— Кровь… кровь… Не слишком ли?
— Нет.
— Хорошо. Но ответь мне еще на один вопрос. Твой народ сможет отыскать Александа Блока для меня?
— Я и сам смогу его отыскать. Завтра он придет за своим сыном.
И вот тут‑то мне стало по–настоящему страшно.
***
Не знаю, чего я ожидал — что меня отправят в какой‑нибудь каземат, пыточную или прямиком в преисподнюю… Меня привели в обеденный зал. Именно привели. Развязали руки–ноги и привели. Даже нельзя сказать, что преторианцы меня как‑то охраняли. Просто шли рядом прогулочным шагом. Стерн и Шайс сразу ушли куда‑то, но я каждую секунду помнил, что нахожусь в замке колдуна. Тут и стены наблюдают, причем в прямом смысле этого слова. Выбраться отсюда, до тех пор, пока Стерн жив, просто нереально. А после придется позаботиться и о Шайсе. Попал, как кур в ощип. И сам ведь, сам отдал меч и позволил себя связать. Подумать только! Как этот мертвый ублюдок вокруг пальца нас обвел. Хотя… Откуда мне знать, что это проделки только мертвого ублюдка? Может это и папочка мой руку приложил? Может это все — часть какого‑то непонятного мне плана? Я постарался если и не отбросить полностью свой страх, то хотя бы как‑то обуздать его. По всему выходило, что, как обычно, верить можно только себе и полагаться только на себя. Все остальные играли в какие‑то свои игры. И началось все с Виктора. И одной поганой пятницы. Ладно, проехали. Блок должен появиться следующей ночью. Днем Шайс будет спать. Наверное. Не исключено, что просто будет отсиживаться в темном и прохладном подземелье. Он не особо доверяет Стерну. Хорошо бы, конечно их стравить, но пока возможностей для этого никаких. И неизвестно — будут ли. Дело надо провернуть сегодня днем, не дожидаясь Александра. Неизвестно, на чьей он стороне и неизвестно — будет ли завтрашний день вообще. Надо просто выбраться отсюда. Альф и Алиса подождут. Что я буду делать, выбравшись, я не знал. Но в замке мне было почти физически плохо. Мой меч и вещмешок тащил один из преторианцев. В сапоге у меня был нож, в кармане — два дешевеньких заклятия, купленных у уличной торговки просто на всякий случай… (Ну, не доверял я ни Стерну ни Блоку, да.) Дохленький набор для сражения с могучими злодеями, но другого у меня нет. Даже меч, и тот у преторианца.
И тут мы пришли. Зал был довольно большим. Два десятка человек, сидевших за столами, просто терялись на такой площади. Было очень светло от десятков факелов, но почему‑то не было ни одной масляной лампы, я уж не говорю об электрическом освещении. Речка‑то под боком. Ну да ладно, мне тут не жить. На стенах было развешено оружие. Много разного оружия. Я почти машинально отобрал два меча, которые смог бы использовать. Только они все равно скорее всего тупые. Пока мы подходили к столам, я рассматривал присутствующих. Два–три лица показались мне смутно знакомыми. Видимо видел где‑то и когда‑то. Некоторые выглядели так, будто уже померли. Некоторым больше подошла бы кольчуга и двуручный меч, а не костюм в неброскую полоску. Весьма разношерстная компания здесь собралась. Полину я увидел сразу, потому что она была единственной женщиной и сидела практически в центре стола, возле пустого стула. Сам стул принадлежал, по всей видимости, Стерну. Плохо. Алисы в зале не было. А вот Альф был. Лицо у него было в синяках, а правая рука на перевязи. Он взглянул на меня, но в глазах ровным счетом не отразилось. Как на пустое место взглянул. С одной стороны — странно, но с другой — что не странного может быть в замке у колдуна. Рядом с Альфом сидел Виктор. Тот вообще головы не поднял. Очень плохо. Я не то, чтобы на него рассчитывал, но все‑таки надеялся, что… А–а-а… ладно. Эрлик, если верить Блоку, находился где‑то у него в замке. Черт! Они ведь и Эрлика укатали, а уж мне‑то с ним даже равняться нечего.
