Книга Записки маленького человека эпохи больших свершений, страница 83. Автор книги Борис Носик

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Записки маленького человека эпохи больших свершений»

Cтраница 83

Про тех, кто нынче все же смог.


Ах, скажут, были и умели,

Как редко кто еще умел,

И вот пришли к обидной цели —

Все пыль и прах, вода и мел.


Лишь пар над речкою студеной,

Лишь дымка снежная вдали…

Зачем же мы в том мире чудном

Остаться дольше не смогли?


Друзья мои, какие счеты,

Взгляните, как дрожит рука…

Ах, летний сезон

Асфальтовый шорох и злая толпа,

И очередь всюду, удел поколенья,

И серых головок икра да крупа

Облиты густой и бессмысленной ленью…


Ах, летний сезон, человечий поток:

Как пеною мутною берег накрыло.

И ходит тут служащий мир без порток,

И с каждого камня — жующее рыло.


Скорей приходи, золотая пора,

И страсти уймитесь скорей отпускные,

Чтоб мир обрели недотрога-гора,

И берег пустынный, и волны шальные.


Чтоб снова вдохнуть мне осеннюю грусть

И чтоб над цветком постоять в одиночку.

А может быть, дождь налетит — ну и пусть —

В холодную ночку, в осеннюю ночку.


От стужи спасет твоя жаркая плоть,

И в ночь отойдет непонятное горе,

Под утро помогут тоску побороть

Гора, и деревья, и Черное море.

Простая горнолыжная любовь

Простая горнолыжная любовь,

Портяночный лоскут из гобелена:

Измены нет, есть только пересмена

Да красное вино «Медвежья кровь».


Простая горнолыжная любовь

Оправлена в путевочную раму,

Наряжена в чувствительную драму,

Отравлена вином «Медвежья кровь».


Но есть в ней все же что-то: есть и боль,

Руки прикосновенье есть, разлука,

Возникновенье имени и звука,

У нежных губ слезы прощальной соль.


Что мне с того, что вечен будет мир,

Раз только миг мое существованье

Перед лицом ледового молчанья?

Что мне с того, что ваш продлится пир?


Что мне с того, что ты со мной нежна

Точь так, как ты была нежна с другими?

Не перепутай, Бога ради, имя,

А впрочем, что — какого мне рожна?


Мы здесь, в глухих окраинных горах

На удивленье старенькой Европе

Подняли этот горнолыжный допинг

На высоту. Куда девался страх?


Иди, ни слова, мне не прекословь…

— Вино, ботинки, лыжи… Так устала!

— С утра вино и лыжи… Все сначала…

Простая горнолыжная любовь.

Письмо первое

И. О.


Я сам тебя создал, придумал, отпечатал,

Пребудет на тебе любви моей печать,

Не вытравит ее ни третий твой, ни пятый,

А потому должна ты мне меня прощать.


И если я метусь, томлюсь, как на Голгофе,

И если возношусь в свой лыжный парадиз,

Ты, вспомнив обо мне за коньяком и кофе,

Не забывай о том, что я сползаю вниз.


Что в каждой, кто мелькнет, пройдет чуть-чуть поближе,

Что в голосе чужом, в походке и руке

Я вижу все тебя… Порою только лыжи

Уносят прочь меня, без мысли, налегке


В долину, где река — быть может, речка Лета —

В теснину, где сосна недвижной красоты.

А ты в Москве дымишь последней сигаретой,

Сжигая за собой последние мосты.

Письмо второе

И. О.


Отчего ж ты молчишь, моя дурочка,

Кто губами твой рот запечатал?

Мне московская узкая улочка

Все расскажет — то мой соглядатай.


Где ты ползаешь, с кем ты чирикаешь,

В чьи мозги напускаешь туману?

Это тайна твоя невеликая,

Это детская школа обмана.


До чего мне знакомы все малости,

До чего же, о Господи Боже!

До смертельной тоски, до усталости —

Все одно, все одно и все то же…


Ну пришли мне в конверте каракули,

Ну помучай себя с полчаса —

Пару слов, что котята наплакали, —

В карандашик французский сопя.


Пару слов ни о чем, на прикрытие —

Тех, что вовсе не в силах прикрыть.

Твой конвертик — лихое событие,

Русской почты неспешная прыть…


Отчего ж ты молчишь, моя дурочка,

В этом смрадном равнинном миру,

Где московская грязная улочка

Под ногами чадит поутру,


Где, спустившись, в вагон переполненный

Ты влезаешь, свой день удуша?

Бог с тобою, я в полдень свой солнечный

На канатке вползу не спеша,


Потопчусь под чегетскими соснами

И скачу в леденистую тишь…

Там и вспомню, горою опознанный:

«Отчего ж ты, мышонок, молчишь?»

По мартовскому льду

Нынче я опять оставлю книги,

Не веду я больше счета дням.

Подвяжу я лыжные вериги

И пойду по ближним деревням


К далям и полям необозримым,

К позабытым ласковым словам,

А потом усталым пилигримом

Подойду к заброшенным церквам.


Воет ветер, сир и обездолен,

Снеговой порошею кадит.

Вырванное сердце колоколен

По лесам заснеженным гудит.


В тайной этой неизбывной вере

Что найду — на радость, на беду?

Огляжу чужой пологий берег

И уйду по мартовскому льду.

Снегопад

Зима сошла с ума —

Снег сыплет без просыпу.

Глухая тишина —

Без шороху и скрипу.


Лавину не унять,

Не спит, не засыпает,

Твой новый след опять

По новой засыпает.


Меняют вкус и цвет

Что было сном, что делом,

И набело весь свет

Зачат в обличье белом.


На вырванном листе

Пиши: «любовь» и «совесть»

И в нежной чистоте

Начни иную повесть.

Последний день

Ну вот и все — конец, и мне пора

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация