В мою сторону он и глазом не повел. Поразительно — у него даже дыхание не сбилось. Виктор напротив — тяжело дышал, привалившись к стене. В его руке был меч. Со второго этажа испуганными птенцами глядели Альф и Алиса. На полу лежало три тела.
— Где Фрай?
Виктор попытался что то ответить, но согнулся пополам и только застонал.
— Что с ним? Где Фрай? — крикнул я, обращаясь уже к Альфу.
— Не знаю.
— Займись Виктором.
Сам я начал методично распахивать двери номеров. Фрай был в номере Виктора. Его обмотали двадцатью километрами веревки — от кончиков больших пальцев на ногах до подбородка. Во рту торчал кляп. Фрай катался по полу и рычал. Я вытащил грязную тряпку у него изо рта.
— Скорее… скорее… развяжи меня… развяжи сейчас же…
Я размотал веревку. Фрай вскочил и стал трясти руками и ногами, будто стряхивая с себя невидимых муравьев. При этом он что‑то бессвязно выкрикивал. Мне стало страшновато.
- - Эй, Фрай, что с тобой?
Он не отвечал, и его трясло, как от лихорадки. Похоже у нашего приятеля приступ какой‑то болезни. Я пару раз врезал ему по щекам. Трясти его сразу перестало.
— Все. Все, Питер. Я в порядке, — пошевелил челюстью и добавил, — спасибо.
— Что это было такое?
— Я же тебе говорил — я закрытых пространств боюсь.
— Так тут вроде…
— А это еще хуже — так вот связанным лежать, что даже пальцем не пошевелишь. Что там? — Он кивнул на дверь.
— Уже все. Уходим.
В холле Полина пребывала в состоянии близком к истерике.
— Скорее… скорее же… вставай, Виктор… они сейчас будут здесь…
Я подумал: а что будет, если применить к Полине тот же метод, что и к Фраю? Наверное, вначале меня убьет Виктор. Потом Полина потащит мое тело к своим некромантам, оживит и снова убьет. И хорошо будет, если Эрлик не станет вмешиваться. После увиденного я испытывал к нему какой‑то подсознательный, иррациональный ужас
Виктор честно пытался встать, но получалось у него плохо. Проходя мимо Алисы я сказал:
— Иди собирай вещи. Мы выписываемся.
Когда я спустился, все были в сборе. Альф и Фрай тащили под руки Карелла. Остальные разбирали их вещи.
— Пошли.
Из‑за разрушенной конторки высунулась плешивая голова хозяина гостиницы.
— Эй! А кто будет платить за этот погром?
Эрлик равнодушно направил на него невесть откуда взявшийся арбалет.
— Нет, — успела крикнуть Полина. — Не стреляй!
Нагуаль так же равнодушно пожал плечами, но арбалет опустил. Весь его вид как будто говорил: "Не очень‑то и хотелось".
— Продашь их лошадей, — обратилась Полина уже к хозяину. — Там должно хватить.
Конечно, должно! Там должно хватить еще на один такой клоповник. Лошади в Карт Луге стоят дорого, потому что их постоянно не хватает.
Хозяин сразу умолк. Может его впечатлило более чем щедрое предложение, но я полагаю, что решающую роль сыграл даже не арбалет, а безразличная готовность Эрлика пустить его в ход.
Вся наша компания высыпала наружу. Тут уже было полно любопытных, которые при виде нас сразу же вспомнили, что у них есть неотложные дела. Так что мы без помех прогаллопировали до конца улицы и свернули в какой‑то узенький проулочек, где передвигаться можно было только боком. Я понял, почему Полина не пожелала ехать верхом. На свежем (относительно свежем) воздухе Виктор быстро отошел и теперь мы передвигались быстрой рысью. Чародейка прекрасно ориентировалась в лабиринте городских улиц, отыскивая, такие улочки, о существовании которых постороннему человеку даже догадаться было невозможно. Дома становились все ниже и беднее, пока не превратились в лачуги, построенные из мусора и земли. Наконец мы выскочили на окраину. Теперь вокруг было только поле, и лишь кое–где торчали отдельные домики.
— Нам — туда, — запыхавшаяся Полина указала на какое‑то строение на горизонте.
Я искоса взглянул на Эрлика. Он выглядел, как после легкой пешей прогулки по лесу. Даже не вспотел, а тащил, между прочим, два мешка — свой и Виктора.
— Быстрее, — чародейка и не думала отдыхать. — Они где‑то на подходе. Я чувствую.
И мы снова припустили вперед.
Строение оказалось фермой. Если быть точным, то оно когда‑то было фермой, но с тех пор сменилось уже не одно поколение. Однако было видно, что хозяйственные постройки хоть изредка, но используются.
— Это? — не знаю, чего я ожидал увидеть, но явно не памятник разрушительной силе времени.
Чародейка не удостоила меня ответом. Подняв с земли палку, она стала колотить по низенькой ограде, сложенной из необработанных камней. Такая ограда могла остановить только раненого хомяка. Я поднял ногу и… Бац!!!
Я сидел на земле и мотал головой. Перед глазами плавали разноцветные круги. Откуда‑то доносился голос:
— Да какой забор! Это граница, понимаете, — граница!
В глазах стало проясняться, и я увидел на горизонте движение.
- - Полина, что это?
Она посмотрела в направлении моей руки.
— Ваш фан–клуб в полном составе, — и с удвоенной силой продолжила лупить палкой по камням.
Наконец раздался звук, будто кто хлопнул в ладоши, и легкий туман, окутывающий ферму, рассеялся.
— Наконец‑то! — Грин перелезла через ограду.
Остальные последовали за ней. Я оглянулся напоследок — преследователи были совсем близко и знакомых лиц я среди них не увидел.
***
Внутри жилое помещение выглядело гораздо лучше, чем снаружи. Хуже выглядел только хозяин — неопрятный фэйлинн, настолько древний, что должен был помнить юность той черепахи, на которой покоился наш мир до того, как первые боги его слегка модернизировали. Полина протянула ему мешок.
— Шесть тысяч. Три — за вход и три — за выход.
У меня глаза на лоб полезли. За двенадцать лет в армии я заработал чуть больше четырех тысяч, учитывая все призы и надбавки за участие в боевых действиях и дальних рейдах. Хотя чего тут удивляться? Строителям, бочарам и каретникам в Сиуте делать нечего, а колдуны к городской бедноте не относятся.
Карлик взвесил мешок на руке и пошаркал вглубь комнат, не сказав ни слова. Полина отправилась за ним, сделав нам знак остаться. Я оглядел своих спутников. Виктор хмурился — он начал о чем‑то догадываться и догадки ему не нравились. Алиса изнывала от любопытства, но спросить ни о чем не решалась. Фрай и Альф были довольны, что удалось оторваться от погони, а на дальшее они и не загадывали. По лицу Эрлика ничего прочитать было невозможно. Я искоса разглядывал его. По виду, так и не скажешь… Довольно плотный, маленького роста — чуть выше Алисы. Плоское, невыразительное лицо, постоянно прищуренные глаза. Черный ежик волос. Оттопыренные уши. Он выглядел скорее комичным, нежели опасным. Эрлик повернул голову, и наши глаза встретились… Я не больший трус, чем все остальные, пережившие войну, но тут я почувствовал, как покрываюсь ледяной коркой. Это были глаза Смерти. Именно Смерти. С Большой Буквы. Такой, какой рисуют ее художники комиксов. Белков почти не было видно, а черная радужная оболочка сливалась с зрачками. На меня смотрели два черных провала. Я не выдержал и отвернулся.
