— Это наша глава техподдержки, Вероника. Ника, разреши тебе представить Андрея и его друга Евгения. Слышал, вы уже обзавелись в Мидгарде новыми именами?
— Да что там, просто перевел на латынь наши здешние. Получилось — Фортис и Нобилис. Фортис ваш покорный слуга, — ответил я, разглядывая гостью.
Та сдержанно кивнула. Она явно не была склонна к излишним проявлениям эмоций, да и, похоже, вообще к сантиментам.
— У нас не принято знакомить в реале Игроков, тем более озвучивать баркидские имена. Захотят — найдутся тут по собственной инициативе. Но случай исключительный, поэтому я позволю себе нарушить традиции. Вы уже виделись на Альба Лонга. Перед тобой Юстина.
Я ожидал, что барышня нахмурится, уж очень выражение ее лица способствовало этому, но она вдруг мило улыбнулась и приветливо пожала мне руку. Кажется, я понял, что к чему. Разумеется, чрезвычайно эффектной в Мидгарде девушке очень приятно продемонстрировать мне то, что и в Реальности она также выглядит впечатляюще.
Технические неполадки у нее получилось исправить минут за двадцать со спокойной уверенностью профессионала.
— Второй канал открыт не был, — пояснила Вероника, вставая из-за системника. — Герман, вы, наверное, сначала не знали, откуда будет подсоединяться друг Андрея, а потом попросту забыли. У них так и остался сдвоенный проход для обоих одновременно.
— Нет, — отрицательно покачал головой Герман. — Я теперь вспомнил свои мотивы. Сначала я просто не хотел, чтобы они бродили там поодиночке — сама знаешь, что может случиться. А потом, правда, забыл.
Мы прошли на кухню, я налил гостям чай. Разговор вертелся вокруг всякой чепухи — артефактов, нашей вылазки в рощу Фелицитаты. Я чувствовал: ни Герман, ни Вероника сейчас не склонны поднимать серьезные темы. Ну и сам решил не навязываться. Со своим головняком придется разбираться в одиночку. Мелькнула, правда, интуитивная мысль, что Вероника не одобряет действия Германа во всей этой ситуации, а он, понимая ее отношение, просто избегает важного разговора. Ни к чему мне пока знать слишком много. Ну и ладно. Будем жить, будем поглядеть. Прощаясь, Герман напомнил мне, что завтра мы встречаемся на площади Капитула и вместе идем на Совет Авгуров. Пора переходить к главным решениям.
Проводив старожилов, я быстро установил контакт с Мидгардом и погрузился. Побродил немного по окраинам города, старательно избегая центральных улиц, где мог напороться на кого-то из Игроков. Я еще не забыл о предостережениях Спириуса — на Альба Лонга вполне могли оказаться соглядатаи всемогущего Кезона. Лишний раз не стоило привлекать к себе внимание, и так засветились более чем достаточно. Нобилиса нигде не было видно. Ясно. Зависает со своей куколкой. Я не мог осуждать друга, потому что в такой ситуации кто угодно не устоял бы. Тридцать пять лет — такой возраст, когда начинаешь чувствовать, что ты не становишься лучше с каждым новым днем. И как я подозревал, с годами это ощущение только усиливается, пока его не сменяет смирение. Отсюда и «прыжки в ширину» из разряда «седина в бороду, а бес в ребро» или «в сорок пять — баба ягодка опять». Человеческая плоть истончается с возрастом и начинает подавать отчаянные сигналы мозгу: мол, давай, приятель, бери от жизни все, пока не стало поздно. Люди осуждают это, а должны бы испытывать острую жалость, будь у них желание вглядеться попристальней в корни явления. А что там насчет меня? Еще неделю назад я пребывал в блаженной уверенности слепца, что кроме отличной работы у меня есть все для человеческого счастья — крепкая семья, красавица жена, умница дочь. А теперь? Кого я спасу, если спасу? Как она встретит мой взгляд? Как мы дальше будем жить? Забыть такое невозможно. Делать вид, что ничего не произошло? Даже от одной этой мысли мне стало противно. Устав от моральных самоистязаний, я нашел более или менее приличный постоялый двор с термополой на первом этаже, заплатил за комнату и уединился с самой лучшей и самой бесполезной советчицей нашего человека — здоровенной бутылкой вина.
Утром я проснулся и спустился вниз. Молодой флегматичного вида слуга в кремовой хламиде поставил передо мной чашу с вином и тарелку с туроном — смесью ячменной муки, тертого сыра и меда. Позавтракав, я прямой наводкой направился в «Верис Делицис». Пора брать Нобилиса под белы рученьки и приставлять к чему-то общественно полезному.
У порога меня встретила Грация. Честно, я даже не признал ее сначала в блестящей молодой девушке в ярком роскошном платье с пестрой мантильей на плечах, но она, увидев меня, приветственно замахала руками и затащила внутрь заведения. Девушка, конечно, и так была прехорошенькая, но тут… Передо мной, блистая очами и разливая вокруг свет ослепительной улыбки, стояла умопомрачительная барышня, настолько красивая, что казалась недоступной, словно вечерняя звезда. Ее очень выгодно подсвечивали лучи зависти, периодически падавшие из разных концов зала, отраженные от физиономий товарок. Поразительно, как меняет женщину ее маленькое женское счастье. Мне даже не нужно было спрашивать, ночевал ли здесь мой друг. Я лишь осведомился, здесь ли он сейчас.
— Гражданин Нобилис отбыл на охоту в джунгли с людьми Африкана, — не в силах погасить радостную улыбку, ответила Грация.
И победно сверкнула топазовыми глазками — вот я какая!
— Как на охоту? С какими еще людьми? Что за хрень тут творится?
— С рабами и дворовыми людьми гражданина Африкана, — немного растерянно подтвердила Грация. — За ним на рассвете прибыл паланкин. Господин обещал, что, если вернется с большой добычей, — присмотрит для меня какую-нибудь маленькую лавочку неподалеку, — выпалила девушка, не удержавшись.
— Ну дела, — пробормотал я. — В джунгли! Лавочку! Он что, ума лишился? А меня почему с собой не взял?
Грация испуганно развела руками.
Остыв, я сделал вывод, что недооценил самолюбие приятеля. Надо сказать, что все мои действия здесь были подчинены единой цели, тогда как Женька просто начал тут жить. И получать немалый кайф от этого. А я, отличник конченый, — набрал левелов и оставил своего компаньона далеко позади. Хочешь не хочешь — изворачивайся, чтобы догнать. Теперь ход его рассуждений стал для меня понятен. Что же, придется дать другу временную фору. Я бодрым шагом минут за сорок доскакал до Камня Иммерсии, поприветствовал собравшийся там народ римским салютом и ушел в реал. Буду ждать Евгения и штудировать книжки по Баркиду, особенно по его истории и периоде правления Кезона. Пора нарисовать для себя некий психологический портретик данного деятеля. Что-то мне подсказывало, скоро нам с ним придется столкнуться, и уже не в теории.
Я сидел на кухне с сигаретой (ввиду отсутствия супруги слегка расслабился по этому поводу), чашкой кофе и заново вчитывался в методички по локации. Время лениво текло, как вода из недозавернутого крана. Капли секунд уже образовали лужицу минут, как вдруг в зале что-то задвигалось. Тяжело грохнул опрокинутый на паркет стул, и в исполнении Женьки раздался такой мат, какого я не слышал от него практически с детства.
— …….!..…………………………….! — и так без передышки секунд двадцать.
