— Только что любовался ими обоими, пытать меня собираются, потом прикончат похоже, все к тому идет. Значит, говоришь не может быть у Меньшикова дел с… ой, етить вашу мать! — выругался Иван от страшной боли пронзившей тело.
— Еще парочку разрядов нашему несговорчивому другу, — махнул рукой магистр. — Волгин, разряды будут усиливаться, пока не помрете. Мне наплевать, что там думает Меньшиков на ваш счет. Поймите, что попали в безвыходное положение — либо вы целиком на нашей стороне, либо покойник? Альтернативы нет!
— Какого черта? — прохрипел Иван, стараясь оттянуть следующий разряд. — Повежливее нельзя?
Как здорово получилось в прошлый раз, когда таким же током пытали графа Вельде. А теперь дело — табак, куда не кинь, всюду клин. От себя не убежишь и раньше времени не помрешь, не позволят раньше времени сдохнуть. Так что гореть тебе, Ванька, на адском огне еще при жизни.
— Повежливее? — осклабился магистр. — Рассказывай все по порядку — каким образом научился своему умению, что для этого нужно, можешь ли других научить? Молчишь? А туда же — повежливее. Еще разряд нашему гостю! — приказал он подручным.
Щелкнула кнопка, дикая боль прошила Ивана от пяток до макушки, тело готово было вырвать ленты вместе с креслом из основания, все мысли вымело из сознания Ивана, остались только боль и лютая ненависть к мучителям.
— Чтоб ты сдох, сволочь — то ли заорал, то ли прошептал Иван в кровь искусанными губами.
В тот же момент боль отпустила. И увидел Иван себя вроде как со стороны. Вот он сидит в кресле, опутанный лентами, как муха паутиной. Тело его слабо подергивается от разрядов тока, но голова безвольно свисает, а из уголка рта слюна стекает. Кто-то командует «Прекратить, он же сдохнет раньше времени, остолопы!» Лаборант щелкает клавишей и тело Ивана перестает дергаться, безвольно повиснув на ремнях.
Магистр подбегает к Ивану, трясет за плечи, запрокидывает голову, отодвигает веко, пытаясь разглядеть зрачок. Бьет Ивана по щекам наотмашь, но тот ничего не чувствует, потому что… помер. Понимание приходит к Ивану спокойно, без надрыва и страха, словно что-то завершилось в жизни и начался новый этап.
— Из земли вышли, в землю и уйдем, на все воля Господня, — думалось Ивану. — Теперь я вроде как душа? Могу лететь куда захочу. А куда я хочу, вверх или вниз? Может к Люське слетать? А к чему? Она ж меня не увидит. Тогда полечу, куда глаза глядят, — решил он все с той же отрешенностью.
Видеть собственное безжизненное тело ему не хотелось, душа требовала какой-то другой гармонии, красоты и покоя. Слюнявый труп в кресле смущал душу болезненным уродством. От того мертвое тело земле и приедается, что нет в нем живой красоты и нет в нем души. К богу нужно приходить без земной обузы.
— Лететь прочь, а там разберемся, — Иван взмахнул невесомыми руками, словно птица крыльями, не зная как, собственно говоря, должна летать душа.
Но в тот же миг потащило его совсем в другую сторону, все померкло перед глазами, в нос ударил противный запах нашатыря. Иван оглушительно чихнул и открыл глаза.
— Очнулся, родненький! — искренне обрадовался магистр. — Что же ты, братец, нас так пугаешь? Мы уж подумали карачун хватил. Видишь, что получается, когда по глупости в молчанку играют. Раз и помер. А кому это надо? Ты же молодой, полный сил и здоровья, еще жить да жить! Давай уже, братец, решим нашу маленькую проблему ко всеобщей радости и расстанемся друзьями.
Магистр заботливо вытирал лоб Ивана мокрой салфеткой и почти мурлыкал у него над ухом, словно не палач жертву пытал, а добрый дедушка проказливого внучка уговаривал не безобразничать.
— Какая же ты сволочь, — подумал Иван, с ненавистью глядя в подернутые фальшивой добротой глаза магистра.
Он с такой силой пожелал магистру испытать те же самые страдания, что ничуть не удивился, когда тот рухнул и задергался в конвульсиях.
— Что, понравилось? — с трудом растянув в улыбке распухшие губы, поинтересовался Иван.
— Кх… кхак… ты это делаешь? — глядя на Ивана с ненавистью и страхом, прошипел магистр.
— Добавить? — злорадно спросил Иван, смекнувший, что только что он обрел новое умение.
Получается, что можно передать другому человеку свои ощущения, как его собственные. Более того, можно придумать эти ощущения и враг будет сражен изнутри.
Иван постарался детально воспроизвести недавний проброс боли. Он тужился, пыжился, надувал щеки, желал магистру самых страшных мук, но ничего особенного не происходило. Магистр, очухавшийся от странного нападения, неловко вскочил на ноги и отошел подальше от Ивана, наивно надеясь, что расстояние ослабит силу воздействия.
— Еще раз попробуешь сделать такое, я тебя просто пристрелю, гаденыш! — предупредил магистр, выхватив из кобуры бластер и нацелив его в голову Ивана. — Ты один и пусть твоя дурацкая тайна умрет вместе с тобой! Думаешь, испугал? Решил, что ты самый сильный? Ну, чего смотришь? Или говори свою тайну или я стре…
Не успев закончить фразу, магистр схватился за голову и рухнул как подкошенный, словно на него свалилось нечто увесистое. Упал и не дышит, не притворяется, не шутки шутит, потому как из носа и ушей кровь идет. Уже лужа небольшая набежала — был магистр живой и помер в одночасье. А всего-то Иван представил, как на магистра падает плита перекрытия.
Плиты не было, но магистр, судя по реакции, в точности испытал все, что в таких случаях должно испытать жертве. Не было плиты, ничего ему на голову не падало, всего-навсего картинка в голову пришла, а он возьми и поверь в нее. То ли воображение у магистра богатое, то ли сила Ивана безмерная. Сам ли научился или бог помог? Это нам неизвестно, но факт лежал на полу мертвее мертвого и оживать явно не собирался. Только не время успехам радоваться, не у тещи на блинах и не у речки с удочкой.
Но странность одна свербела в мозгу Ивана — магистр же никогда не пробовал травы Аливандера, стало быть не мог Волгин в его сознание попасть ни при какой погоде, а попал, да еще как попал! Получается, что и трава тут ни при чем? Странная мысль, жаль додумать ее некогда.
— Торопись, Ванька, пока тут вся братия не сбежалась, — шептал он себе под нос.
Охранники и лаборанты сбежались к магистру, лицо ему отирают, по щекам бьют, никак поверить не могут, что магистр, только что бывший живее всех живых в одночасье помер. Суета долго не продлится, смекнут они кто причиной в том быть может. Сделают они правильные выводы и снесут Ивану башку. Даже самые важные секреты, став губительными для своих хозяев, заслуживают немедленного уничтожения.
Так что нужно спешно отправлять подручных вдогонку за хозяином. И нечего их жалеть, одно слово варги — сколько варга не корми, он от того добрее не станет. Но как Иван не старался проделать подобное с охранниками, ничего не получалось, не хватало какой-то мелочи, маленькой, но очень важной детальки, без которой Ивановым усилиям грош цена. В чем разница, что было тогда и чего нет сейчас? Думай, голова, думай, шапку куплю…
