— Фу! — рявкнул дед на псов, — В дом проходите, что же вы все на пороге, да на пороге, гости дорогие? — засуетился он.
Псы тотчас же потеряли к нам всякий интерес, упали где стояли и замерли, положив тяжелые головы на лапы.
— Нечего нам у тебя гостевать, еще грибочками отравленными накормишь! — отрезал Алексей, — Давай проход и мы уходим!
— Конечно-конечно, как скажете, тут недалече есть проходик. Для себя берег, но для вас не жалко, дай вам бог доброго пути, — суетливо тараторил дедок, с опаской косясь на моргающие гранаты. — Ты бы это, сынок, гранатки то разрядил, как-то нехорошо мне с ними.
— Потерпишь! Тяжело в лечении, легко в гробу! — пошутил Алексей, и не подумав поставить гранаты на предохранитель.
Старик поморгал, но не противиться посмел.
— За домом тропочка начинается, пойдемте провожу. Только дальше не пойду, уж тут хоть на части режьте, нет такого уговора, чтобы хранитель до прохода сопровождал! — уперся он.
— Веди к тропке, там разберемся! — приказал Алексей.
За избой во все стороны, словно телеграфные провода от почтамта, разбегались тропки. Дедок моментально нашел нужную, хотя как мне показалось ткнул в нее наугад.
— Значит, так вот по тропочке пойдете, пойдете и палочкой то перед собой щупайте землю. Землю, значит, щупайте. Как почуете, что нету земельки под палочкой, тут вам и проход. Можете смело прыгать, без обману, богом клянусь! — он широко перекрестился.
— Богом клянешься? — недоверчиво переспросил Алексей, — С каких это пор в хранители православных принимать стали, чай партбилет то под подушкой лежит, рядом с наганом?
— А это уже мое дело в кого верить! Я тут один, почитай на тыщу верст, так что мне порой и сам бог не указ! — ощерился дед.
— Не указ, это точно! — согласился Алексей, — Ну-ка подь сюды, хрен в портках! — грубо приказал он деду.
Тот насупился, но перечить не стал. Бочком, бочком, подошел на расстояние вытянутой руки. Гранаты гипнотизировали его, как удав кролика, но и пугали до жути. Спокойно жил себе, не тужил, а тут приперлись какие-то обормоты, совсем житья не стало, — так и читалось во всей его позе и мимике. Застыл, как изваяние и ни шагу дальше.
— Мы не гордые, мы и сами подойти можем! — вздохнул Алексей. Шагнул навстречу деду и сунул ему в карман одну гранату.
— Ты чего это, ты чего задумал? — перепугался дед.
— Стой смирно, а то рванет ненароком. Нет у меня к тебе доверия, дедуля. Можешь ты нам нехорошую бяку подсунуть напоследок, собачек своих по следу послать, али тропочку поганую выбрать. А это тебе гостинец с того света будет. Если с нами что не так пойдет, так гранатка сразу сигнал получит и оторвет тебе твои прелести по самое не хочу. Стой на месте и не балуйся, у нее сейчас датчик сотрясения включен. Чихнешь и все… на том свете свидимся!
— Эк-х-х-м… ты же… я же… постой, касатик! — дед едва не подавился, пока выдал свою тираду. — Туда не ходите, вон по энтой тропочке лучше, так короче выйдет!
— Ну вот видишь, честность она жизнь продлевает неимоверно! — удовлетворенно хмыкнул Алексей, — Да ты не переживай так, инфаркт хватит, а скорая помощь тут одна — голодные волки, — хохотнул он.
— А как же с этим то? — старик опасливо покосился на карман.
— Если все будет в порядке, лампочка погаснет, тогда можешь ей хоть гвозди заколачивать. Бывай, не кашляй!
Мы пошагали следом за Алексеем в поисках неведомого перехода, ведущего черт знает куда и неизвестно каким способом. Алексей на вопросы о сущности перехода ответил кратко: «Не знаю! Главное, что в него можно войти и выйти! Правда действует он только в одну сторону. Не наша технология, использовали как смогли.»
Дед уже давно скрылся из видимости, а мы все шагали и шагали, следуя причудливым изгибам тропинки. Кто же ее так странно топчет, что за странный зверь рыщет, мотаясь как пьяный в разные стороны? Всякий раз за изгибами тропки не более сорока метров ее увидишь целиком, а что впереди и подавно не видно. Но одно явление нас заинтересовало аж жуть.
Хотя со временем мы уже принюхались и глаз замозолили своим отвратным видом, но подспудное желание помыться в чистой водичке заставляло наши глаза рыскать по сторонам в поисках лужи, болотца, озерка лесного. И тут как по заказу из-за очередного поворота вынырнуло небольшое озерко с кристально чистой водой. Вода то в нем чистая, только дна не видать. Подошли мы к нему поближе, соблюдая все мыслимые осторожности, пригляделись — вода, как вода. Странности есть некоторые, однако — ветерок дует, а вода не рябит, не волнуется, где-то в глубине словно звездочки сияют холодные. Очень даже может быть, что рыбки светящиеся или еще какие чудесные создания, даром ли Зона.
По заведенной традиции Эва бросила палку подальше от берега и тотчас же шагнула назад, ожидая «схлапывания». Ничуть не бывало. Палка спокойно провалилась под прозрачную поверхность воды и плавно исчезла в глубине. Именно что провалилась, не плюхнулась, не выплеснула брызги в месте падения, не отбросила в стороны разбегающиеся круги. Просто скользнула, как сквозь несуществующую преграду и полетела себе дальше, не сделав попытки всплыть обратно. Странная водичка, эдак ступишь в нее и уйдешь с головой.
— Что-то мне не хочется в такой водичке купаться, — зябко поежилась Эва, — от этого озерка какой-то пустотой веет. Такое ощущение, что нет там ничего, совсем ничего, пустота страшная.
— Пустота говоришь? — Алексей задумчиво почесал в затылке, потом решительно присел и сунул в воду палец.
Точнее попытался сунуть, потому как палец уперся в непреодолимую преграду.
— Хм-м, вот так-так! — удивился он.
Недолго думая, я стукнул палкой по тому месту, где только что не прошел палец Алексея — палка свободно проткнула пустоту. Мы переглянулись в недоумении.
— Живое не пускает, неживое пропускает! — высказала гипотезу Эва.
Как по заказу в небе раздалось характерное «Кря-кря-кря» и стайка уток-чирков спикировала на гладкую поверхность воды, надеясь отдохнуть и подкормиться. Выполнив положенные в таких случаях тормозные маневры утки ткнулись в поверхность и кубарем покатились дальше, увлекаемые инерцией. Раздался недоуменный птичий хай, утки покрякали еще немного, высказали все, что думают по этому поводу и взлетели.
— Это что за причуда? — обратился я к Алексею, словно он обязан был знать все чудеса данной местности.
— А черт его знает, — откровенно ответил он. — Есть одна задумка, только смысла я ее особого не вижу.
— Делись уж, у нас то и вовсе никаких задумок не наблюдается! Правда, Сеня?
— Сдается мне, что там на дне не лампочки и не гнилушки светятся. Да и нет там никакого дна. Переход это, только не для нас его делали.
— А для кого, тут кроме деда, да зверюг на тыщу верст никого нет.
— Для них, — Алексей ткнул пальцем в небо. — Мы же ждем, что они к нам сверху с неба свалятся, а они вот так запросто могут туда сюда через этот переход шастать. Кажется мне, что если мы в какую бочку железную залезем, то преспокойно сквозь этот переход прошмыгнем.
