Щеки девушки вспыхнули от горячих слез, неожиданно покатившихся из застывших глаз. Она сглотнула и протянула руку к стеклу, чтобы не упасть. По ногам побежала дрожь, и коленки готовы были подкоситься в любую минуту. Он дернулся с места и, минуя весь зал за толику секунды, оказался напротив нее, по другую сторону нагретой от бурного веселья стеклянной перегородки. Ольга видела, что его пальцы прикоснулись к ее, но не чувствовала их привычного жара. Она протянула другую руку, он тоже, но так ничего и не почувствовала. «Просто мираж!» – колючая «правда» билась о стенки черепной коробки. Теперь и он, мужчина ее жизни, таял перед глазами, превращаясь лишь в размытый образ. Или это слезы лишили ее зрения?
Два приставных шага по направлению к двери – просто проверка. Пойдет ли он? Или это все-таки видение? С груди камень рухнул, когда он двинулся вместе с ней. «Отражение? Я с ума схожу!»
Еще два шага и стеклянная перегородка уперлась в дверной карниз, еще полшага и между ними не будет ничего, кроме воздуха. «А если он исчезнет?» Всего полшага!!!
Она не рискнула, закрыла глаза и очутилась в крепких объятиях своего призрака. Сильные руки буквально стиснули легкие, и ей стало трудно дышать. Щеки пылали и тонули в слезах, в голове случился коллапс, внизу живота, похоже, тоже. Все ее существо сжалось в маленький нелепый комочек, в неподвижную куклу, повисшую на руках этого мужчины. Он слегка отступил и приподнял за подбородок ее лицо. Ольга уставилась на него опухшими глазами и зарыдала, как не плакала никогда в жизни, все еще не веря, что это правда. Он поцелуями покрыл ее глаза, стянул с головы шапку и прижался к ней всем телом. «Оля, – шептал он, – Оленька». Вытирал ее слезы, гладил ее волосы и целовал, пока она, наконец, не пришла в себя, и из глубины израненной души, из ее растерзанного сердца на устах образовалось одно только слово «Максим».
– Я не сдалась, – прошептала Оля.
24– Самый лучший день
Сколько времени прошло, сколько удивленных пар глаз смотрели на них, сколько соленых капелек вытекло из их глаз – они не знали. Все вокруг не имело смысла. Все исчезло, растворилось в суматохе вокзальной жизни. А они стояли, обнявшись, и не могли сказать даже полслова.
В Олиной голове за считанные моменты пронеслась вся ее жизнь. Всплыли яркие картинки их первой встречи, первого поцелуя, первой близости. Еще ярче пронесся пылающий пожар, крики страха и жуткая боль. Потом серые будни, белые палаты, шумные аудитории. Все было таким однотонным без него. Черным цветом пролетели слезы по Алексею, тусклым мраком прошагали семейные будни. Звук колес поезда, гомон вокзала, новая жизнь на старом месте. Все другое, даже Настасья. Нет эмоций, нет любви, одни надежды. И только сейчас все цвета радуги вернулись в ее жизнь, заиграли цветом, заискрились и заплясали вокруг одного единственного человека в мире. Только он мог вернуть в ее жизнь краски. Но его не стало, она тысячу раз заставляла себя перестать искать его в толпе прохожих. Сотни и сотни раз клялась выкинуть его из памяти навсегда. В мыслях она хоронила его под сенью хвойного леса, на старом Форпосте. Там она и свое сердце закопала рядышком. Неужели все не правда? Неужели он живой?
Максим постарался ослабить объятия, от чего Оля так дернулась, будто он держал ее над пропастью, будто еще сантиметр, и она свалится в низ. Слезы давно закончились, но грудь продолжала содрогаться от приступов. Воздуха стало мало, страха стало много.
Вот она стоит, прижавшись к сильному мужчине, взрослая дама, женщина-врач, превратившаяся в испуганную девчонку. Трясется от страха и до сих пор не верит.
– Оленька, – выдохнул Макс, – это я. Я с тобой. С тобой.
Она молчала.
– Ну же, Оля, приходи в себя, – ему наконец-то удалось расцепить ее объятия и взять за руки, – Налейте ей вина! – Крикнул он кому-то в кафе, и потянул ее за собой.
Шумная толпа лишь на мгновение замолкла, кто-то засуетился у бара. Парочка влюбленных поспешила предоставить им уютный диванчик в укромном уголке. Как раз рядом с вешалкой, у которой Ольга коротала часы пересадки. Со столика исчезли тарелки и шампанское, появились бокал с вином, графин с водой и пепельница. Максим кивнул в знак благодарности и буквально задвинул Ольгу в угол дивана. Сама она совсем онемела и окоченела. Ноги не слушались. Несколько больших глотков сухого красного обожгли рот и привели в чувство. Она смотрела на стол, боясь поднять глаза, все еще не веря, что этот мужчина и в самом деле Макс.
– Как же так… Как? Где ты был? – прошептала она, все еще уставившись на гладкую поверхность столика.
– Далеко отсюда. Очень далеко.
– Ты… – Оля не знала, что говорить. Обвинять его, что он жив и не искал ее? Или радоваться, что он жив и нашел ее, – Что с тобой было?
– Хреново все было, – Макс откинулся на спинку дивана и достал из кармана пачку сигарет.
– Ты куришь? – Ольга искренне удивилась.
– Говорю же, хреново мне было, – он подкурил, сделал несколько затяжек и продолжил, – В тот день… Пожар… Люди… На месте деревни было пепелище. Женщин и детей увезли, своих трупов тоже. Наши же валялись повсюду. Почти все насмерть. Те, кто еще дышал, умерли на следующий день. Все в агонии. Пытались перевернуться, но только сделали хуже. Кости не сошлись, организм не выдержал. Я остался один на этом празднике смерти. Ты умерла, Алекс и мать исчезли. Я перекопал все завалы, и не нашел их. Что мне оставалось? Я ушел в лес.
– Как нелепо, как… – Оля испугалась, что скажет что-то обидное. В голове уже поселился червячок сомнения. Возможно, Макс так сильно отчаялся, что просто закрылся от чувств, нацепил маску безразличия? Но ведь он мог ее найти. И ей не пришлось бы проживать эти никчемные годы, кусая локти и зализывая душевные раны. Этот червячок рос с каждой секундой, и уже впустил в Ольгино сердце злость.
– А ты? – Макс взял ее за руку, – Что стало с тобой?
– Меня увезли в госпиталь, потом забрали родители. Я постоянно искала тебя…
– А я нет, – муки совести исказили лицо Макса, и Оля постаралась все исправить.
– Ты не знал, не знал! Я тоже ничего не знала. Я училась, пытаясь забыть тебя. Я, – Ольга сглотнула, – я думала, ты погиб.
– А что ты делаешь здесь? Только не говори, что все еще искала!
– Нет, – соврала Оля, – тебя – нет, но я нашла твою маму.
Максим встрепенулся, и в его глазах нарисовались слезы.
– Где она?
– Она живет там же. В поселке.
– Я слышал, – Макс тяжело вздохнул, – На месте деревни теперь новая жизнь. Цивильное место.
– Ну как цивильное, – Оля невольно улыбнулась, – балки деревянные, никудышная поликлиника… В которой я, кстати, работаю.
– Ты теперь тут живешь?!
– Нет, я езжу сюда вахтой. Я – педиатр, а там проблема с кадрами.
– А мама?
– Мама живет в общежитии, она воспитывает двух мальчиков. Они остались сиротками после пожара. Им уже 8 лет. Они, – Оля понизила голос, – волколаки.
