— Не знаю, — честно признался я, — может он садист в душе.
— С чего ты решил, что эта проблема имеет космический масштаб? В крайнем случае, он разберется с тобой, база потеряет смысл, нас просто уничтожат и на этом история сама по себе затухнет, — спокойно рассуждала она, словно речь шла о сюжете нового боевика.
— Даже это, знаешь ли, не очень приятно осознавать. Но… — я пожевал губы, подбирая нужные слова, — с этим артефактом что-то не так, неправильно. Слишком много вокруг него наворочено, чтобы считать его очередным военным секретом.
— Что именно тебе кажется странным?
— Понимаешь, я никогда раньше не сталкивался с тем, что секреты охраняет психосенс. Кроме того, я не подозревал, что в принципе возможна ментальная атака, а он ее использует как рабочую функцию. И, самое главное, никогда раньше не гибло столько народу ради получения какого-то секрета. А они готовы послать еще и еще, значит, артефакт имеет какое-то принципиальное значение, сверхценность для тех, кто содержит нашу базу.
— Иногда случается, что сверхценностью оказывается компромат на очень важную персону, чертежи очередной убийственной штуковины, эликсир вечной молодости, да много чего еще можно тщательно оберегать и не менее страстно желать получить.
— Не могу сказать точно, что-то на уровне интуиции, подсознания, чувств — артефакт не имеет отношения ни к одному из секретов тобой перечисленных. Он вообще не имеет материального секрета. Во время атаки того сенса я уловил обрывок мысли, крохотный как песчинка, что артефакт как-то связан с его способностями, да и вообще с нашими способностями читать чужие мысли. Ничего точного, догадка, предположение, бред, но…
Мозг Эвелины работал на полную катушку, она внимательно слушала мои слова, забрасывала их в топку своего аналитического котла, выжигая нелепости, выплавляя истину.
— Давай бред, сейчас любая информация имеет ценность.
— Это сложно объяснить. Для него этот артефакт был чем-то вроде божества. Его взбесило то, что кто-то еще, подобный ему, может прикоснуться к божеству. Это был страх и ярость и нечто светящееся неземным светом на заднем плане. Не солнце, не огонь, что-то другое, чистое, спокойное, резко контрастное с его отношением ко мне. Но что это такое, я не понял. А вдруг это ментальный усилитель? Представляешь, что может натворить один единственный психосенс, усилии свое умение в тысячу раз? Это же идеальное оружие, на себе испытал.
— Если ты прав, то дело серьезное! — ее резюме в другой ситуации могло бы меня порадовать, но сейчас только усилило тоску и безнадежность.
— Что с того? Я не могу ему противодействовать. Он мастер, я ученик-первоклашка, в его руках идеальное оружие, а что я могу ему противопоставить?
— Ты нашел пару базисов и более-менее научился на них воздействовать. — Эвелина улыбнулась, вспомнив описанное мной приключение в коридоре базы. — На первый залп этого вполне хватит. Но ты должен научиться закрываться от его атак, иначе проиграешь сразу после первого залпа. У меня есть гадостное предчувствие, что и защитой он владеет в совершенстве, в отличие от тебя. Недаром ты ни разу не почувствовал его присутствия. На текущий момент твои шансы один против миллиона.
— Да уж, — поежился я от неприятного ощущения в животе, — умеешь ты ободрить и вдохновить.
— Знаешь, у меня есть еще один маленький недостаток, о котором ты еще не знаешь, — улыбнулась она загадочно.
— Может, потом об этом? Сейчас не до интимных подробностей, — проворчал я недовольным тоном, пытаясь придумать, с чего начать дальнейший путь.
— Нет уж, мне кажется самое время, — она продолжила, невзирая на мои попытки противиться, — я быстро пьянею от самых малых доз алкоголя. Хотя довольно быстро прихожу в себя. Ну-у-у через час другой я снова прихожу в норму.
— И что это нам дает?
— Понятия не имею, но ты должен искать и сравнивать. Меня ты уже видел изнутри, давай попробуем изменить условия эксперимента. Роль алкоголя в работе сознания пока не изучена досконально.
— Не знаю, что ты задумала, но если ты вырубишься, я не буду сидеть возле тебя и ждать, пока ты протрезвеешь. Ты же знаешь, время работает не на меня.
— Договорились! Будем считать, что я пожертвовала собой ради науки! И будем пробовать помаленьку, мне самой не очень хочется выпасть из процесса.
Она вскочила с постели и шагнула к книжному шкафу, сплошь уставленному всякого рода серьезными и толстыми трудами по психиатрии, психологии, математике и системному анализу. Одна из полок оказалась ловко замаскированной дверцей встроенного бара. Его содержимое удивительно контрастировало с внешней оболочкой, а вместительные глубины скрывали с десяток бутылок разного вида и содержания. А девушка-то явно не такой сухарь, каким себя повсюду показывает.
Эвелина вытаскивала бутылку за бутылкой, вглядывалась подслеповато в этикетки и, бормоча под нос «не то, нет, это крепковато, ну, это вовсе только гостям наливать…», отставляла их одну за другой. Наконец одна из них привлекла ее внимание, я пригляделся. Боже мой, второй раз за день и такое совпадение — божоле! Да что они помешались на этом божоле?
— Может тебе тоже налить капельку? — поинтересовалась она.
— Не пью, не положено, да и не особенно нравится.
— Редкий кадр, это же надо как повезло, непьющего мужика подцепила! — съехидничала она и подмигнула.
— Слушай, давай, без наездов, пей свое вино, и будем двигаться.
— Если не возражаешь, я еще немного отниму твоего драгоценного времени. В голом виде работать сложно, не те мысли в голове.
— Если только недолго, знаю я, сколько это «по-быстрому» у вас женщин отнимает.
Она сверкнула глазами, ухмыльнулась, не став комментировать мои познания в области женских привычек, и всей душой окунулась в глубины одежного шкафа. Вынырнув из одеяла, она предстала передо мной в чем мать родила, с неприкрытым удовольствием крутясь в разные стороны, демонстрируя свое обнаженное тело, примеривая и отбрасывая в сторону разноцветное белье.
Садистка! В каждой женщине спрятан в глубине души эдакий ма-а-а-а-ленький Мюллер, готовый по поводу и без повода мучить влюбленных в них мужчин разнообразными пытками. Понятное дело, я же ловелас, дамский угодник с большим стажем. Почему бы ей не подразнить меня, не покрутить перед моим носом голой попкой? К тому же, сам признался, что ее тело мне понравилось. Ну, почему бы не продемонстрировать мне его еще разочек, раз уж случай представился. Смотреть смотри, а рукам воли не давай — так, скорее всего, называлась эта милая пытка.
— Ты точно на совещание собираешься? — смиренно поинтересовался я.
— А что? — она замерла на мгновение с очередной вещицей в руках.
— Это все, — я обвел пальцем разбросанное на кровати белье, — никто под костюмом не увидит! Какая разница, в чем ты будешь одета там, под штанами и пиджаком? — смирение в моем голосе быстро уступало место раздражению.
