Но как заманчиво, ощущать себя человеком, от которого зависит многое. Да что там многое. Общаться едва ли не на равных с такими видными деятелями своего века, как Флери, оказывать влияние на политические веяния Европы. А ведь это все возможно, окажись де Лесток рядом с царствующей особой, а еще лучше не просто рядом, но в качестве ближайшего советника. А то, что твоя помощь понадобилась Франции, это греет отдельно.
— Любезный Жоакен, — Лесток не смог удержаться, чтобы не позволить себе фамильярность по отношении к полномочному представителю Франции, — если бы вы имели возможность сейчас взглянуть на лицо императрицы, то непременно убедились бы в правоте подобных утверждений. Елизавета Петровна, влюблена в этого пастушка до беспамятства. Я удивляюсь, как Толендаль не отписал об этом кардиналу.
— Граф предпочитал писать только о проверенных сведениях, а не о домыслах и сплетнях, — не согласился с медиком, маркиз. — Согласитесь, готовить посольство опираясь на недостоверной информации, по меньшей мере глупо.
— Полностью с вами согласен, — с налетом некоего превосходства, и даже благосклонности, произнес Лесток.
— Хм. Но наличие романа между нею и этим пастушком, делает…
— Невозможной вашу интрижку? — Теперь Лесток лучился ироничной улыбкой. — Я бы не переживал по этому поводу. Елизавета искренне любит Разумовского, но порой позволяет себе отвлечься. Вы как раз подходите для этого. Эдакая диковинка, о которой судачит все ее окружение.
— Я бы попросил…
— О-о, Жоакен, уверяю вас, у меня и в мыслях не было вас обидеть. Просто, в этом вся Елизавета. Она любит необычное и волнующее. Вот как этого пастушка. Ну, насчет необычности, позвольте вас поздравить, вы заинтересовали цесаревну. Что же касается волнительности, тут уж все в ваших руках.
— И вы не станете ревновать, любезнейший Иоган?
— Вы смеетесь? С чего бы мне ее ревновать?
— Ну, я имел ввиду вовсе не ту ревность.
— Понимаю. Но вы забываете об одном обстоятельстве, я слишком долго обретаюсь подле нее и слишком хорошо ее знаю. Ни у кого не будет не малейшего шанса, чтобы противостоять мне, играя этой фигурой. Она конечно же любит все французское, и прямо-таки влюбилась в ваше Шампанское вино, но она дочь своего отца, поверьте мне. А тот, при всей своей любви ко всему иностранному, всегда оставался русским государем.
— Иными словами…
— Иными словами, вам без меня все равно не обойтись. Но с другой стороны, можете попробовать.
— И вы не станете мне мешать?
— Хм. Может мне еще и начать вам помогать, только потому что мы оба французы? — Лесток изобразил свою самую любезную улыбку.
— Я все понял, — слегка пожав плечами, легко согласился на правила игры Шетарди.
— Люблю иметь дело с умными людьми, — не без самодовольства заключил Лесток.
Шетарди был готов разорвать этого самодовольного медика, но вынужден был ограничиться любезной улыбкой. Ничего не поделаешь. Этот никчемный докторишка, не сумевших достичь никаких высот во Франции, разве только оказаться в тюрьме под следствием, в России успел обзавестись кое-каким положением.
Впрочем, здесь он так же побывал и в тюрьме, и в ссылке. Но сумел пережить все эти треволнения, не уронив себя и выйти из этого без урона. Даже наоборот, он стал еще выше по положению, еще влиятельнее и богаче.
Шетарди осмотрелся вокруг. В просторном зале елизаветинского дворца присутствовали представители древних родов. Посол, без труда опознал многих из них. Здесь же присутствовали и офицеры, причем большая их часть были гвардейцами. Наличествовали даже трое преображенцев. Этому полку совсем недавно вернули звание гвардейского, после какого-то отличия на Кавказе.
А вон, в сторонке пристроились явные представители купечества. На ассамблее ее императорского высочества? Но Шетарди не мог ошибиться, хотя бы потому что одного из них знал, и стояли они несколько особняком. А вон та группа, промышленники, то же держатся в сторонке.
При всем многообразии представителей различных сословий, Шетарди не мог не отметить одно обстоятельство. Вокруг Елизаветы в основном преобладает молодежь. Уж во всяком случае, не старше тридцати. И что это могло значить?
Хм. Вообще-то все далеко не так однозначно. С одной стороны это может означать необычайную популярность Елизаветы среди своего поколения. С другой, стремление, этой самой молодежи, к светской жизни и развлечениям. Ввиду того, что из императорской семьи подобные ассамблеи и приемы проводит только Елизавета, то ничего удивительного в этом нет.
И все же, популярность Елизаветы растет. Конечно сомнительно, чтобы кто-либо решился на подобное, после того, сколь стремительно и жестко Петр разобрался с прошлым заговором. Но с другой стороны, род честолюбивых людей никогда не переведется. И Петр довольно часто совершает непопулярные шаги. Так что, недовольство одних и устремления других.
Если все это осуществить должным образом. Что с того, что Елизавета дочь Петра Великого? Она просто млеет от всего французского. В конце концов, Франция не собирается посягать на территорию России. Ей будет вполне достаточно, если русские поумерят свои аппетиты и выступят в роли не просто союзников, но цепного медведя Франции.
ГЛАВА 9
Прохладная вода раздалась в стороны, осыпав все вокруг водопадом брызг, а затем стремительно сошлась над погрузившимся в ее лоно человеком, взметнув небольшой фонтан. В ответ на это действо тут же раздался возмущенный женский крик. Впрочем, возмущения в нем было куда как меньше, чем игривости.
— Сумасшедший! Я же не хотела мочить волосы!
— И как ты собиралась купаться, не замочив головы? — Отфыркиваясь словно молодой жеребец, как ему казалось, вполне резонно возразил Петр.
— Да уж есть способы, — с безнадежным видом начав распускать толстую косу теперь уже безнадежно вымоченных волос, возразила Анна. — Ну вот как теперь быть? Это вам хорошо, обтерся и через минуту практически сух. Даже прическу особо ладить не надо.
— С чего это ты взяла? Туалет у иных мужчин занимает куда больше времени, чем у дам, — стоя по пояс в воде, и водя руками по ее поверхности, перед собой, возразил Петр.
При этом его взгляд был прикован к ладной фигуре жены, стоявшей перед ним по пояс в воде. Уже распущенные мокрые волосы облепили налитое белое тело, разметавшись по плечам, спине и высокой крепкой груди. Анна без труда перехватила взгляд мужа, и на ее щеках тут же появился застенчивый румянец. Не отдавая себе отчета, она воспользовалась единственным средством, остававшимся в ее распоряжении, чтобы прикрыть наготу. Волосы тут же переместились вперед, покрывая собой грудь.
— Тоже мне, мужчины, — смущенно фыркнула Анна. — Но я-то сейчас говорю о тебе. А ты у меня ни букли, ни парики не приемлешь. Нет, ну вот что мне теперь с этим делать? — Анна вновь безнадежно взбила свои волосы.