Пока мы подходили к столам, разговоры вполголоса стихали и скоро все уставились на меня. Все, кроме Альфа и Виктора. У Полины в глазах мелькнул интерес. Я сходу уселся на стул, ожидая удара в ухо, но удара не было. Напротив, возле меня возник прислужник с армейской выправкой и мгновенно сервировал стол. Мне очень хотелось повернуться и посмотреть, что там делают преторианцы и где мой меч, но я сдержался. Наглядевшись на меня вдоволь, присутствующие вернулись к прерванным разговорам. Пережевывая безвкусный кусок мяса, я пытался услышать, хоть обрывок фразы, но не разобрал ни слова. Столовые ножи были тупые и не серебряные. Может, серебро есть у кого‑нибудь из моих сотрапезников. Наверняка есть, но подействует ли оно на Шайса? И каким образом мне заставить его съесть какую‑нибудь запонку или заколку для галстука? Проблема, понимаешь…
От самой двери раздались тяжелые шаги. Я знал, кто идет, поэтому у меня даже тени желания оглянуться не возникло. Я очень не хотел смотреть Стерну в глаза. Зато все остальные замолчали, прекратили есть, и уставились в пространство за моей спиной. Шаги стихли в полутора метрах от меня.
— Не думаю, что ты горишь желанием рассказывать, где находится портал. Но все же придется. Если не будешь создавать проблемы мне и моим партнерам, то оставшуюся жизнь проживешь безбедно. Сомневаюсь, что у тебя хватит фантазии на что‑то крупнее замка, а купить тебе замок я в состоянии. Это в том случае, если мы договоримся и условия не станут изменяться. Иначе у тебя даже времени пожалеть не будет.
— Мне на плечи легли две руки. Обычные человеческие руки. На указательном пальце левой даже ноготь был явно обгрызен. Это, конечно, смешно и крайне глупо, но меня взбесил не его презрительный тон, не отношение к партнерам, которых он в грош не ставил, не жуткие волосы и глаза, о которых я помнил ежесекундно, а вот этот обгрызенный ноготь и, самое главное — то, что он называл меня на "ты". Я с самим маршалом Фрагга разговаривал, не тебе чета, и тот меня на "вы" называл! Виктор ко мне не иначе, чем на "вы" не обращался! Вот ведь сволота какая нервная! Ногти он, сука, грызет! Я был в такой ярости, что даже бояться его перестал. Я прекрасно помнил и о глазах, и о волосах, но они как‑то отошли на второй план. Единственное, что меня сдерживало, так это мысль о том, что по замку бродит Шайс. Не поднимая взгляда от тарелки, я сказал:
— Я устал и хочу есть. Позже поговорим, — и почувствовал, что на меня кто‑то смотрит. Не нужно было подтверждения, чтобы понять кто это. Я поднял глаза и взглянул на Виктора.. Выглядел он паршиво. Вся левая половина лица представляла из себя сплошной вспухший синяк. Только при наличии очень богатого воображения, можно было догадаться, что там когда‑то был глаз. Но второй глаз уж точно принадлежал Виктору и в нем клокотала такая гамма чувств, что я до мельчайших деталей понял, что именно сейчас должно произойти.
- …через сутки я верну тебя в прежнее состояние. Сможешь снова жрать, пить и трахать баб.
Нужно было действовать, как можно быстрее. Правая рука скользнула в сапог, обхватила рукоятку ножа и одним длинным движением я всадил все лезвие в сердце Стерна..
