подполковник Шварц, смотревший на меня с открытой неприязнью, развернулся на каблуках и отправился в толпу. Капитан проводил его взглядом и наклонившись ко мне сказал:
- - Он в штаны от страха наделал, когда понял, что это серьезно. Мартин не знает, кто такой Питер Фламм. Он сын герцога и всю войну провел в штабе. Я надеюсь, что он извинится, чтобы избежать поединка. Это, право, было бы лучше для всех. Его папаша обладает огромным влиянием, что при короле, что при президенте. Если вы его убьете или покалечите…
— Он что, единственный сын?
— Ага. Остальные — дочери. Я говорю серьезно, господин Фламм. Не поздоровится всем — и победителю и побежденному и секундантам…
Я поглядел на Фрая, который, окончательно протрезвев, стоял рядом и скалил зубы, наслаждаясь тем, что оказался в центре внимания. Он заметил мой взгляд и осклабился еще шире:
— Действуйте, как считаете нужным. После восьми лет в пехоте я уже ничего не боюсь.
— Лучше уладить все миром, — не унимался Ковальски.
— Я хотел извиниться…
— Ну да. После того, как сломали ему нос…
— А до этого мне не за что было извиняться.
В этот момент мне на плечо легла рука, и яростный голос Карелла прошипел мне в ухо:
— У вас что, черт возьми, последние клепки повышибало?
Я обернулся. Карелла даже подбрасывало на месте от злости. Рядом с ним унылым пугалом торчал Альф. Где‑то сзади мелькнуло непривычно бледное лицо Алисы.
