Все мои кровожадные планы мести Полине развеялись, как дым. Все она прекрасно понимала. И представляла, каково нам. Потому и огонь на себя вызывала. И Алисе, наверняка, хвост накрутила. Все остальные тоже это поняли. Чародейка взглянула на наши изменившиеся лица и буркнула:
— Да ну вас…
Когда Марек объявил привал на ночь, было еще довольно светло.
— Мы еще часа два могли бы идти, — это была первая фраза, сказанная Виктором за весь день.
— Это единственный ручей в округе. Следующие три дня вода на пути попадаться не будет. Так что ночуем здесь, а завтра выходим затемно.
Нужды охотиться не было — в дорогу нам дали столько еды, что мы и за месяц не съели бы. А отказывать было неудобно, об этом просил Петер. "Что останется — обменяете у цвергов на золото. Только не отказывайтесь — обидите людей."
После ужина расположились на отдых. Марек заснул, едва коснувшись земли. Немного погодя заснул Фрай. Алиса некоторое время посидела спокойно, но целый день молчания требовал компенсации. Она подсела к Альфу и брат с сестрой стали о чем‑то шушукаться. Я отошел в сторону и сделал знак Полине. Она подошла и присела рядом. Виктор бросил на нас подозрительный взгляд и отвернулся.
— Каринэ просила сказать тебе… вообще‑то она просила сказать при случае, но кто знает, когда такой случай представится. Да и представится ли вообще. Она сказала, что тебе все равно придется делать выбор, и чем скорее ты его сделаешь, тем лучше будет для тебя. Я не знаю, что это значит, но надеюсь, что ты понимаешь.
— Да.
Я молчал и ни о чем не спрашивал. Не мое это дело. Полина заговорила сама.
— У меня отобрали мои способности. Но их еще можно вернуть.
— Тебе предложили сдать Виктора, когда он найдет ячейки?
— Как ты догадался?
— Тоже мне загадка. Мне это трижды предлагали.
— И что ты?
— Рассказал Виктору. Я не особо ему доверяю, но я вообще никому не доверяю. А остальные претенденты еще хуже.
— Я понимаю.
Я тоже понимал. Полина Грин потеряла очень много. Столько, сколько человеку даже за сто жизней не заработать. И могла все это вернуть. Вернуть даже без борьбы. Ценой предательства.
— А зачем ты мне это говоришь?
— Не знаю. Наверное, я уже решила.
— Тогда тебе надо рассказывать об этом не мне, а Виктору.
— Ты что, не понимаешь? — В ее голосе прорезалась горечь. — Виктор — один из самых богатых людей Федерации. Аристократ, мать твою… Он думает, что я — внебрачная дочь графа… что меня воспитали в Школе магии, потому что отец не хотел огласки…что я богата… А у меня нет ничего — ни денег, ни титула. Я даже не знаю, кто моя мать. У меня были только способности. А теперь нет и их. Я просто портовая шлюшка, у которой случайно обнаружил дар залетный магик. После того, как трахнул. Мне тогда тринадцать лет было. Знаешь, что такое быть портовой шлюхой в тринадцать лет?..
Начав говорить, Полина уже не могла остановиться. Слишком долго она все в себе копила. Завтра она будет об этом жалеть. Может, уже сегодня. Может, уже сейчас жалеет, но остановиться все равно не может.
- …а я тогда уже была кандидатом на должность магистра. Помню, еще подумала: " Во, повезло‑то — такого карася подцепила!" А потом влюбилась в него, как последняя дура. Виктор — единственный, кто ко мне относился, как к нормальному человеку. К нормальной женщине. Гильдия магов — это сборище отбросов. Моральных уродов. Там нет мужчин, нет женщин. Только маги и все маги — враги. В "Хромой акуле"… сам понимаешь. Я с тех пор ни разу не была в Марракеше. Боюсь. Я могу… могла их всех убить, только щелкнув пальцами, но… боюсь. До дрожи в коленках. От одной только мысли…
— Нет там уже никакой "Хромой акулы".
Она непонимающе уставилась на меня.
— В сорок девятом сожгли.
— Это точно?
— Точнее не бывает. Мы же и жгли. Я и мои ребята. Хозяин сдал пятерых наших людей королевским солдатам.
— Хозяин такой толстый, с одним глазом и все лицо в шрамах?
— Да. У него прозвище еще какое‑то дурацкое было…Зяблик…Зимородок…
— Зяблик. Вы его убили?
— Да, — в подробности мне вдаваться не хотелось.
— Как он умер?
— А как обычно люди умирают? Перестал дышать, сердце остановилось, взял и умер. У Альфа спроси — он доктор и в этом лучше разбирается.
Полина молча глядела на меня. Похоже, для нее это было важно. Я вздохнул и начал рассказывать:
— Он работал на нас. "Хромая акула" была точкой сбора после рейда. Я, Котенок и Медведь задержались, а когда подошли, то увидели, что пятерых наших уже взяли. Их четвертовали там же — возле кабака на помосте. Мы тогда ничего не заподозрили — такое бывало. Да если бы и заподозрили… Нас было слишком мало, чтобы что‑то сделать. Но все‑таки на всякий случай навели справки… А когда Марракеш через две недели отбили, то пришли в гости… Хозяина дома не было но его люди объяснили, как его найти…
— Вот так взяли и объяснили?
— Я могу быть убедительным. Иногда — весьма.
Еще раз вздохнув, я рассказал, опуская самые отвратительные подробности. Мне до сих пор не по себе становилось, когда я вспоминал Котенка с окровавленными клещами в руках. Среди тех ребят, которых убили, были двое его лучших друзей. Когда я закончил, Полина задумчиво сказала:
— Ты даже представить себе не можешь, Питер, сколько раз я себе представляла подобные картины. Спасибо, что не разочаровал. Я бы очень не хотела, чтобы они умерли легко.
Благодарности за этот рассказ я не ожидал. Чего угодно, но не благодарности. Видимо там все было еще хуже, чем я предполагал.
— А у вас в разведке что, у всех прозвища были?
— Если успевали прослужить достаточно долго, чтобы его получить.
— А у тебя какое было?
— Ворон, — неохотно сказал я.
— Да, конечно… Ворон. Пусть прощают боги, а Ворон организует встречу.
— Помолчи. Предупреждаю один раз — я это прозвище не люблю.
— Я поняла.
— Они все умерли. Так что никто ничего не расскажет.
А вот это я сказал зря. Полина сразу вспомнила начало разговора.
— Ты не понимаешь. Знают ведь не только они. Вся Гильдия знает. Ну, хорошо — не вся и не знает, а только догадывается. Но некоторые знают наверняка. Они молчат, потому что никому невыгодно это ворошить — половина колдунов вышла из низов. Все эти их родословные… они сами же их и сочиняют. Обязательно найдется кто‑нибудь, кто расскажет. Может, уже и рассказал, пока мы тут… — она зябко повела плечами. — Меня боялись, пока я была магистром. Теперь я никому не страшна, а врагов у меня предостаточно.
