Книга Первый субботник, страница 17. Автор книги Владимир Сорокин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Первый субботник»

Cтраница 17

Трактор спустился в лог. Звук его стал слабым и вскоре пропал. Покуривая, Санька вошел в мелколесье. Оно сплошь поросло кустарником, некошенная трава доходила до пояса.

– Я-то ведь и не виноватый, – пробормотал он, продираясь сквозь траву, – что ж мне теперь…

Задев за ствол молодой березки, лопата выскользнула из его рук. Он нагнулся, поднял ее и положил на плечо. Справа показалась дорога. Санька вышел на нее, оглянулся.

Деревья смутно вырисовывались в темноте, в избах горели окна. В клубе играла музыка.

– Сами на эту работу ее подначили, гады…

Он быстро зашагал по дороге.

Впереди, посреди поля высилась роща разросшихся кладбищенских берез.

– Гады…

Санькин голос дрогнул.

Дорога была забита мягкой пылью, ботинки месили ее.

– И опять же… ну почему не в библиотеке? Почему?!

Он с силой тюкнул лопатой по дороге и поволок ее за собой.

Красной мигающей точкой пополз по небу самолет.

Дорога сворачивала вправо, но Санька сошел с нее и по заросшей травой тропинке зашагал к кладбищу. Гнилой забор, местами упавший, огораживал толстые, тесно стоящие березы. Бурьян и трава росли вокруг.

Санька подошел к двум покосившимся столбам, означающим ворота, оглянулся. В поле не было ни души. Только слабо играла музыка в скрывшейся за мелколесьем деревне.

Он вошел на кладбище, косясь по сторонам, двинулся меж могилами. Здесь пахло древесной прелью и ромашкой. Березы слабо шуршали над головой.

Обойдя четыре огороженные могилы, Санька переступил через березовый комель и остановился, сложив руки на ручке лопаты:

– Вот…

Перед ним возвышался продолговатый холмик, обложенный искусственными венками и цветами.

Он достал фонарик и посветил.

Сверху в мешанине бумажных цветов лежала простая металлическая дощечка.

На ней было торопливо выгравировано:


СОТНИКОВА

Наталья Алексеевна


18.1.1964 – 9.6.1982


Санька включил фонарик, достал бутылку, отхлебнул.

Что-то зашуршало возле обросшей травой изгороди. Посветив туда фонариком, он поднял кусок земли, кинул. Шуршание прекратилось.

Он опустился на колени, потрогал дощечку, шмыгнул носом:

– Вот и я, Наташ… здравствуй…

Какая-то птица пролетела над кладбищем, рассекая ночной воздух быстрыми крыльями.

– Я, Наташ… я это…

Санька помолчал и вдруг заплакал, ткнувшись носом в холодную дощечку.

– Ната… шенька… Ната… шень… кааа…

Фонарик вывалился из его рук.

– Ната… шааа… Ната… шенька…

Бумажные цветы слабо шуршали в темноте от прикосновения его дрожащих пальцев.

Он долго плакал, бормоча что-то под нос.

Потом, успокоившись, вытер рукавом лицо, высморкался в кулак. Достав бутылку, отхлебнул, поставил ее рядом с могилой и выпрямился:

– Вот… значит…

Постояв немного, Санька стал быстро снимать венки с могилы и класть их неподалеку.

– Щас… Наташенька… щас… милая…

Кончив с венками, он смахнул вялые цветы. Под ними на земляном холмике лежала горсть засохшей кутьи, кусочки хлеба и несколько конфет.

Санька взял лопату и принялся сваливать холмик на сторону.

– Щас… щас… Наташ…

Земля была сухой и легкой.

Свалив холмик, Санька поплевал на ладони и принялся быстро копать.

Молодой месяц еле-еле освещал кладбище, густая листва сонно шевелилась над Санькой. Он умело копал, отбрасывая землю влево, лопата мелькала в его руках.

Минут через пятнадцать он уже стоял по пояс в яме, расширяя ее края до прежних.

– Дождь хоть не был за месяц… хорошо…

Санька выпрямился, тяжело дыша. Постояв, снял с себя пропотевшую рубаху, кинул на поблескивающую бутылку:

– Тах-то ловчей…

Поплевав на ладони, снова принялся за работу.

Сухая, слабо утрамбованная земля податливо впускала в себя лопату, вылетала из ямы и почти без шороха ссыпалась по склонам образовавшегося рядом холма.

Яма углублялась, и холм рос с каждой минутой.

Вскоре его край дополз до ямы, и Саньке пришлось вылезать и отбрасывать землю. Голая мускулистая спина его блестела от пота, волосы слиплись на лбу. Отбросав землю, он достал папиросы, сел и закурил, свесив ноги в яму.

Прохладный ветерок шелестел листвой берез, качал кусты и высокую выгоревшую траву. Со стороны деревни по-прежнему доносилась музыка.

– Танцуют, бля… – зло пробормотал Санька и сильно затянулся, отчего папироса затрещала и осветила его лицо.

– Как танцевали, так и танцуют… хули им…

Невидимый дым попал ему в глаза, заставив сморщиться и закряхтеть:

– Ептэ… ой… Наташенька…

Он посмотрел в черную яму, вздохнул.

– У меня ведь душа давно болела… вот и вышло…

Руки его зашарили на голой груди:

– Гады… и не написали… не написали даже… суки…

Отшвырнув папиросу, он спрыгнул в яму и стал рыть дальше. Внизу земля оставалась такой же теплой и рыхлой. Сладковато пахло корнями и перегноем.

Через полчаса, когда Санька ушел в яму по плечи, землю стало выбрасывать трудней. Лопата мелькала реже, Санька часто останавливался, отдыхал. Холм выброшенной земли снова надвинулся.

Вскоре лопата глухо стукнула по крышке гроба.

– Вот…

Санька стал лихорадочно выбрасывать землю, часть которой вновь осыпалась вниз.

– Вот… господи… вот… Наташенька…

Дрожащий голос его глухо звучал в яме.

Откопав наощупь гроб, который прогибался и потрескивал под его ногами, он с трудом выбрался наверх, взял фонарик и сполз в яму.

– Вот… вот…

Он зажег фонарик.

Обитый черно-красным гроб наполовину выглядывал из земли.

Положив фонарик в угол, Санька быстро выбросил мешавшую землю. Потом подергал крышку. Она была приколочена. Размахнувшись, он вогнал острую лопату в нее.

– Вот… они ж забили тебя… гады… щас, щас…

Налег на ручку лопаты. Крышка громко затрещала, но не поддалась.

Выдернув лопату, Санька принялся сдирать с крышки черный коленкор.

– Наташенька… любушка моя… законопатили… суки…

Содрав непрочную материю, он посветил фонариком, потом, наклонив гроб, сунул лопату в щель, налег.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация