— Кик, — ласково позвала я мужчину и, приподнявшись, коснулась его щеки нежным поцелуем.
— Да? — тихо произнес кикимор, медленно склоняясь.
Первым порывом было отшатнуться, но… я вспомнила про то, что он недавно говорил. Если сейчас оттолкну, то это будет большой ошибкой. Поэтому, когда он меня осторожно поцеловал, только вздохнула, вскидывая руки, обнимая его за шею, и ответила. Опять меня затопила нежность, патокой разливающаяся по венам, воспламеняющая тело, рождающая пока еще робкие и несмелые искры удовольствия. Феликс целовал медленно, томительно, и, наверное, поэтому я плавилась в его руках, как лед на солнце.
Он сам отстранился, скользнул губами по щеке и тихо хмыкнул:
— Вот, кстати, и еще одна разгадка. Ты у меня, оказывается, очень нежная девочка, которая любит ласку, потому и реагировала так на… слишком страстные порывы. — Меня чмокнули в нос, подмигнули и заговорщически шепнули на ухо: — Прости, иногда теряю контроль. А во дворце ты меня вообще врасплох застала своим поцелуем, и поэтому я… немного увлекся… в реализации своих фантазий.
— Феликс, ты вообще с девственницами дело когда-либо имел?
— Нет, — спокойно отозвался риалан.
— Ну, так вот, невинные девушки вообще ласку любят. Конечно, страсть — это тоже замечательно, но если ты переходишь определенную границу, то я начинаю пугаться.
— Солнце, давно хотел задать один вопрос. — Кикимор потер переносицу, с любопытством глядя на меня. — Как ты вообще до своих лет умудрилась дожить нетронутой? Красивая, интересная, умная и добрая девушка. Ни за что не поверю, что у тебя не было поклонников.
— А я их не замечала, — честно ответила, прижимаясь к плечу Кика, рисуя какой-то незамысловатый узорчик на его груди. — Папа умер, когда мне было около семнадцати, до этого он гонял кавалеров, а потом мне самой стало не до них. Да еще и институт, в учебу с головой ушла. Конечно, летело время, и постепенно все начало выправляться, даже молодой человек появился. Но ни до чего особого мы не дошли. Затем пропала мама… И мне даже на себя плевать было, не то что на парней. Да, я выкарабкалась, снова ушла в учебу, нашла подработку, повоевала с родственниками, которые уже точили зубы на квартиру… — Я вздохнула, невольно окунаясь в прошлое.
Неприятно… Быть полумертвой душой — это очень неприятно. Да, я смогла выбраться, смогла встать и идти дальше… И видимо, наградой мне и стала эта странная болотная сказка. Где появился шанс отыскать маму, где появилась работа, которую я люблю, друзья, с которыми мне никогда не будет скучно, и… ОН.
Да, кажется, брыкаться мне уже поздно: в паутине чувств запуталась окончательно. И не хочу рвать эти путы.
Создатель, пожалуйста, пусть все будет хорошо. Пусть он… не предаст меня.
— Опять о чем-то страшном для меня задумалась. — Феликс погладил меня по щеке. — Солнышко, пожалуйста, хватит.
— Не понимаю тебя. Мы же в разных весовых категориях, что же тебя так привлекает?
Он думал долго. Рассеянно выводил спиральку у меня на плече, крутил в пальцах другой руки так и не оцененную мной конфету и думал.
— Умение смеяться, — наконец проговорил риалан. — Над жизнью, неприятностями, над собой. К тебе недаром тянутся Айлар и Лель. Особенно последний. Господин Хинсар очень… одинокий и закрытый в себе, как в тюрьме. Самое страшное заточение, Юля. Наверное, поэтому меня злит ваше общение. Если Лельер решит, что ты ему нужна… Не знаю, смогу ли удержать.
— О чем ты? — Я недоуменно хлопнула ресницами, отчасти понимая, что мне сейчас скажут, но все же желая услышать подтверждение своим выводам.
— Вспомни начало, — вздохнул Феликс. — Я не оставил тебе выбора. И ты примирилась с ситуацией. Когда работа над психологическим восприятием нашего мира закончилась, я уже не давил на тебя. Но факт есть факт: ты со мной не по своей воле. Ведущий всегда я. Даже во время поцелуя ты лишь поддаешься, сдаешься. А вот к Лелю… Ты тянешься сама.
— Кик. — Я удивленно воззрилась на кикимора, потом решительно высвободилась из его рук, развернулась и положила ладони на грудь мужчины. Склонившись, быстро поцеловала в уголок губ и тотчас прижала к ним палец, когда Феликс потянулся за продолжением, а затем проговорила: — Я сейчас вообще-то с тобой, а не с Лелем. И я хочу быть с тобой. И, более того, я тебе недавно сказала, что даже влюбиться умудрилась!
— Потому что я приложил для этого все усилия. — Он перехватил мои пальчики и быстро перецеловал. — А Лель даже не начал.
— Дурачок, — ласково протянула я и чмокнула в щеку. — Лель — это чудо. Ненормальное чудо, в которое хочется верить, которому хочется дать немного тепла, чтобы он стал походить на человека. Он… он как раз тот самый груз, который не дает мне расслабиться, забыть, где я. И это хорошо, потому что… Ну, так правильно. — Я прижалась плотно-плотно, обнимая его, поглаживая по волосам, лаская за ухом, отчего у кикимора сбилось дыхание, а жилка на шее забилась так быстро, что мне захотелось прижаться к ней губами и прочувствовать этот трепет. Немного отстранилась, посмотрела в такие близкие голубые глаза и выдохнула: — А ты — это ты.
— А что я?
Его взгляд затягивал, чаровал и лишал связи с реальностью настолько, что я даже не уловила момент, когда оказалась на коленях мужчины. Причем в далеко не самой приличной позе. Ногами обхватывая его бедра. Руки Феликса скользнули по спине вниз, почти дошли до стратегической нижней высоты, но он сжал зубы, прерывисто выдохнул и вернул ладони на талию, а потом вскинул бровь и мурлыкающе повторил вопрос:
— Так что я?
— А ты — бессовестный. — Я улыбнулась и, не удержавшись, прижалась лбом к его лбу. — Самый бессовестный, самый хороший, самый ласковый и самый лучший.
— Юль, после таких слов мне хочется возгордиться и еще раз все это подтвердить, но боюсь увлечься. — Руки вдохновленного кикимора проявили недюжинную смелость и уверенно соскользнули на ягодицы, сжали. — Мягкая, красивая, желанная. Моя.
— Ты опять далековато заходишь, — шепнула на чуть заостренное ухо, борясь с желанием его прикусить, понимая, что если сделаю такую глупость, то… — Феликс, пока не спадут лалы, никакого секса!
Кажется, это заявление Кика даже отрезвило, потому как руки вернулись на мою талию. Но обрадовалась я рано. Он нажал, заставляя меня сесть, и я покраснела, понимая… на чем сижу. От смущения не знала, куда себя девать, поэтому попыталась аккуратно сползти. Но кто ж мне даст?
Ла-Шавоир закрыл глаза, тихо простонал и приподнялся, на миг еще крепче прижимаясь ко мне бедрами. Или — не бедрами?..
Я вцепилась в его плечи и испуганно замерла, не зная, что делать или как сопротивляться. Это… слишком! Или… расслабиться и отдаться на волю той искристой горячей волне, которая прокатилась по животу и затаилась где-то внизу?
Решить я не успела, так как мир перевернулся. Меня опрокинули на диван, и я удивленно уставилась на нависшего надо мной риалана.