Если быть точным, то я должен был так сделать. Хотел. На самом деле моя рука даже до сапога не дотянулась. Едва я шевельнулся, неизвестная сила просто поволокла меня по столу, сметая моим лицом столовые приборы, тарелки, бутылки, блюда и супницы. А я даже пальцем не мог пошевелить. Когда стол закончился, то я должен был упасть, но не упал, а пролетел по воздуху несколько десятков метров и застыл на расстоянии вытянутой руки от стены. Во время моего сумасшедшего скольжения по столешнице, мимо мелькали удивленные лица и я краем глаза увидел Полину. Она сосредоточено смотрела вперед, а пальцы с бешеной скоростью выписывали замысловатые фигуры. Полина плела заклятие, и я даже видел эти тускло мерцающие нити, которые складывались в сложный узор. Внезапно способность двигаться вернулась и я рухнул вниз, вскочил и, и выдернув нож, метнул его в Стерна. Но его уже не было в том месте, куда я метил. Он вообще был в другом конце комнаты. На мой конец стола бежало четверо преторианцев, а еще некоторые только забегали к зал. И их было много. Полину, которую я не выпускал из виду, смяло, будто она была фигуркой из бумаги и швырнуло назад. Я сдернул со стены самое ближнее оружие, которым оказался моргенштерн, запрыгнул на стол и рванул по направлению к Стерну. Так быстро я еще никогда не бегал, но это все равно было слишком медленно. Я уже видел яркий шар в обращенной ко мне ладони, когда первый преторианец взмахнул мечом. Парировать удар не было возможности. Не сбавляя скорости. я просто прыгнул в сторону и повалился на пол, сбив трех или четырех человек, сидевших за столом. Это и спасло меня от файербола, который, прочертив огненную линию, врезался в стену и с грохотом взорвался. Когда я вскочил, то у Стерна уже был готов второй, а несколько преторианцев лезли через стол. По всему выходило, что у Стерна получится убить меня раньше и я швырнул в него свой моргенштерн. Он должен был попасть в голову, но, как я слишком поздно понял, уже после того как файербол сорвется с пальцев и проделает во мне аккуратное отверстие с опаленными краями. Тут в поле зрения возник Виктор с огромным копьем. Копье для него было великовато. Оно было великовато для всех. Для всех людей, я имею в виду. Поэтому я очень удивился, что Виктор смог его метнуть. Ну. как метнуть… кинуть на расстояние не более десяти метров… С такой силой броска обычное копье никого не смогло бы ранить в принципе. Это бревно тоже не ранило, но Стерна сильно качнуло и второй файербол ушел куда‑то вверх, откуда раздался грохот. Моргенштерн ударился о стену и его рукоять переломилась. Последним броском я бы успел к Стерну, до того, как он еще чего‑нибудь сотворит, но на меня посыпались преторианцы. Все они орали, и первому я двинул в раскрытый рот кулаком, нырнул под меч второго и перекатился под ноги третьему… Я изо всех сил рвался к Стерну, но никак не успевал. Еще с пола я видел, что он стоит на одном колене и разворачивается ко мне лицом. Из‑за моей спины вылетела сверкающая молния и ударила в грудь Александра. Она должна была прошить его насквозь, но, натолкнувшись на невидимый щит, обрушилась вниз стеной воды и поднялась вверх клубами пара. Стерна снова качнуло. В абсолютно невообразимом прыжке я дотянулся до него и мы вместе рухнули на пол. С таким же успехом я мог бы повалить каменную колонну. Мы катались по полу, я крепко зажмуривал глаза и пытался сдавить ему горло, но под пальцами был только узловатый ствол дерева. Я ждал, что пальцы вот–вот сломаются, но не прекращал давить. Когда наше движение чуть замедлилось, то я почувствовал, как холодные змеи прямо сквозь глазницы скользят мне в голову и времени на счастливую и безмятежную жизнь у меня остается крайне мало. Скорее инстинктивно я оттолкнулся от Александра, но оказалось, что уже не я держал его, а он меня. Не разжимая век, я, сцепил зубы, и стал изо всех сил бить Стерна в лицо. Было такое ощущение, что я избиваю гранитную глыбу. Я чувствовал, как брызжет кровь из разбитых костяшек пальцев, но продолжал бить то ли из упрямства, то ли от отчаяния. И в какой‑то момент мой кулак вместо камня наткнулся на податливую мягкость и даже чуть двинулся вглубь.
