— На выручку! Поднажмем! — азартно крикнула Юстина.
Она уже пробилась в первый ряд, кромсала нападавших мечом и, как кастетом, не менее опустошительно действовала латной перчаткой. И даже не подозревала о нависшей над ней опасности. Этого деятеля я заметил еще на борту либурны. Игрок. Одет неброско, без брюликов и страусиных перьев, в обычную форменную баркидскую снарягу. Только доспех сделан с мускулатурой, как у Бетмена, а так — с пяти шагов от моба не отличишь. В руках два коротких тяжелых меча. Чувак не спешил к нам в гости. Примерялся. Заодно, как бы между делом, уклонился от нескольких стрел с нашей стороны. Между прочим, одна из них была моя. Наконец он вскочил на борт и легко перелетел на «Аркадию», приземлившись сбоку и сзади от Юстины. Ударом локтя отправил за борт нашего мечника, толчком ноги отбросил второго чуть ли не к нам на мостик и очутился за спиной у нашей командирши. Мешкать было нельзя, и я всадил ему стрелу аккурат промеж лопаток. Он дернулся, типа — ой, что это? Но все же размахнулся мечом. Эх, жаль, не мог я рисковать и целить прямо в шею — за ним стояла Юстина. Пращник рядом со мной выручил — послал ему каменную маслину ровнехонько чуть ниже затылка. Нам частично сопутствовала удача — свой удар вражина сорвал. Иначе пропала бы наша краса и гордость! Юстина вскрикнула и сразу же обернулась, сделав выпад бронированной рукой. Все-таки достал девушку, поганец! Зато получил бронзовым кастетом прямо в гланды. Отскочил, выплевывая кровь, на свободное место, встал в стойку и сделал приглашающее движение рукой. Брюс Ли недоделанный! Но ухарю вместо рандеву с красивой барышней суждено было получить от меня новую открытку. На этот раз мне никто не мешал, и я с глубоким удовлетворением пробил стрелой его загорелую морду. Баркидец взвыл от боли и повернулся в мою сторону. Юшка сочилась изо рта сквозь разорванную щеку и капала на палубу. Ему пришлось уронить на палубу меч, чтобы схватиться за древко. В этот момент мы встретились глазами. Я слегка поклонился:
— Ну как, вкусная колбаса? Наше вам с кисточкой!
Мой противник ответил хрипом, потому что подоспевшая Юстина одним движением вскрыла ему легкие, распоров грудную клетку. Заметив гримасу боли на ее лице, я спрыгнул с мостика, подскочил к ней, попутно отправив ударом палаша на Верхние пастбища одного из юнитов-абордажников. Взял амазонку под ослабевшую руку и вытащил на корму, подальше от мясорубки. Она залпом выпила несколько зелий и перевела дух.
— Как там наши на носу?
Я приподнялся на носки.
— Вроде держатся. Вижу обоих — и Ювеналия, и Фортиса. Они рубятся с десантом однопалубки. Абордажников с либурн теснят к бортам. С монеры еще пока лезут, но их ссаживают обратно в воду. Похоже, наша взяла.
— Рано радуешься, — прервала меня Юстина, указывая рукой куда-то назад. Я повернулся и присвистнул. К нашей корме заруливала вражеская трирема. Вот так ситуация! А мы и так потеряли половину команды…
— Всем отойти с кормы! — К Юстине вновь вернулся звонкий командный голос. — Копейщиков — вперед! — И она обернулась ко мне. — Пойдем, пробьемся к своим.
Воодушевленные нашим появлением, Веймары окончательно смяли нападающих. Кто-то успел перепрыгнуть обратно на либурны, менее удачливых располосовали мечами на ремешки для сандалий. К нам прорубились Фортис с Ювеналием, оба невредимые, хотя и изрядно помятые. Ювеналий, хлеща целительную настойку, заметил Юстине:
— Новичок бился молодцом. Помог мне здорово. Мы свалили одного из Игроков. Ни разу до этого его не видел. Думаю, тридцатый левел был, никак не меньше.
Юстина бросила на Фортиса такой взгляд, что у меня защемило под ложечкой. Мне тоже отчаянно захотелось, чтобы на меня сейчас так же посмотрела красивая девушка, к которой я неровно дышу. К сожалению, Грация была за тридевять морей.
— Мы тоже уложили одного, — сдержанно обронила Юстина и показала рукой на трирему. — Сейчас начнется рок-н-ролл по полной программе.
Ювеналий присвистнул:
— Ого. Дело пахнет керосином. С либурн опять полезут на штурм. Что делать будем, господа хорошие?
