— Да, слушаю.
— Привет, Андрей. — В трубке раздался голос моего заместителя. — Говорить можешь?
— Салют, угу. В смысле — да, могу.
Зам начал рассказывать о художествах нашего юриста. Лечебно-профилактический центр, принадлежавший нам, где лечили умеренно, а деньги драли всерьез, подписывал договор с кондитерской фабрикой о предоставлении медицинских услуг, в том числе медосмотров. Подписывал тяжело, потому что юристы имелись с обеих сторон, а это такая социальная прокладка, которая, честно отрабатывая свою зарплату, все время создает проблемы. Иногда мне казалось, что, если бы хозяева в таких случаях могли встретиться за рюмкой коньяка и договориться, что обоих юристов надо тихонько придушить шнурками от ботинок, подобные «головняки» с кучей согласований решались бы вмиг.
— Хм. — Я подвел итог всему, вылитому в потоке негодования моим партнером. — Он у нас, конечно, ослоид, но в одном ему отказать нельзя — ослоид беспристрастный и старательный. Суди сам, своими изменениями в протоколе разногласий он последовательно отымел обе стороны примерно в равных пропорциях.
Мы обменялись еще парой комментариев, я пообещал, что по приезде, завтра, решу вопрос, и отключился. Яркое зимнее солнце слепило немилосердно, и я опустил защитный козырек. Появился знак «Новая слободка». Я решил проскочить, слегка снизив скорость. Ямины ущербной дороги жизнеутверждающе стимулировали длинноходную пружинную подвеску моей машины. На выезде из деревни замерла «ауди» с мигающим поворотником. Еще притормозив, убедившись, что выезжающая машина стоит и не дергается, я вновь нажал на газ. И тут «ауди», словно очнувшись от забытья, тронулась с места и по-коровьему выехала на дорогу прямо передо мной. Утопив педаль тормоза в пол, я понял, что все равно не успеваю. Сейчас въеду в зад этому дебилу. Выкрутив руль в попытке обойти по встречной достойного представителя отряда приматов, который не почесался и не сделал ровным счетом ничего для того, чтобы как-то облегчить мою участь, не соскочил на обочину, например, не прибавил скорость, я выскочил в лоб летящей навстречу «мазде-тройке». Мелькнули гримаса и раскрытый рот водителя, я вновь крутанул руль, теперь уже вправо, чтобы избежать лобового столкновения, но вновь не успел и получил удар по касательной в заднее крыло. Меня крутануло по дороге на триста шестьдесят градусов, машина, вращаясь, почти погасила скорость, но погасила недостаточно и все-таки завалилась на бок в кювет. Разборки с подушкой безопасности, отстегивание и извлечение моего до смерти перепуганного тела из салона лежавшего на боку, как подбитый носорог, джипа заняли две-три минуты. Рядом с машиной уже стоял второй участник ДТП.
Первые его фразы стоит опустить по морально-этическим соображениям, потому что они полностью состояли из ненормативной лексики. Не ко мне обращенной, несмотря на наше столкновение, так как он в подробностях видел все его предпосылки.
— Регистратор есть? — наконец отдышавшись и разрядившись, выдохнул он. Я с сожалением отрицательно покачал головой.
— Номер этого упыря запомнил? — тоже с сожалением поинтересовался мой собрат по несчастью.
Вопрос был уместен. Мой пока незнакомый друг на «ауди», видя, что произошло за его спиной, вдруг проявил чудеса резвости и испарился за ближайшим поворотом.
— Нет. Но это ничего. Деревня небольшая — отыщем как миленького.
