— Как вы себя чувствуете, мой гражданин Женя? — озорно улыбнулась она.
Гражданин Женя! Вот умора! Нужно срочно менять табличку.
— Сейчас сдохну. — Ее глаза еще шире распахнулись от изумления.
— Позвать доктора? Я знаю одного…
— Нет. Слушай, как тебя там…
— Грация.
— Какое красивое имя. Истину глаголишь, детка, — сама Грация явилась передо мной. Слушай, Грация, поблизости где-то должна быть моя одежда. И моя сумка. Нашарь там узкий белый пузырек с мутной жидкостью, хорошо?
Через несколько секунд откуда-то сбоку раздался ее звонкий голосок:
— Нашарила!
Молодец — доложила. Ждет дальнейших указаний.
— Тащи сюда!
Зелье трезвости подняло меня из могилы абстинентного синдрома. Это выражение я запомнил, наряду с «алкогольной нарколепсией» — Андрюха мне как врач целую лекцию в назидание прочитал на данную тему. Грация стояла рядом и была так безумно хороша, что как только я более-менее почувствовал себя человеком, а не амебой, тут же поймал ее смуглую руку и потянул на постель. Она со смехом рухнула на меня и принялась шутливо отбиваться. Но потом быстро уступила натиску настоящего мужчины. Теплая кожа ее совершенного тела была гладкая, как атласная ткань. А стоны и ахи, исполненные ее хрустальным голоском, звучали в моих ушах словно музыка. И она не притворялась. Гарантирую.
Пусть теперь Спириус только попробует мне сказать, что юнитки менее живые, чем его хваленые дамы из Игроков!
Через полтора часа я спустился вниз. Довольный, здоровый и голодный, как дикий зверь. Андрюха сидел за столом, склонившись над картой Баркида, и хлебал какой-то местный кондер. Рядом стояло несколько пустых тарелок, видимо, мой приятель только что плотно позавтракал. Сзади в залу, улыбаясь, словно сытая кошка, скользнула Грация и начала хлопотать за стойкой. Ага, значит, она тут работает. Отлично, буду знать, где ее найти, и мне абсолютно по шарабану ее здешний статус.
Мой друг неприветливо воззрился на меня и буркнул:
— Поздравляю с первой ночью в Мидгарде.
— А что — очень неплохо! Ты где спал?
— В соседней с тобой комнате.
— Наверное, мы тебе всю ночь не давали заснуть? — Я озорно скосил глаз на Грацию, и та в смущении укрылась за прилавком.
— Угу, храп стоял такой, что смежная стена пузырем выгнулась.
— Блин. Жаль, я думал, что способен на большее. Зато потом…
— Это — да. Потом вас слышала, наверное, вся харчевня.
Грация, красная как маков цвет, выскочила из залы в коридор. Трактирщик принес мне завтрак, и я проглотил его с живостью студента, которому осталось три дня до стипендии.
— А сам-то что? Один спал?
— Один.
— Почему, стесняюсь спросить?
Андрюха вздохнул.
— Жень, ты же знаешь, что я не ханжа. Просто сейчас в башке столько всякого перепуталось, что новые факторы мне пока не осилить. Дай мне вздохнуть чуток, потом поглядим.
— Ладно, монашек, дело твое, — хмыкнул я. — Как там по деньгам? Приговорчик еще не оглашали? Нормально отдохнули?
— Счет пока не приносили, но думаю — погуляли как следует, — озабоченно ответил мой друг.
— Ну, ты же меня знаешь — на себя ни копейки. Только на вино и женщин!
— Ну что, расплачиваемся — и двинули? — вопросительно посмотрел на меня Андрюха. — А то все вкусное разберут. Займемся, как древние люди, собирательством?
«Авизо» нам выкатили на целых двадцать три сестерция. Стол, угощение всей таверне и нам, грешным, две комнаты и компания. Хм, компания. Компания?! Понятно. Что же, я не против такой компании и в будущем. Беда только, что у Андрея на тот момент оставалось всего восемнадцать грошей. Он уже начал смущенно оглядываться по сторонам, явно прикидывая, что именно мы можем предложить заведению в залог. Пришлось брать ситуацию в свои крепкие волосатые руки. Да для этого хомяка (местного чичигагана) двадцать сестерциев — целое состояние! Подождет, не переломится. Жаль, что только долги у нас что-то копятся, а доходов пока никаких.
— Значит, так, любезный хозяин. Слушай меня, уши у тебя вроде длинные, стало быть, хороший слух присутствует. Мы оставим тебе пятнадцать сестерциев. Остальное запиши на наш счет. Нам, признаться, тут все пришлось по нраву, и мы будем сюда регулярно захаживать. Поздравляю тебя с такими клиентами, как мы. Сегодня на ужин приготовь для нас жареную утку с картошкой. Запомнил?
— Не извольте беспокоиться, сиятельный господин. Вам как утку, со специями или просто зажарить с солью? — подобострастно изогнулся перед нами трактирщик.
— Специй и чеснока не жалей. Трав всяких вали валом. Охлади пару жбанов холодного пива. Тогда и сведем дебет с хребетом. Жди нас, как стемнеет.
— Будет сделано, сиятельный господин.
Я дернул Андрюху за рукав, и он послушно направился к выходу. А я успел еще сорвать теплый, медовый поцелуй Грации в узком коридорчике рядом со стойкой и побежал догонять друга. Отличный выдался денек!
Андрей Винокуров. Положительный баланс
До рощи Фелицитаты, что с латыни, если мне память не изменила, переводится как «Осчастливливающая», было около часу хода по пересеченной местности. Именно эта роща значилась в местных талмудах как место, где новички могли без помех разжиться всякими полезными находками и не получить по пятой точке от проходной стаи каких-нибудь кровожадных творений Мидгарда. Шлепали мы по разнотравным полям, приминая сандалиями дикий чеснок, сиреневые цветы шафрана, а также множество других зеленых друзей человека, названий которых я не знал.
Зато наверняка панотии были полностью в курсе этого дела — нам повстречалась семейка из трех особей с большими плетеными корзинами на спинах. Видимо, собирали в них всякие лекарственные травы в качестве ингредиентов для приготовления зелий: целительных, зелий бодрости, трезвости, восприятия, зелий обаяния и храбрости. Все на потребу Игроков, все для них, родимых. Немного жутковатые существа. Представьте человека, которому голову вбили в туловище ударом гигантского молота. И вот теперь эта вбитая в торс голова смотрела на вас из груди своими глазищами. И мигала. Брр. Но панотии не по своей воле страдали — когда-то Плиний описал их и блеммий (вот тоже посчастливилось) в своих натуралистических трудах, а неведомый, но дотошный архитектор Мидгарда эти труды прочел, и вот вам, пожалуйста. Заказывали Древний Рим с панотиями? Получите. А вам, бедняги, придется до скончания веков без головы маяться. Вас никто не спрашивает.
Рядом пыхтел вдохновленный бурной ночью герой-любовник, а так как дорога впереди была длинная, я решил от скуки немного его потроллить.
— Значит, ты решил не добиваться Юстины, а удовольствовался местной самобытной экзотикой? Я говорю о женских прелестях.
