Граф нахмурился, не совсем понимая происходящее. То ли перед ним разыгрывают комедию, то ли царь от переутомления свихнулся, то ли… Но его сомнения сменились мрачными подозрениями, когда из-за сдвинувшейся в сторону картины в кабинет шагнул высокий плечистый детина с чемоданчиком в руке.
— По вашему приказу прибыл, Ваше Величество! — пробасил детинушка. — Кого казнить прикажете?
Он оглядел кабинет, старательно обходя взглядом тайного советника. Недоуменно пожал плечами и застыл в немом ожидании.
— А вот его, голубчик и казни. Граф, выбрал способ убиения?
— Ну, это уж слишком! Ты что себе позволяешь, старый идиот? Совсем из ума выжил, в маразм впал, детство прет из всех щелей? Да я тебя в порошок сотру, камня на камне не оставлю от твоего дворца. Сейчас кликну…
— Голубчик, ты все слышал? Видишь, с кем приходится работать. Казалось бы такой человек и изменщик. Тебя как звать, голубчик?
— Никита я, Ваше Величество, поповский сын.
— Да я сейчас… — граф лихорадочно ощупывал карманы, словно потерял, что-то важное, лицо его налилось кровью от ярости.
— Что, граф, не получается? — прочувственно поинтересовался Иван, с улыбкой наблюдая за бесполезной суетой Меньшикова.
— Сейчас, сейчас, ты у меня попляшешь! — бормотал граф, не теряя надежды найти нечто в своих многочисленных карманах.
— Никитушка, дай ему по морде, от души дай, только не убивай! Давай, тебе царь приказал!
Палач сглотнул комок в горле, поразмышлял мгновение, катая желваки на скулах, потом шагнул к графу и вдарил с плеча. Граф улетел с кресла, кувыркнулся и шмякнулся на ковер. Секунд через несколько открыл ошалевшие глаза, с трудом встал на заплетающиеся ноги, и собрался было что-то гневное сказать царю, но передумал. Утер кровь с лица белоснежным платочком, упрямо шагнул к столику и снова налил себе вина в новый бокал. Отхлебнул почти половину, утерся рукавом белого камзола и уставил в царя гневный взор.
— Ответишь за это, царь, за каждый синяк ответишь, за каждую каплю крови моей ответишь. В опасные игры играешь, умоешься кровавыми слезами, поплачешь на дыбе. Смерть тебе, старый хорек, в радость покажется, только я… — откровенно угрожал граф царю, наплевав на свидетелей и условности.
— Ты лучше на шкафчик посмотри, знакомая штукенция? Все понял? Никто к тебе не прибежит, один ты тут. Один на один, только ты и я… и Никита, — ухмыльнулся Иван.
— Откуда? Это же спецсредства… они же все по счету… я же их сам выдаю… ты откуда? — граф хлопал глазами в полной растерянности, образ царя-рохли стремительно разрушался в его глазах.
— Сядь, где сидел и рот закрой, граф, тебе слова никто не давал. Вот эту штуку видел? — Иван приподнял со стола бластер до той поры скрытый под салфеткой. — Будешь хамить сожгу к чертям собачьим, не доживешь до казни.
— На понт берешь, царская морда, да ты не знаешь с какой стороны из этой штуковины стрелять. Смотри не покалечься, — по инерции продолжал хорохориться Меньшиков, надеясь выплыть на наглости.
Иван легонько приподнял ствол и выстрелил, почти не целясь. Бутылка на столике рядом с графом превратилась в легкое облачко пара. Граф громко икнул и выпустил из рук бокал, красное вино из разбившегося бокала во второй раз обрызгало его белые брюки.
— П-п-п-и-йк-щадите, осознал, ийик, приношу извинения, исправлюсь, век воли не видать! — бормотал ошалевший от страха граф.
— Я передумал, граф! — от души засмеялся Иван. — Не буду казнить! Что-то у меня сегодня хорошее настроение.
— Ваше Величество, век буду за вас бога молить, отслужу, кровью смою грехи свои тяжкие…
— Как же, конечно смоешь. Ты ведь не дослушал, граф. Казнь я отменяю, а вот веселую драчку с удовольствием посмотрю. Никитушка, голубчик, покажи нам, что там у тебя в чемоданчике интересного? Ага, топорик, щипцы, удавочка, ножички разные. Молодец, аккуратненько у тебя все, чувствуется почерк мастера. Себе возьми топорик, а графу дай ножичек. Да не тот большой, а поменьше, поменьше. Так вот граф, слушай мою волю — кто из вас в этой драчке победит, тот и будет тайным советником, ну и графом по совместительству. Как тебе, Никитушка, такой расклад?
— Да я его, Ваше Величество, на бифштекс укатаю, глазом моргнуть не успеете. В министры мы завсегда готовы. Ну, упырь, готов помирать? — бодро поинтересовался палач, поигрывая бицепсами.
— Угм-м-м-м, — так и не смог ничего сказать ошарашенный граф.
— Ты как, граф, драться-то будешь, голыми руками что ли? Не стой столбом, выбери инструментик! Только время не тяни, некогда мне с тобой рассусоливать, сам знаешь — враг не дремлет, наша служба и опасна и трудна, — съехидничал Иван.
— Это ж убийство получается, Ваше Величество! Супротив этого молодца я как овца перед бугаем. Смилостивись, отец родной, что хошь сделаю, сапоги целовать буду, до конца жизни богу за тебя молиться стану, детишек малых твоим именем назову.
— Всех что ли, не разбирая полу?
— Ась?
— Девок будешь Петром называть?
— Буду! Прикажете и буду! — граф упал на колени и бухнулся лбом об ковер. — Пощадите, Ваше Величество, жить очень хочется.
— Жить-то оно и букашке малой хочется, не то, что человеку. Все мы твари божьи. Добрый я сегодня что-то, это к дождю видать. Никита ты как думаешь?
— К дождю, царь-батюшка, к дождю.
— Тьфу ты, не про дождь я спрашиваю. Экий ты бестолковый, братец, а туда же в министры. Что с графом делать будем, порешим али жить оставим?
— Дык, ежели не порешим, так мне министром не быть?
— Соображаешь.
— Лучше порешим, иначе он нас потом самих в капусту порубит! — высказал опасение палач. — Вас то, царь-надежа, не тронет, а меня так точно порешит! — Он шмыгнул носом, едва не заплакал от отчаяния, как малой пацан. — Чего думать, я его одним ударом в пол вгоню, больше не встанет.
— Быстрый какой, а кто государство беречь будет, ты что ли? Граф, сопли подбери и с колен встань, негоже государственному человеку в непотребном виде на полу валяться, не в кабаке чай.
Граф торопливо вскочил с ковра, обтерся платком, вытянулся во фрунт и застыл изваянием, поедая преданным взором царя.
— Никитушка, на всякий случай накинь нашему графу удавочку на шейку его нежную. Доверие вещь тонкая, а где тонко там и рвется. Стой смирно, граф, на волоске жизнь твоя висит, одно неверное слово и ты покойник. А мы уж как-нибудь потом разберемся с твоей армией, будь спокоен, опыт есть, помощники тоже.
— Приказывайте, царь-батюшка, исполню все, как бог свят исполню, — граф истово перекрестился и поцеловал большой платиновый с бриллиантами нагрудный крест.
— Говорильник свой из карманчика достань. Только осторожно, не нажми там случаем кнопки какой тревожной. Номерочек набери, какой сам знаешь, и распорядись всю охрану с моих покоев и дворца снять. И не только охрану, но и соглядатаев своих из дворца выведи. Казармы заброшенные у старого космодрома знаешь?