— Погодите, — вмешался Фортис. — А как насчет твоей идеи, Юстина? Мы переходим на любой из кораблей по бортам, и как только трирема вцепляется нам в глотку — тут же отваливаем.
Юстина и Ювеналий быстро переглянулись.
— Надо попробовать, — согласилась она. — Ювеналий, иди на правую либурну, она стоит носом в нужную сторону. Вырежь всех. Пусть юниты займут место за веслами. Подготовь матросов с топорами, нужно будет оперативно перерубить все канаты. И еще возьми тройку с шестами, чтобы нас быстро оттолкнуть. Действуем не мешкая. Но по возможности как можно тише. Мы остаемся отбиваться от десанта, постепенно отступая в твою сторону.
— Двинули, — решительно сказал Фортис. — Нобилис, иди с Ювеналием. Мы с Юстиной будем рубиться на «Аркадии». Кота моего нигде не видал?
— Тьфу, я на пакость эту и смотреть не хочу. Греет где-то шкуру в трюме.
Не успел я это договорить, как манул появился на палубе. Легок на помине, бесячье отродье! Осмотрелся, прижал уши и стал воровато пробираться к борту. Причем, что характерно, в зубах он держал здоровенный кусок копченой грудинки, с трудом волоча его перед собой. Не выпуская мяса, исхитрился подняться на задние лапы и попытался запрыгнуть на борт, но под тяжестью куска тут же сверзился вниз. Мне стало жалко животину, и я, схватив его за шиворот, с размаху перебросил на палубу либурны. Ближе к корме, подальше от вооруженного народа. А то пропадет за фунт дыма. Вместе с ним полетело истошное перепуганное мяуканье. Котовья добыча в процессе аварийной транспортировки выпала из раскрытой пасти и плюхнулась в морские воды. Кот не стал выяснять судьбу утерянной жратвы, а, подняв хвост трубой, юркнул куда-то вдоль борта.
Пока я нянчился с питомцем Фортиса, юниты по команде Юстины достали несколько припасенных заранее легких трапов (штурмовой корвус был намертво закреплен на носу шебеки) и перекинули их на либурну. Прозвучал сигнал к атаке. Я выхватил палаш и рванул на вылазку вместе с отрядом Веймаров. Лихо перескочил на вражеский борт, в прыжке сбил с ног одного из баркидцев, получил встречный выпад мечом в живот и тут же чуть не скопытился. Пришел, увидел, отхватил. Спасло меня то, что волна наших гвардейцев с ходу смела и опрокинула разрозненный порядок обороняющихся, и линию боя утащило куда-то вглубь палубы. Иначе или добили бы, или дотоптали. Я издыхающим тараканом отполз под прикрытие палубной надстройки, вытащил целебное зелье, заправился от души, наблюдая, как кровь перестает сочиться у меня по ладони, зажимающей рану в брюхе, и, отдышавшись, снова бросился в сечу. Теперь уже намного осмотрительней. Мое владение режущим инструментом не было на должной высоте, поэтому приходилось действовать из-за могучей спины Ювеналия. Но все равно удалось пару-тройку раз достать противников, одного серьезно — хлестким рубящим ударом по скуле. Вообще вся эта бойня происходила не как в книжках или в батальных сценах исторического кино. Там все грамотно, организованно, даже по-своему красиво. На любителя, конечно. Тут какая-то катавасия, вакханалия, где толком ничего не успеваешь понять или сделать, все вокруг мелькает, все орут, подчас не можешь даже вкурить, куда бежать, с кем и против кого. Словом, когда все было кончено, я испытал огромное облегчение, поскольку остался жив. И некий тупизм, поскольку толком не соображал, что вокруг происходит. Ладно. Справились, и то хорошо. Могли и укокошить. Снова. Я поежился. Одного раза вполне хватило, чтобы усвоить: умирать — это больно и страшно. Веймары сноровисто скидывали с палубы в море трупы и всякие лишние тяжести. Вновь поступивший народ усаживался за весла. Несколько человек подготовили длинные шесты. Тут же стояли наготове бойцы с топорами. Я оглянулся на палубу «Аркадии». Там вовсю кипело сражение. Наши сдерживали свежих бойцов с триремы, постепенно сплачивая ряды и отступая в сторону захваченной либурны. Юстину и Фортиса я видел хорошо. Оба в середине строя, оба прикрыты воинами. Ювеналий сноровисто командовал юнитами. Трапы передвинули и поставили по центру, чтобы нашим удобней было быстро свалить с шебеки. Но я уже чувствовал, что свалить удастся не всем.
