Книга Моноклон, страница 12. Автор книги Владимир Сорокин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Моноклон»

Cтраница 12

— Сашенька, сделай для меня одно дело. Это очень важно.

— Я все сделаю, мамочка.

— Съезди к дедушке в Кунцево, открой заднюю панель у старого приемника дедушкиного, найди там кусочек просфорки, он туда завалился. Он мне очень нужен. Без него у меня ничего не получится.

— Я все сделаю, мамочка.

— Никому не говори об этом. И принеси мне его сюда. Сам.

— Я все сделаю, мамочка, не волнуйся.

Назавтра Саша пришел к ней. И протянул ссохшийся тонким полумесяцем кусочек просфорки.

— Спасибо, Сашенька, — она взяла этот полумесяц и зажала в кулаке. — А теперь иди. Я буду спать.

Сын поцеловал ее и ушел.

Через сорок две минуты ее сердце остановилось.

Владимир Сорокин

Губернатор

Едва губернаторский кортеж из трех черных и чистых машин подъехал к Дворцу культуры, как по гранитной лестнице к нему заспешили директор Тарасевич, постановщик Соловьев и выпускающая редактор с местного телевидения Соня Мейер.

Губернатор вышел из машины. Встречающие дружно поприветствовали его. Он ответил им с деловой улыбкой. Приехавшие сопровождающие лица стали выходить из машин, обступать губернатора. Одетый в бурого медведя, двухметровый охранник Семен выбежал из машины охраны и с рычанием опустился на колени перед губернатором. Губернатор обхватил его за мохнатую шею своими короткими руками. Медведь легко встал, подхватил губернатора на спину и пошел вверх по лестнице. Все двинулись следом.

Медведь внес губернатора в просторное фойе с новым паркетным полом, увешанное пейзажами местных живописцев. Двери в зал были предусмотрительно распахнуты. Медведь внес губернатора в большой зал на полторы тысячи мест.

Посередине зала в проходе виднелся длинный стол под красным сукном со стульями и безалкогольными напитками. На подробно расписанном заднике сцены, в окружении вековых сосен и лиственниц светилась огромная цифра «350».

Медведь опустился на колени перед столом, губернатор слез со спины и сразу по-деловому сел в центре стола лицом к сцене, потер свои крепкие ладони:

— Садитесь, садитесь, садитесь.

Все стали быстро рассаживаться за столом. Губернатор глянул на часы:

— Так, сколько по времени?

— Номер или концерт? — уточнил постановщик.

— Вы же меня ради номера выдернули! — усмехнулся губернатор. — Концерт я семнадцатого посмотрю. Вместе с президентом.

— Всего минут десять, Сергей Сергеич, — заулыбался бородатый постановщик.

— Там три минуты за одну идут, Сергей Сергеич! — пошутила Мейер.

— Ну, ну, — подмигнул ей губернатор. — А кто из старого состава?

— Поляков и Бавильцева, — отозвался постановщик.

— Всего двое, стало быть? — губернатор повернулся к 1-му вице-губернатору. — Вот так, Николай Самсонович. Годик прошел, люди разбежались. Спрашивается, а почему?

— А потому что Базыме так и не дали квартиру, а Борисова и Золотильщикову позвали в Екатеринбург, в театр, — спокойно и быстро ответил 1-й вице-губернатор.

— Базыме? — губернатор повернулся ко 2-му вице-губернатору. — Почему Базыме не дали?

— Бобслей, — напомнил тот.

— А… бобслей… — вспомнил губернатор, оттолкнулся кулаками от стола, откидываясь на спинку кресла. — Ладно, давайте глянем.

Постановщик поднял руку. Свет в зале погас. На сцену с залихватским посвистом слева выбежали парни в косоворотках и сапогах с гармошками, ложками и сопелками, а справа — девки в ярких сарафанах. На середину сцены в три прыжка вылетел рыжий парень в алой косоворотке и лихо заплясал «русскую». Остальные, замкнув за ним полукруг, заиграли и запели:


Наш Ванюша — парень бравый:

Как забрили его в рать,

Отслужил, пришел со славой,

Начал девкам в сиськи срать.


Срал дояркам и свинаркам,

Срал пастушкам и кухаркам,

Срал здоровым и больным,

Срал тверезым и хмельным.


Срал легко, игриво, ловко,

Срал с напором, со сноровкой,

Срал толково, деловито,

Срал и тайно, и открыто.


Срал в избе и на природе,

Срал в хлеву и в огороде,

Срал в сенях и за кустом,

На мосту и под мостом!

Из пола сцены поднялась невысокая березка, окруженная травяной поляной. Самая красивая из девушек стремительно сбросила с себя сарафан, нательную рубашку и повалилась навзничь в траву, выставив роскошную грудь. Девушка закрыла глаза, изображая спящую. Рыжий парень, состроив озорное лицо, на цыпочках подкрался, влез на березку, уселся на суку, приспустил полосатые штаны и быстро испражнился, попав девушке точно между грудей.

Сразу же зазвучала грустная песня, протяжно зазвенели балалайки. Девушка проснулась, глянула на свою грудь, закрыла лицо рукой и разрыдалась. Другие девушки закружились вокруг нее плавным хороводом, напевая:


Ох, насрали в сиси

Кузнецовой Ларисе.

Ох, Лариса плачет:

А и что ж это значит?


Я жила-подрастала

Да горя не знала.

Во лугу гуляла,

Маков цвет срывала.


На траву ложилась,

Спала-присыпала.

А во сне Ларисе

Ох, насерили в сиси.


А и тот насерил,

Кто в любовь не верил.

Девушки начали вертеться на месте, Лариса рыдала в траве, трогая кал рукой и поднося руку к носу, рыжий парень восторженно заплясал вокруг березки. Музыка постепенно стала опять бодро-залихватской. Парень плясал, Лариса рыдала, девушки все быстрее кружились вокруг нее.

— Стоп! — вдруг громко сказал губернатор, опираясь кулаками о красный стол.

— Стоп! — произнес постановщик в микрофон.

Музыка прервалась, пляшущие остановились.

— Стоп… — повторил губернатор, вздохнул, помолчал.

Потом сделал знак постановщику, тот передал ему микрофон. Губернатор заговорил:

— Восемь лет назад мы впервые привезли этот номер в Европу. Восемь лет назад. На осеннюю парижскую ярмарку. И показали его. Французы, да? Нация, которую мало чем удивишь. Чем можно удивить француза? У него все есть: вино лучшее в мире, шампанское, коньяк. Сыр французский. Луковый суп. Устрицы, да? А искусство? Импрессионизм, сюрреализм, Пикассо. Самый дорогой художник в мире, да? А литература? «Три мушкетера», «Граф Монте-Кристо». Бальзак, Гюго. Мода, да? Бутики? Шан Жализе. Патрисия Касс. Милен Фарме. Моника Беллучи с этим… с Касселем, да? Чего у них нет? Все есть. Поэтому они на всех давно положили. С прибором. И вот эти самые французы, положившие на все, когда посмотрели наш номер, открыли рты. И сказали: мы такого никогда не видали. Никогда! Это французы, да? То есть — их проперло реально наше русское искусство. Тогда, восемь лет назад. Проперло, да? А почему? Потому что номер был круто придуман и исполнен ве-ли-ко-лепно. Так, что люди ахнули. Открыли рты и не закрывали. А то, что я сейчас увидел, это… танцы инвалидов какие-то!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация