Юстина густо покраснела. Папила продолжал:
— В свете грядущих событий я хочу быть подальше от эпицентра. Альба Лонга — самое то. Вино, девочки и карнавал круглые сутки! Так вы, кажется, проводите там время?
— Практически, — подтвердил я. — У меня даже есть один хороший знакомец с ровно такими же взглядами на жизнь.
— Вот это по мне, — радостно потер ладони любвеобильный Папила.
— Послушай. — Я, наконец, решил задать вопрос, который держал в уме с самого начала нашей беседы. — Если ты говоришь, что Кезон такой добрый и совершенный…
— Нет-нет, он не увалень. Он мудр и справедлив. Тут двух мнений быть не может.
— Хорошо. Мудр и справедлив. Ладно. Тогда как этот великодушный человек, простивший всех своих врагов, может удерживать в заложниках двух женщин с Альба Лонга?
— Да ладно, — усомнился Папила. — Кезон? Удерживать?
— Точно тебе говорю. Их тела в реале держатся только на медикаментах. Опасности пока нет, но дело не в этом. Вопрос в Кезоне. Почему он так поступает?
— Не может такого быть, — категорически отмел мои доводы Папила. — Никогда Кезон не будет такой ерундой заниматься. Ты что-то путаешь.
— Как я могу путать, если речь идет о моей жене и дочери? — взорвался я.
— Их захватили на востоке, в Радужной бухте, во время разведывательного рейда, — подсказала Юстина.
Папила задумался. Потом его чело прояснилось.
— Их случайно не Вендис и Истра зовут?
— Да. Ты видел их? — живо спросила Юстина.
— Конечно. Шикарные штучки. Они обе находятся во дворце Кезона. Сопровождают его во всех поездках и приемах. И никто их не удерживает, это сто процентов. Камень Иммерсии находится в ста шагах от резиденции. Они могут перейти в реал в любой момент. Прямо с балкона, откуда кормят голубей. С гарантией. Да что вы мне такое рассказываете? Они ходят в брильянтах и сапфирах! У них у каждой целый штат фрейлин! Какие, на фиг, пленницы? — Потом он осекся, вспомнив, что говорит о моей жене, и сказал тихо: — Видать, дружище, тебе крепко не повезло. Но что поделать, женщины, они такие. — Потом бросил торопливый взгляд на Юстину, понял, что опять сморозил чушь, совсем смешался и умолк.
Напоследок что-то смущенно пробормотал и начал подниматься со своего места.
— Ладно, вы еще можете сидеть, сколько хотите, а я спать пошел. Упахался за сегодня так, что ног не чую. Вам постелили на полу в каюте, а я лягу на палубе с преторианцами. Спокойной ночи. До завтра. — Он сделал прощальный жест и направился в сторону кормы, удивленно качая головой.
— Эй, Папила, — окликнул я его. — Можно задам личный вопрос?
— Валяй.
— Почему ты чернокожий? Я здесь недавно, но уже в глазах рябит от античных профилей. И вдруг — ты!
— Я в Нифльхейме четыре года шатался медведем. Белым медведем. Мне теперь белый цвет — вот где! — Папила провел ладонью по горлу, махнул еще раз рукой, до завтра, дескать, и зашагал к ряду гамаков для командиров отряда.
Юстина легким сочувственным движением погладила меня по голове.
— Я тоже пойду прилягу. Не сиди долго, хорошо? Утро вечера мудренее.
Я кивнул, тупо уперев взгляд в фосфоресцирующие искры планктона за кормой. Море словно горело. Потом потер ладонями виски, налил еще коньяка в рюмку и залпом выпил. Поставил ее обратно в специальный паз на столе, снова налил. Что за хрень, по-другому не скажешь? С ума сойти! Ну как такое может быть? Ладно, разгадка уже близка. И она находится в двух сутках пути ровно по курсу нашего корабля.
Евгений Махонин. Кезон. Великий и ужасный
Я проснулся явно не по своей воле. Надо мной стоял Ювеналий и тряс за плечо.
— Поднимайся. У нас проблемы.
— Что такое?
Рядом заурчал и потянулся свернувшийся под боком кот.
— Вляпались по твоей милости. До Баркида еще сорок миль, а впереди две сторожевые либурны Кезона идут прямо на нас. Мы готовимся к бою.
— Нет!!! — истошно заверещал кот, так, что Ювеналий от неожиданности подскочил на целый метр. — Идиоты!!!
— Ты давай полегче, — пригрозил воин, досадуя сам на себя, что испугался хвостатого. — А то за борт спланируешь. Не хватало мне еще оскорблений от всяких четырехлапых.
— А как же тебя называть, если ты тупишь? Немедленно спускайте ялик и сажайте туда нас с Нобилисом.
— И что это даст? — иронично, со злинкой в голосе, спросил Ювеналий.
— Нас подберут на сторожевик, я скажу, что мы посланы к Кезону со срочным сообщением и потребую, чтобы нас немедленно к нему доставили. Это, кстати, решает вопрос спланированной миссии, которую вы одобрили на Совете Авгуров. А про тебя скажу — либурна передала нас с рук на руки и возвращается к флоту. Вот и все. А тебе, тупица, лишь бы мечом махать!
— Ты у меня дождешься, предупреждаю в последний раз! — гневно рявкнул Ювеналий.
— Попридержи язык, пока его не подрезали, — посоветовал я манулу.
Тот что-то недружелюбно уркнул, демонстрируя, насколько его мнение не совпадает с моим.
— А почему ты думаешь, что баркидцы прислушаются к словам какой-то животины? — немного успокаиваясь, провентилировал тему Ювеналий.
— Да потому что я вхожу в личную свиту правителя Баркида, Великого Кезона, и каждая собака на острове это знает, — надменно ответил кот, и Ювеналий в изумлении захлопнул рот. Я вполне понимал его реакцию.
Расчет котяры полностью оправдался. Все прошло как по нотам. Одного он только не предусмотрел — на море сегодня было свежо, и нас вполне могло раз десять перевернуть на шлюпке, поскольку моряк из меня оказался никудышный. Я изо всех сил старался ставить лодку носом к волне, но нас все равно болтало и заливало, как пустую жестянку из-под консервов в луже, по которой проехал грузовик. Кот вцепился когтями в банку и паниковал так, что воплями перекрывал свист ветра. Потом его от этой банки пришлось отдирать вместе со слоем древесины. А когда поднялись на палубу либурны — так же отцеплять от моей груди, по очереди отрывая лапы с растопыренными когтями, намертво заякорившиеся в моей легкой кожаной броне. На сторожевике плыли два Игрока, оба неофиты, девятого и двенадцатого уровней. Персона хвостатого, как тот и предвидел, не вызвала вопросов. Иное дело, моя фигура с символикой Альба Лонга на доспехах. Кот важно заявил, что я его пленник, и, урча и подвывая, яростно вгрызся в положенную перед ним свежую макрель. Натерпелся страху, бедолага, понятное дело. Баркидцы осторожно поинтересовались у него, можно ли им общаться с пленником. Кот, не выпуская из зубов рыбьей головы, сделал вальяжный жест лапой — пожалуйста, на здоровье. Я, кстати, и впрямь чувствовал себя пленником. Уже и не знал, каких сюрпризов дальше ждать от этого клубка шерсти.
На расстеленном покрывале Игроки мгновенно сметали роскошную поляну с выпивкой и закусками, и мы расположились в тени изумрудно-зеленого тента с изображением какой-то злобно сморщившейся гагары. Девятый левел был Навигатором, прилежно осваивал эту науку, а в остальном не рубил ни в зуб ногой. Ко мне оба относились с немалым уважением, я-то к тому моменту уже носил лычки двадцатой ступени. Поинтересовался у двенадцатого, стройного мускулистого шатена, насчет его питомца и получил скорбный кивок в сторону огромной морской черепахи, возлежавшей на корме либурны.
