— А? Кто это? — тотчас отозвался Каховский.
Точнее та часть сознания Каховского, которая покоя не давала должникам, соки из них последние выдавливая, принуждая платить большие проценты за просрочку долга. Эта часть сознания была самой сильной в нем, она в любой ситуации не давала Каховскому забыть, кто и сколько ему должен. Иван чисто интуитивно вспомнил о единственно возможной ниточке, которая приведет его к сознанию пришибленного взрывом Каховского.
— Я это, Иван Волгин, помнишь, тебе денег должен был, сто двадцать кредитов?
— Четыреста тридцать, Волгин, не надо жульничать, — Каховский слабо шевелил губами, пытаясь произнести фразу вслух, но мысли его звучали четко и громко.
— Черт с тобой, вражина, пусть будет четыреста тридцать, — облегченно выдохнул Иван. — У тебя сдача будет? У меня бумажка в пятьсот кредитов.
— Какая сдача, Иван, а проценты? Ты забыл про проценты, — от возмущения Каховский приоткрыл глаза, — как раз пятьсот и выходит. Ишь ты, стоит стать немножко трупом, как все стараются на тебе нажиться. Гони бумажку, вражина.
— Будет тебе бумажка, Каховский, не боись не зажму. Вон, глянь, сам граф в поручителях будет. Ваше… Ваша светлость, — поправился Иван, решивший не обнародовать перед случайным человеком перемены в должностях и званиях, — лейтенант Каховский слегка ожил, задавайте вопросы скорее.
— Ваша светлость, — Каховский дернулся, пытаясь встать, но тело тотчас же обмякло, — извините, не могу приветствовать по форме, — слабым голосом прошептал он.
— Это ничего, лейтенант, в госпитале вас подлечат. Скажите, вы успели вычислить координаты Аливандера?
— Аливандера? — сильно удивился Каховский и поморщился от мозгового усилия. — Это что такое? Извините, ваша светлость, после взрыва в мозгах каша, — признался он.
— Я давал задание по картинке расположения звезд, которую нам предоставил Волгин, вычислить примерные координаты планеты Аливандер. Вы занимались этим?
— Да, мы что-то считали, — неуверенно ответил Каховский, — взгляд его блуждал по потолку, словно он пытался вспомнить, что именно они при этом делали. — Но я ничего не помню, проклятый взрыв, — смущенно признался он, — в голове все гудит.
— Не спеши, лейтенант, не спеши, спокойно подумай, чем ты занимался до взрыва? — осторожно давил на Каховского граф.
— Не помню, — честно признался тот. — Последнее, что помню, я сижу возле компьютера, потом чернота, ощущение, словно ты спишь. Долгий сон и потом взрыв и в сознании чисто, но ничего не помню, — объяснил он.
— Чужие, успели собаки, — сплюнул разочаровано граф.
— Вспомнил! — вскинулся Каховский. — Перед самым взрывом отправил что-то на принтер, там… — он рванулся, чтобы показать на печатающее устройство и обмяк в руках Ивана.
Каховский умер, оставив больше вопросов, чем ответов. Считали, узнали и что в итоге, где искать тот Аливандер?
— Хорошее дело, — недовольно проворчал Иван, — он печатал! И что это нам дает?
— Дурень ты, Ваня, — беззлобно отмахнулся граф, — любой принтер помнит последний выведенный на него документ. А вдруг захочется еще копию сделать? Вот это как раз наш случай. Только, Волгин, ни к чему не прикасайся, — остановил он вдохновившегося Ивана, — мы тут сами как-нибудь справимся.
Граф с полковником пробежались по оставшимся в рабочем состоянии принтерам и собрали скудный урожай. На одном листочке черным по белому было написано: «Планета Аливанедер: координаты…» И точные координаты искомого. Ура, мы знаем эти чертовы координаты! Но, черт побери, враг тоже их знает!
— Уничтожить тут все и быстро уходим, — отдал приказ Меньшиков. — Сейчас будет жарко, думается мне, что сбежавшие пташки призовут сюда всю королевскую рать.
* * *
Жадность и деловой подход при ближайшем рассмотрении есть синонимы!
— Ива-а-а-ан, отзовись, Ива-а-а-ан, — рвануло в голове Ивана далекое послание, — эта старая сука не хочет сжигать товар. Ива-а-а-а-н!
— Ваше Величество, пока вы тут все крушите, одолжите снова гиперфончик, проблемка на «Вершалаиме».
Граф молча вручил гиперфон Ивану и принялся методично расстреливать компьютеры.
— Михаил, это снова Иван Волгин, — стараясь излучать радушие, произнес Иван в трубку. — Как идут ваши дела?
— Дела? — изумился Швондер. — И это вы называете делами? Нет, таки я вам скажу — это натуральный погром. В былые времена погромщики хотя бы сами все жгли и ломали, а теперь они предлагают сделать это бедному еврею, — без намека на сотрудничество пробурчал старый еврей.
— Михаил, ребята врать не будут, опасность велика, от тебя зависит очень многое, — агитаторским пафосным тоном ударил Иван по сплошной защите купца.
— Не знаю, что вы там возомнили, Иван, но это сущее безобразие. Ко мне вламываются в дом три бандита, требуют, чтобы я лишил себя жизни, денег и репутации надежного поставщика, потому что так нужно какому-то там русскому царю. Я же не прошу русского царя, чтобы мне отменили налоги, потому что мне это надо, — брызгая слюной от возмущения, кричал Швондер.
— Миша, Михаил, Михаил Семенович, дай слово вставить, — крикнул Иван.
— И куда вы его хотите мне вставить? — саркастически осведомился Швондер. — Кто только не пытался вставить бедному Швондеру, всем не дают спать спокойно мои денежки. Таки разве это деньги? Сплошной геморрой, скажу я вам. Если бы не десяток племянников и куча голодных родственников, Швондер давно бы бросил бесприбыльный бизнес и подался в портные.
В голосе купца звучало искреннее возмущение, желание послать всех и немедленно подальше, а также явное сожаление о знакомстве с неким Иваном, постоянно вмешивающемся в неподходящий момент в его налаженный бизнес.
— Я хорошо шью, будете помирать, приходите к старику Швондеру, я обслужу вас по высшему классу и без очереди. Я умею войти в положение — человек собрался умирать, ему нужен хороший костюм. Швондер всегда входит в положение клиента, а что я с этого имею? Я имею от одной попойки с малознакомым Иваном Волгиным убытков м-м-м-м, на много миллионов. Кто мне оплатит убытки и потерю репутации?
— Михаил, сейчас не время говорить о деньгах, Отечество в опасности! — взывал Иван к лучшим чувствам купца.
— Ваше Отечество, Иван? Таки вы и жгите свой товар, почему за ваше Отечество должен страдать бедный еврей? Я понимаю, у Швондера большое и доброе сердце, еще бы — он должен любить такую прожорливую свору родственников, но, шма исраель, это родная кровь. С какого бока ваше Отечество, Иван, стало моей заботой? Я честный купец, плачу налоги и отстаньте от меня, ради бога!
— Иван, дай трубочку, — Меньшиков требовательно протянул руку.
— Михаил Семенович, с вами говорит русский царь, — коротко и властно представился Меньшиков.
— Здрасьте вам, а я Господь Бог, приятно познакомиться, — с издевкой в голосе, ответил Швондер. — Оставьте свои приколы, господин царь, для малых деток. Швондер вашего царя видел, слышал и голос его помнит. Сейчас каждый встречный будет рекомендоваться Швондеру русским царем и требовать с него денег. Подите на паперть, господин русский царь, я по субботам не подаю.