Мы дошли до «мазды», стоявшей на обочине. Удар, как я уже обмолвился, пришелся по касательной, и у машины оказался смят почти весь левый бок. Хорошо смят, основательно. Поговорив о страховке, судебных и иных перспективах разрешения проблемы, я предоставил своему спутнику вызывать полицию, а сам набрал на телефоне хорошо знакомый номер из того разряда, который набирается, если случилась беда. В нашей стране уже сформировалась неопределенная социальная группа людей, о которых принято говорить кратко, но многозначительно: «работник из органов в отставке». Люди там встречаются разные, но, как правило, если являются теми, за кого себя выдают, — уважаемые и способные решить любой вопрос. Просто они раньше делали это в интересах государства, а теперь — в своих. Евгений был как раз из этого разряда «решайл». Участие в двух чеченских кампаниях, вращение в двух сферах нашей жизни (и в «красной», и в «черной») снискало ему определенную известность в узких кругах. А жесткие методы достижения целей добавили веса к его имени. И знакомство с Женей Махониным, для некоторых — Махором, наверняка стоило бы мне кучи денег, не будь мы друзьями со школьной скамьи. А так — обходились взаимозачетом. Он мне — посильную помощь, я ему — лечение больной печенки, озонирование крови и периодические обследования в центре для него и его приятелей.
— Салют, Жень, удобно?
— Удобно — это когда холодильник находится в сортире. И функционально, и красиво. — «Забутафорил» Женька по своему обыкновению.
— Не нарушил звонком ничего романтического?
— Ага. Душа хочет романтики, пятая точка — авантюр. Побеждает то, что ближе к земле. Ладно, что стряслось?
— Попал в аварию. Лежу на боку сразу после «Новой слободки».
— Епрст. Сам-то цел? Жертвы есть вообще? Или психованные?
— Погремушку встряхнуло слегка, но в целом порядок. Жертв нет, все спокойны, как катафалки.
— Ты или тебя?
— Формально я, но есть один чудила, который мне помог. Он, кстати, свалил мгновенно по тихой грусти, не дожидаясь комплиментов. Хотя останься он на месте, возможно, жертвы появились бы.
— Пристегнут хоть был?
— Да, к счастью.
— Значит, так не узнал, почему переднее стекло называют лобовым? Счас приеду, не дрейфь. Ментов вызвал?
— Угу.
— Ладно, тяни время. Знаешь, что главное, если оказался в яме?
— Просвети.
— Немедленно перестать копать. Кури, не затягиваясь, короче, я буду через час.
После того как Женька повесил трубку, я сразу набрал номер Елены. Супруга не взяла мобильник. Что-то часто в последнее время она стала существовать отдельно от телефона. Несмотря на увлечение ландшафтным дизайном, жена большую часть времени проводила дома, распределяя свой досуг между шопингом, соцсетями и посиделками с подругами. Несколько однообразно, на мой взгляд, но не богатый внутренний мир или интеллектуальный багаж этой стройной брюнетки заставил меня обратить на нее внимание три года назад, на свадьбе одного из партнеров. Я позвонил Арине, четырнадцатилетней дочери жены от первого брака, которую она произвела на свет в восемнадцатилетнем возрасте. Тот же результат. Это какой-то заговор против главы семейства. Недаром говорят, что, если человек счастлив более одного дня, значит, от него что-то скрывают. Обидно как-то. Стоишь около помятой, как консервная банка, машины, можно сказать — чудом избежав смерти, а дома никто и ухом не ведет. Нет, конечно, я несправедлив к приемной дочери. Арину воспитывали в основном бабушка с дедушкой, и она выросла очень самостоятельным и решительным ребенком. Отношения у нас сложились достаточно приятельские, ровные, без скрытой взаимной неприязни, как это часто бывает. Девочка уже несколько лет наблюдала безуспешные попытки своей мамы наконец-то устроить свою личную жизнь, пока я не объявился на горизонте. Я показался кандидатом не хуже прочих, да и потом проявил себя достойным образом: не ограничивал личную свободу, признавал, так сказать, ее право на суверенитет и самоопределение. Этого оказалось достаточно, и меня приняли с симпатией и даже долей детского кокетства. Мы вместе отлично проводили время, в последний месяц даже оказались одержимы идеей фикс — купить металлодетектор и заняться кладоискательством и поиском исторических реликвий. Не из-за жажды наживы, а ради здорового активного отдыха, длинных пеших прогулок по полям и лесам с сумкой для пикников и всего такого. Признаться, я задумал это, как нечто, нас объединяющее, так сказать — некий элемент тимбилдинга, и семья с энтузиазмом меня поддержала. Чего еще желать? Я достал пачку сигарет и закурил. Подошел мой товарищ по несчастью, со словом «бросаю» стрельнул одну и также закурил, рассматривая покореженный бок моего джипа.
