Книга Ледяная трилогия, страница 68. Автор книги Владимир Сорокин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ледяная трилогия»

Cтраница 68

Черный фломастер. Аккуратный почерк.

Диар

8.07.

Киевское шоссе. 12-й километр

Белая «Волга». Свернула на лесную дорогу. Проехала триста метров. Свернула еще раз. Встала на поляне.

Березовый лес. Остатки снега. Утреннее солнце.

Из кабины вышли двое.

Ботвин: 39 лет, полный, блондин, голубые глаза, добродушное лицо, спортивная сине-зеленая куртка, сине-зеленые штаны с белой полосой, черные кроссовки.

Нейландс: 25 лет, высокий, худощавый, блондин, решительно-суровый, голубые глаза, острые черты лица, коричневый плащ.

Они открыли багажник. Там лежала Николаева: 22 года, смазливая блондинка, голубые глаза, короткая лисья шуба, высокие сапоги-ботфорты черной замши, рот залеплен белым пластырем, наручники.

Вытащили Николаеву из багажника. Она сучила ногами. Подвывала.

Нейландс достал нож. Разрезал шубу на спине. И на рукавах. Шуба упала на землю. Под шубой было красное платье. Нейландс разрезал его. Разрезал лифчик.

Средних размеров грудь. Маленькие соски.

Подвели к березе. Стали привязывать.

Николаева нутряно завопила. Забилась в их руках. Шея и лицо ее побагровели.

– Не туго. Чтоб дышала свободно. – Ботвин прижимал дергающиеся плечи к березе.

– Я туго не делаю. – Нейландс сосредоточенно работал.

Закончили. Ботвин достал из машины продолговатый белый футляр – холодильник. Открыл. Внутри лежал ледяной молот: аккуратная увесистая головка, деревянная рукоять, сыромятные ремешки.

Нейландс вынул из кармана рублевую монету:

– Орел.

– Решка, – примеривался к молоту Ботвин. Нейландс подбросил монету. Упала. Ребром в снег.

– Вот тебе, бабушка, и женский день! – засмеялся Ботвин. – Ну что, вторую?

– Ладно, – махнул рукой Нейландс. – Стучи.

Ботвин встал перед Николаевой.

– Значит, детка моя. Мы не грабители, не садисты. И даже не насильники. Расслабься и ничего не бойся.

Николаева скулила. Из глаз ее текли слезы. Вместе с тушью ресниц. Ботвин размахнулся:

– Гово-ри!

Молот ударил в грудину. Николаева крякнула нутром.

– Не то, детка, – покачал головой Ботвин. Размахнулся. Солнце сверкнуло на торце молота.

– Гово-ри!

Удар. Содрогание полуголого тела.

Ботвин и Нейландс прислушались.

Плечи и голова Николаевой мелко дрожали. Она быстро икала.

– Мимо кассы, – хмурился Нейландс.

– На все воля Света, Дор.

– Ты прав, Ыча.

В лесу перекликнулись две птицы. Ботвин медленно отвел в сторону молот:

– Детка… гово-ри!

Мощный удар сотряс Николаеву. Она потеряла сознание. Голова повисла. Длинные русые волосы накрыли грудь.

Ботвин и Нейландс слушали.

В посиневшей груди проснулся звук. Слабое хорканье. Раз. Другой. Третий.

– Говори сердцем! – замер Ботвин.

– Говори сердцем! – прошептал Нейландс. Звук оборвался.

– Было точно… подними голову. – Ботвин поднял молот.

– Сто процентов… – Нейландс зашел сзади березы. Приподнял голову Николаевой, прижал к шершавому холодному стволу. – Только – деликатно…

– Сделаем… – Ботвин размахнулся. – Гово-ри!

Молот врезался в грудину. Брызнули осколки льда.

Ботвин прильнул к груди. Нейландс выглянул из-за березы.

– Хор, хор, хор… – послышалось из грудины.

– Есть! – Ботвин отшвырнул молот. – Говори, сестричка, говори сердцем, разговаривай!

– Говори сердцем, говори сердцем, говори сердцем! – забормотал Нейландс. Стал суетливо рыться по карманам: – Где? Где? Куда… ну где?

– Погоди… – захлопал себя по карманам Ботвин.

– Тьфу, черт… в машине! В бардачке!

– Блядь…

Ботвин метнулся к «Волге». Поскользнулся на мокром снегу. Упал. На грязную бурую траву. Быстро подполз к машине. Открыл дверь. Выдернул из бардачка стетоскоп.

Звук не прерывался.

– Скорей! – выкрикнул Нейландс фальцетом.

– Зараза… – Ботвин подбежал. Грязной рукой протянул стетоскоп.

Нейландс сунул концы в уши. Прижал стетоскоп к фиолетовой грудине.

Оба замерли. Далеко пролетал самолет. Перекликались птицы. Солнце зашло за тучу.

В груди у Николаевой хоркало. Слабо. Равномерно.

– Ди… ро… аро… ара… – зашептал Нейландс.

– Не горячись! – выдохнул Ботвин.

– Ди… ди… ар. Диар. Диар. Диар! – облегченно выдохнул Нейландс. Скинул стетоскоп. Протянул Ботвину.

Тот неловко вставил в уши. Пухлая грязная рука прижала черный кругляшок к грудине.

– Ди… эр… ди… эро… диар. Диар. Диар. Диар.

– Диар! – кивал худощавой головой Нейландс.

– Диар, – улыбнулся Ботвин. Провел выпачканной в земле рукой по лицу. Засмеялся. – Диар!

– Диар! – Нейландс хлопнул его по плечу.

– Диар! – Ботвин ответно стукнул в грудь.

Они обнялись. Покачались. Оттолкнулись друг от друга.

Нейландс стал резать веревки. Ботвин кинул молот в футляр. Снял с себя куртку.

Освободили бесчувственную Николаеву от веревок. И от наручников. Завернули в куртку. Подняли. Понесли к машине.

– Молот не забудь, – сопел Ботвин. Уложили Николаеву на заднее сиденье.

Нейландс захватил футляр с молотом. Кинул в багажник.

Ботвин сел за руль. Завел мотор.

– Погоди. – Нейландс шагнул к березе. Расстегнул брюки. Расставил ноги. Николаева слабо застонала.

– Очнулась. Диар! – улыбнулся Нейландс.

Струя мочи ударила в березовый ствол.

Вор

Николаева проснулась от прикосновения.

Кто-то голый и теплый прижимался к ней.

Она открыла глаза: белый потолок, матовый плафон, край окна за полупрозрачной белой занавеской, курчавые светлые волосы. Запах. «After shave lotion». Мужское ухо с приросшей к щеке мочкой. Мужская щека. Хорошо выбритая.

Николаева зашевелилась. Скосила глаза вниз: край простыни. Под простыней ее голое тело. Громадный синяк на груди. Ее ноги. Смуглое мускулистое мужское тело. Прижимается. Обвивает ее руками. Поворачивает ее на бок. С силой прижимается своей грудью к ее груди.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация