Книга Поводок, страница 14. Автор книги Франсуаза Саган

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Поводок»

Cтраница 14

– В-третьих, с общего счета самостоятельно она ничего не может снять. Если она и выписывает чек, нужно, чтобы вы тоже поставили свою подпись, потому что деньги-то ваши!.. Разумеется, когда вы берете из банка наличные, и она также должна расписаться на чеке – простая формальность! Допустим, в одно прекрасное утро ей взбредет в голову просадить свои денежки, а значит, и половину ваших на какой-нибудь занудно интеллектуальный фильм, а вы взяли и не поставили на чеке подпись… Теперь, на досуге, можно отговорить Лоранс. Понимаете? И я тут ничего не смогу поделать, хотя она мне дочка… Но в этом случае я на вашей стороне, потому как не переношу, если кто неуважительно относится к финансам! Сколько вокруг бедолаг, у которых вечно их не хватает… – И ля-ля-ля, и ля-ля-ля.

Я уже его не слушал, но, должен признаться, одно меня в этой болтовне очень позабавило: я представил себе, как Лоранс подходит к окошечку и просит у банковского служащего наличность, а тот ей без моей подписи отказывает, – такая картина мне показалась, уж не знаю почему, прямо-таки идиллической.

Наконец тесть громогласно позвал Лоранс, но это было излишним: она ждала за дверью. Отец и дочь чуть-чуть повздорили, и мы отправились прямо в банк. Там мне пришлось поставить тысячу подписей, но точно на тех же бумагах, что и Лоранс (это в некоторой степени меня успокаивало), я расписывался шутя, Лоранс – дуясь. Эти банкиры – непревзойденные мастера церемониала, тонкие знатоки ранжира, и я позабавился, наблюдая их нравы.

Я позабавился, но смеяться-то было не над чем.


В банк мы вошли в пять часов, а покинули его довольно поздно, хотя мне казалось, что в подобных заведениях свято блюдут режим работы. На бульвар Распай вернулись почти что в восемь. По дороге домой Лоранс не проронила ни слова; впрочем, она ужа давно молчала, с самого нашего прихода в банк, – и если воображение ей рисовало те же картинки, что и мне, то я слишком хорошо ее понимаю.

Маленький спектакль под названием «Лоранс, отвергнутая кассиром» разыгрывался и дальше в моем мозгу: вот она приезжает в банк, на ней костюм Шанель (безумие, но из моды не выходит никогда); раздраженно толкнув дверь, входит и направляется прямо к «своему» клерку. У Лоранс, как и у многих людей ее круга, имелись «свой» клерк, «свой» парикмахер, «своя» маникюрша, «свой» нотариус, «свой» дантист… Мало кто ускользал от их безумной, тайной тяги к обладанию – таксисты, например, или официанты, – я перед такими преклонялся. (А под моими знаменами, признаюсь, никто и не стоял: «моего» портного выбрала мне Лоранс; хозяин «Льон де Бельфор» по-настоящему царил в своем кафе; дантист, которого я посетил дважды за семь лет, лечил в основном Лоранс – и так далее, и тому подобное – вплоть до консьержки, я звал ее просто консьержкой, а мог бы, разумеется, окрестить «нашей», если бы и тут Лоранс не говорила безапелляционно – «моя».) Когда же ей приходилось делиться одним из своих рабов с какой-нибудь подругой, то для обеих «мой» парикмахер или «мой» обувщик превращались просто в мсье Юло и мсье Перрена, – по правде говоря, подобные почти королевские замашки понять легко: привычка – одна из худших и наиболее подспудных форм собственности; во всяком случае, так сложилось у Лоранс.

И вот я представляю: Лоранс входит в своем костюме Шанель в банк; по обыкновению, решительно шагает к своему клерку и говорит ему: «Как поживаете, мсье Барра? Пожалуйста, мне нужны наличные, я очень тороплюсь». Есть такие места или профессии, вокруг которых неизменно возникает атмосфера цейтнота (в банках, например, в салонах красоты, в гаражах, не говоря уж о супермаркетах, где все делается прямо-таки на бегу). «Конечно, мадам, – отвечает клерк Барра; я видел его однажды: бледный, довольно крупный мужчина в очках, гладко выбритый, с лукаво-двусмысленным выражением лица. – Конечно, мадемуазель Шат… простите… мадам Ферзак… – поправляется он, поддавшись стремительному напору Лоранс, из-за которого чуть было не назвал ее девичьим именем. – Вам какими купюрами?» – «По пятьсот франков».

И Лоранс снимает перчатку, открывает сумочку, достает чековую книжку – «нашу» чековую книжку – и быстренько выводит «три тысячи франков», затем ставит свою подпись каким-то нервным, торопливым росчерком. Уж не знаю отчего, но важные персоны, да и не слишком важные, расписываются на чеках словно раскаленной ручкой, будто сделать то же самое медленно – значит расписаться в собственном ничтожестве или в полной неграмотности. Короче, поставив подпись, Лоранс властным жестом протягивает чек в зарешеченное окно, а там уже клерк просто горит от нетерпения доказать ей свое усердие и расторопность; он бегло просматривает чек (с мадам Ферзак это, конечно, простая формальность). Вдруг что-то застопорилось – он смущенно смотрит на мадам, мадам на него, подняв вопросительно брови: что-то случилось?

– Что случилось? – спрашивает она раздраженным и надменным голосом. – Что такое? У меня нет больше денег на счете? – говорит Лоранс с недоверчивым, даже саркастическим смешком, не допуская, слава богу, ни малейшей возможности подобного.

– Конечно, дело не в этом, мадам, – улыбается кассир. – Просто, знаете ли, это общий счет… и, боюсь, что… без двойной подписи…

– Без чего?

Лоранс все больше раздражается, барабанит пальцами по деревянному бордюру, но кассир горестно разводит руками:

– Мадам, я огорчен, подавлен… но, как вы помните, это особый счет, нужна подпись мсье Ферзака.

– Подпись мсье Ферзака? – изумляется Лоранс. – Вы хотите сказать, подпись моего мужа? На моих чеках? Из-за каких-то трех тысяч франков?

– Мадам, вы же знаете, дело не в сумме, дело в принципе…

– И знать ничего не хочу! Да, не знала я, что мне понадобится подпись мужа, чтобы взять свои же деньги! По-моему, так это полная бессмыслица…

Ну и так далее, и в том же духе.

Не без злорадства я представил себе красную как рак Лоранс в ее ярко-розовом костюме, рыжую шевелюру кассира и спешащего к мадам директора банка, аж посизевшего от смущения, – роскошная скульптурная группа, воплощение ярости и достоинства. Но, расфантазировавшись, я позабыл, вернее, отложил разговор с Лоранс: нужно обязательно ее подбодрить, успокоить ее тревоги и, может быть, уже раненное честолюбие.

Едва мы вошли в квартиру, как Лоранс бросилась к себе:

– Господи, сегодня четверг, четвертое! Сегодня у меня бридж! Извини, пожалуйста!

Она убегала. Я схватил ее за руку, Лоранс повернулась ко мне, страшно бледная, с горящими глазами.

– Дорогая, – сказал я как можно мягче, – ведь ты понимаешь, что я не собираюсь следовать этому договору с банком?

Лоранс посмотрела на меня с изумлением:

– Не представляю, как это тебе удастся сделать.

Я отпустил ее, она смерила меня холодным взглядом и ушла к себе в комнату, оставив дверь чуть приоткрытой. Так и пришлось с ней говорить вслепую:

– Ты плохо меня знаешь. Вернее, не знаешь, как я переменился. Богатство преображает людей!

– Мне это просто смешно! – Голос ее звучал отчужденно. – Я тебе сразу растолковала, что ни гроша не хочу из твоих денег. К тому же не думаю, чтобы ты смог переставить хотя бы запятую в этом контракте!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация