— А что не попытался с того пьяного деньги стрясти? — Ленька с интересом обернулся к Котовчихину.
— А их там только братьев трое, плюс пол каравана знакомых и родни, все собрались — и давай орать. Чуть меня самого на бабло не развели: мол, я виноват, не уступил дорогу обгоняющему. Ладно, они горлом брать привыкли, а я вижу, что дело швах, могу голый посреди степи остаться — и за автомат. Дал предупредительную над головами, а потом выбил пулей у одного из них пистолет из руки.
— Это кто тебе время дал переключиться на одиночные? — удивился Ромка, подъезжая к искомому магазину.
— А я и не переключался. Стрелять умею, я же контрактник, после полугода срочки на три года подписался и отслужил их от звонка до звонка. Настрелялся, напрыгался, с рацией набегался. — Василий усмехнулся. — Они взад сдали и уехали, всей толпой. Меня с битой машиной посреди саванны оставили. Ладно, рация в машине уцелела, и аккумулятор живой остался, сумел связаться с Фортом Джексоном, они патруль подогнали. Сержант долго плевался, когда я ему эту историю рассказал; мол, раньше такого и не бывало, по крайней мере до ближайшего пункта дотягивали. И командир конвоя давал шерифу показания, которых хватало для того, чтобы снять через суд компенсацию за битую машину. В общем, зацепили они меня за «хамви», приперли сюда. Ну а здесь вот в кабаке сцепился со старателями…
— Вась, знаешь что? — Леонид почесал затылок. — Погоди продавать УАЗ. Сейчас коноплю скину, приедем в факторию, поговорим. Лады? — И Ленька вышел из машины, прихватив с собой пакет с анашой.
— И это, Вась… — Роман неожиданно серьезно поглядел в заднее зеркало на сине-желто-зеленую физиономию Котовчихина, — ты не поленись, напиши, кто тебя оставил, имена-явки-пароли.
— Так у меня уже шериф это выпытал, когда я сидел в околотке, — удивился Василий.
— А, ну тогда ладно, — успокоенно кивнул Роман и вытащил из-под сиденья новую бутылку с лимонадом. — Кто-нибудь хочет?
Между тем в магазине Ленька выложил пачку марихуаны на прилавок. Серьезный дядька в нарукавниках открыл ее, понюхал, растер пару листочков в пальцах.
— Сорок экю за пачку, — наконец заключил он.
— Давайте так: я вам четыре пачки марихуаны за четыре сотни демидовских сорок пятого калибра отдам. — Ленька углядел среди товаров на полках то, что его сильно заинтересовало. А именно — знакомые упаковки с шестеренкой, пронзенной мечом.
— Годится. — Хозяин магазина, а это был именно он, если судить по беджику, принял от Леонида оставшиеся три пачки с травкой, взвесил их, проверил, открыв каждую пачку, и затем вытащил из-под прилавка ящик с патронами. — Держи. Одна, две, три, четыре… — На толстое стекло прилавка легли восемь упаковок по полсотни патронов.
Леонид открыл одну и вытащил пару «маслят». В отличие от автоматных и винтовочных патронов демидовского производства, уже привычных, эти гильзы были латунные, яркие. Впрочем, для ПМ тоже шла латунь. Пуля полуоболочечная, из латунной «рубашки» выглядывала свинцовая сердцевина.
— Хорошие патроны, ничуть не хуже, чем тульские, из того мира. — Продавец спокойно складывал марихуану в выдвижной ящик прилавка. — Лаком патронник не засоряет. Только порох самый простой, вискозный. Зато хранится годами.
— Хорошо. Всего доброго. — Кивнув, Ленька сложил патроны в тот самый пакет, в котором принес анашу, и пошел к двери. В пакете, помимо патронов, осталась одна упаковка марихуаны. Мало ли, пригодится для обмена или еще для чего. По паре бутылок водки и виски у него же лежат в прицепе для тех же целей. И марихуану туда же отправит.
— Пока. — Хозяин магазина потерял интерес к клиенту и, повернувшись к радиоприемнику, увеличил громкость. Откуда-то шла трансляция бейсбольного матча.
Через час Леонид и Василий заехали на Ленькиной «ящерке» на автостоянку, где стоял увечный «уазик». Поговорили с владельцем, тот ненадолго зашел под навес, поковырялся в груде железа, сваленного возле верстака, и приволок небольшую сцепку-трапецию.
— Вот, японская! — Лысый как колено мистер Якобс попытался примерить ее к помятому бамперу Ромкиного УАЗа, но безуспешно. — Ничего, толстой стальной проволокой прикрутишь. Полсотни экю за эту железяку.
— Мужик, ты чего? — Леонид, морщась, нагнулся и ткнул пальцем в сварной шов на сцепке. — Погляди, как варено. И профиль не хромирован, а просто крашен, обычная китайская подделка. — Двадцатка, и с тебя проволока.
— Тридцать, — мужик уткнул руки в бока, — и ни цента меньше; профиль толстый, и проварено хорошо. Еще вашим внукам служить будет. И, так и быть, проволока с меня.
— Соглашайся. — Ленька повернулся к Котовчихину, и тот вытащил из кармана деньги. Тем временем хозяин стоянки приволок откуда-то целый моток ржавой, но вполне годной проволоки толщиной примерно четыре миллиметра. Отмотал метра три и разделил этот кусок на две половинки. Протянул куски проволоки Василию и утащил остальное обратно.
— Блин, а я думал весь моток зажать, — Ленька огорченно вздохнул, — мы длину-то проволоки не обговаривали… Стреляный воробей этот Якобс. Цепляй давай, Вася. И очень хорошо, что у тебя фаркоп стоит на «уазике», не придется покупать. Ни у Самвела, ни у Романа фаркопов-то на машинах нет.
— Лень, а ты уверен, что твоя «ящерка» нормально потащит такую гроздь? — Василий с недоверием поглядел на Ленькин вездеход.
— Вась, это же зверь, а не машина! В нее две тонны нагрузи — и она еще прицеп с двумя тоннами потащит; армейский агрегат! — Леонид, вздымая небольшие облачка пыли при каждом шаге, подошел и с любовью погладил борт своего трофея. — А у меня и она сама почти пустая, и в прицепе практически ничего. Так что твой УАЗ с моим прицепом — килограмм на пятьсот меньше максимальной нагрузки. Единственно, длинная хрень выходит. Но ничего, мы торопиться особо не будем, тут около трехсот километров до общины меннонитов и примерно семьсот оттоль до Аламо. Знаешь, ты, давай, меня не подведи. Я с ребятами полгода вместе проработал; если бы не тот бандюк — и эту зиму оттарабанили бы вместе. И — бабах, Перестрелка, после чего приходится на больничном сидеть, хорошо, что оплаченном.
— Лень, я тоже парень с рабочей окраины, тоже всю жизнь вкалывал. С пятнадцати лет, считай. — Василий закрепил сцепку на фаркопе «Перенти» и проверил надежность. — Корову мать держала, так что знаю, как за скотиной ходить. Не подведу, не переживай. И это… я твой должник.
— Перестань! — Ленька махнул рукой. — Мы все в нашей компашке — парни с рабочих окраин, должны помогать друг другу. Поехали, заправимся и отдохнем. Завтра в путь.
Уже поздней ночью Ленька, сладко сопящий (ну, сладко похрапывающий) в своем гамаке, был разбужен непонятной суетой и громкими воплями с противоположной веранды. Впрочем, не он один, вся фактория вскоре стояла на ушах, во дворе зажгли электрическое освещение. До этого генератор был отключен, и двор тускло освещали три керосиновые лампы.
— Что стряслось? Помер кто-то, что ль? — Ленька подавил зевоту, обращаясь к дежурившему Конраду, и потер лицо правой рукой.
