— Дело не в том, что не полетали, а в том, что и второе решение может оказаться в таком же состоянии. — «Ободрил» нас куратор, — Так что, господа космонавты, бегом на выход.
— Постойте, — уперлась Эва, — куда мы опять бежим? Может, огласите весь список наших возможностей? Вам не кажется, что перебирать их по очереди может просто не хватить времени?
— Как знаете, давайте остановимся и подумаем. Хотя остается единственный вариант, транспортировка в трубопроводе.
— Что значит в трубопроводе? Тут что специально трубопровод прокладывали?
— Небольшую его часть да. Дальше по существующим магистралям в любую точку страны. Успевай только курс задавать. Так должно быть на всех базах, это практически сто процентная гарантия ухода. Ракетоплан теоретически можно сбить, а вот трубу найти дело более хлопотное.
— А можно попонятнее? Мы, что наденем акваланги и поплывем в какой-то гадости?
— Нет, надевать ничего не будем, да и в нефти вы много не наплаваете. Нефть штука весьма агрессивная. Поплывет транспортная капсула.
— И далеко мы уплывем? До ближайшей насосной станции? — продолжала упираться Эвелина, — Как эту вашу капсулу через насос пропустят?
— А никак! Для нее есть обходные магистрали с входным и выходным шлюзом. В этих местах капсулы идут своим ходом, для того у них есть аккумуляторы и моторчики. Да не дрожите вы, тут институты работали не один год, чтобы это чудо сотворить.
— И куда же мы можем попасть по этим вашим трубопроводам?
— Да хоть куда!
— Тогда давайте сразу в Париж! Надоело бегать, хочется поспать и поесть нормальной пищи! — предложил я.
— В Париж не получится, система работает только в пределах России. Не можем же мы в чужих государствах обводные каналы строить. Тем более уже на границе с Украиной нас сольют в ближайшем леске в левую цистерну, — ухмыльнулся куратор.
— Тогда в Москву, там на самолет и в Париж!
— В Москву тоже нельзя.
— Москва — это же Россия, почему нельзя? Вы сами себе противоречите, — повысила голос возмущенная Эвелина.
— Существуют инструкции, запрещающие такой способ доставки в Москву и Питер — вдруг враг воспользуется возможностью, и доставит в столицу оружие массового поражения.
— Ага, а в другие города пожалуйста, хоть атомную бомбу?!
— Почему бы и нет? Вы, девушка, однобоко смотрите на проблему. А вдруг военные действия и враг захватывает тот же Новосибирск, к примеру? А мы ему свинью подсовываем через трубопровод? Как тогда?
— Все равно хреново! Ваши мысли направлены только на убийство! Чем ваши рассуждения отличаются от мыслей маньяка, замышляющего очередное убийство? Да ничем, в основном масштабами. Тот хоть не более одной жертвы зараз планирует прикончить, а вам подавай сразу тысячу или еще лучше пару десятков тысяч, чтобы страху побольше нагнать. Да вы… да у вас…
— Мы будем дискутировать, или двигаться куда-то?
— Слабо ответить, слабо? — Эвелина торжествующе встряхнулась и тотчас же опала, вспомнив, что спор вышел не по делу и не к месту, — Хорошо, ваши предложения?
— Новосибирск, чем плохо? Город крупный, оттуда выберемся, куда нужно обычным порядком. Да и связи кое-какие у меня там есть, — усмехнулся он многообещающе.
— И после этого мы мужики говорите о женской логике — нужно на запад, а поплывем на восток.
— Господи, ну а с чего вы решили, что Новосибирск на востоке? Откуда вам знать, где мы вообще находимся?
— Н-не знаю! — недоуменно захлопала глазами Эва. — Я просто увидела, что мы где-то здесь, а Москва там, — она махнула рукой налево, — ну и Новосибирск там, соответственно.
— Странно, странно, — куратор взглянул на Эву оценивающим взглядом, словно цыган на лошадь, — ты хоть сама понимаешь, откуда у тебя эта картинка?
— Может, вы сразу объясните, чем в вопросы-ответы играть?
— Окей, ты права! Из нас троих только я знаю местоположение базы, с которой мы вылетели. Только я могу приблизительно знать, где мы могли упасть, из расчета направления и времени полета. Неточно, плюс-минус лапоть, но нам особой точности не требуется. И вот теперь ты неожиданно угадываешь, где находится Новосибирск, а где Москва. Возникает вопрос!
— Откуда я это узнала?
— Точно! Я заблокирован — это проверено, но ты знаешь то, что знаю только я или…
— Или мне эту информацию подсунули! — безо всякого оптимизма в голосе закончила мысль Эвелина.
— Значит кому-то выгодно, чтобы мы выбрались из этой ловушки. Интересно, сколько всего сторон у нашего треугольника.
— Почему вы решили, что это треугольник?
— До сих пор были мы, наши хозяева и те, на чьей базе мы сейчас находимся.
— Вы наговорились? — нетерпеливо поинтересовался я.
В их словесной перепалке я чувствовал себя третьим лишним. Они вошли в раж, рождая гипотезы, предположения, им это становилось все интереснее и интереснее. А я? Они совершенно забыли обо мне, словно я не самое ценное имущество на этом корабле, а мешок с мукой. И вообще, мне начало надоедать тупое перетирание одной и той же проблемы. Какая разница, сколько сторон у треугольника, да хоть двадцать! Нам нужно выбираться отсюда куда-нибудь поближе к людям, цивилизации, затеряться в большом человеческом муравейнике посреди одинаковых домов, машин, одежды.
Слава советским строителям и портным! Благодаря их усилиям ты чувствуешь себя, как дома, приехав в чужой город. Дома строятся по единым для всей страны чертежам, улицы именуются по единым для всех спискам знаменательных событий и людей. В любом городе есть проспект Ленина, улица Карла Маркса, Труда и Новостроек. Все одеты в одинаковые куртки и ботинки, подстрижены под бокс и полубокс. Пойди, узнай, где именно мы сейчас находимся, даже если ты трижды экстрасенс вселенского розлива.
— Давайте двигаться, хватит трепаться! — раздраженно бросил я.
Куратор с Эвой переглянулись с недоумением, мой выпад был для них полной неожиданностью. Сам же интересовался и теперь выступает с претензиями. Они пожали плечами, и куратор скомандовал: «Вперед, марш!»
Мы снова неслись по коридорам шустрым аллюром, не заботясь о шуме, производимом топаньем трех пар ботинок. Есть такой вид лошадиного бега, вот только, если куратора в нашей группе можно было сравнить с ахалтекинским скакуном, Эву с быстрой газелью, то меня со старым дохлым мерином. На этот раз даже аппетитные подробности Эвиной фигуры не возбуждали во мне никаких эмоций. Бегу, как новобранцы на первом марш-броске. Гонит нас бравый и бодрый старшина, нагрузив всякой тяжелой гадостью, которую не съешь и не выпьешь. А кстати…
— Эй, командир, а нам не нужно чего-нибудь с кухни в дорожку прихватить? — пропыхтел я, с трудом поспевая за куратором и Эвой.
— Нет, не нужно! — довольно бодрым голосом отозвался куратор. Дыхание ровное, бег размеренный, легкий. Вот бы мне так научиться. — Если успеем на последний трамвай, то там накормят. В противном случае вся кухня в твоем распоряжении. Поешь перед смертью досыта, — пошутил он.
