— Да, месье Верн, — я посмотрел на часы, — извините, дела. О литературе мы с вами так и не поговорили, только о политике, и о женщинах. Ничего не поделаешь, у нас русских и французов это общая национальная черта. Кстати, месье, вы еще не летали на вертолете?
— Не довелось, месье Тамбовцев, — отрицательно покачал головой Жюль Верн, — Хотя мне очень бы хотелось.
— Тогда, месье Верн, — сказал я, — позвольте вас пригласить сегодня вечером, на воздушную прогулку над Константинополем. И еще, адмирал Ларионов просил вам передать, что готов подарить такому замечательному писателю как вы, любой дом из тех, чьи хозяева уже никогда не вернутся в Константинополь. Как вы понимаете — на войне, как на войне. Прекрасные дома стоят в запустении, и ждут новых хозяев.
— Я с удовольствием принимаю ваше предложение, месье Тамбовцев, — сказал Жюль Верн, поднимаясь из-за стола, — я давно мечтаю о воздушной прогулке. Я уже летал на воздушном шаре, но тут впечатления должны быть куда острее. А над предложением вашего адмирала мне нужно подумать, уж слишком оно неожиданное.
— Думайте, — я тоже встал из-за стола, — это предложение пока еще остается в силе. А сейчас, позвольте проводить вас до выхода из дворца. Встретимся вечером, на этом же самом месте.
6 июля (24 июня) 1877 года. Утро. Константинополь. Дворцовый комплекс Долмабахче. Мобильный госпиталь МЧС.
Подполковник медицинской службы Игорь Петрович Сергачев.
(Записки военно-полевого хирурга)
Недаром в народе говорят: «Глаза боятся — руки делают». Постепенно мы довели до ума наш мобильный госпиталь, и он начал работать четко, как часы. Конечно, во многом в этом заслуга нашего коменданта, Дмитрия Ивановича Никитина, и его правой руки — Аристидиса Кириакоса. Не знаю, что бы я делал без них.
Поток раненых понемногу стих, я нам теперь приходится чаще заниматься такими прозаическими делами, как, лечением инфекционных и хронических заболеваний, оказанием помощи при травмах, и родовспоможением. Теперь к нам прибывают больные со всех концов Югороссии. И даже из-за ее границ.
Хитрые греки начали даже привозить для нас пациентов из малоазийских островов, вроде Хиоса, и из материковой Греции. А так же из Одессы и Крыма. Мы не отказывали никому, но, греки, зарабатывающие на этом «больничном туризме» неплохие деньги, со временем могли бы забить весь наш госпиталь подобными «туристами», не оставив коек для самих жителей Константинополя. Да и запасы медикаментов у нас были не бесконечными. Надо было искать какой-то выход из создавшегося положения.
Я доложил обо всем Дмитрию Ивановичу Никитину и своему однокласснику, Шурику Тамбовцеву. Проблема была серьезная, и для ее решения они созвали «военный совет». На нем я изложил свою точку зрения. С одной стороны, негоже отказывать людям, нуждающимся в медицинской помощи. С другой стороны, нас вскоре может просто захлестнуть поток «больничных туристов». Как быть?
Аристидис Кириакос озвучил точку зрения греков. Дескать, у них у всех хорошо развиты родственные связи, и отказывая в помощи племянникам, кузенам и прочим своякам, мы обидим его земляков. Но, с другой стороны, он согласился с нами, что госпиталь — не резиновый, и запас лекарств — не бесконечен. Аристидис внес предложение — заняться обучением местных медицинских кадров, и наладить производство медикаментов.
— Но для этого нужны деньги, и немалые, — возразил Никитин. И предложил брать плату за лечение (разумеется, достаточно умеренную), и на эти средства финансировать работу медучилищ и строительство фармацевтических фабрик.
У меня возникла идея открыть специализированную медицинскую клинику, в которой могли бы лечиться «сильные мира сего», которые болели и нуждались в лечении так же, как и простые смертные. Достаточно вспомнить — сколько коронованных особ умерло от туберкулеза, воспаления легких, менингита и осложнений после неумело проведенного хирургического вмешательства. Наши врачи вполне могут лечить многие болезни, в этом мире считающиеся неизлечимыми, или с большим трудом поддающимися лечению. А сколько можно заработать денег на косметических операциях?! Княгини, герцогини и прочие дамы высшего света готовы будут выложить любые деньги для того, чтобы выглядеть моложе. Вся полученная прибыль от такой спецклиники пойдет в казну Югороссии. И из этих денег можно будет финансировать обучение медработников и строительство больниц, поликлиник и фельдшерских пунктов.
Моя идея прошла на ура, и Тамбовцев обещал сегодня же доложить о ней адмиралу Ларионову. А я с Никитиным отправился к себе, на ходу решая насущные вопросы работы мобильного госпиталя МЧС.
И тут произошла встреча, потрясшая меня до самой глубины моей души. С парохода, прибывшего очередным рейсом из Одессы, вместе с прочими пассажирами сошел на пристань пожилой мужчин с небольшой седой бородкой и усами, и огромной лысиной. Лицо его показалось мне знакомым. Я точно помнил, что где-то я его видел, но вот где?
И тут меня словно ударило током! Господи, так это же Николай Иванович Пирогов! Чтобы понять — что значит Пирогов для военных медиков, можно представить себе встречу математика с Эвклидом или Декартом, физика — с Архимедом или Ньютоном, или астронома — с Коперником или Кеплером.
Из истории я помнил, что Николай Иванович в это время безвылазно находился в своем имении «Вишня» неподалеку от Винницы. Правда, в нашей истории, в октябре 1877 года он, по просьбе императора Александра II, отправился на фронт, где лично прооперировал десятки раненых русских и болгарских воинов. Несмотря на свой возраст, он на бричке и санях проехал более 700 км, посетив два десятка госпиталей и полевых лазаретов.
— Добрый день, Николай Иванович, — поздоровался я с великим хирургом.
Пирогов внимательно посмотрел на меня своими прищуренными добрыми глазами, приподнял в знак приветствия шляпу над головой, и сказал,
— Добрый день, господин… — он замялся, — не имею чести быть знакомым с вами. Во всяком случае, вы не были не моим пациентом, ни моим учеником. Во всяком случае, и тех и других я всех помню в лицо.
— Позвольте вам представиться, — я непроизвольно встал по стойке «смирно» перед Пироговым, — Сергачев Игорь Петрович, полковник медицинской службы, начальник госпиталя МЧС Югороссии. По медицинской профессии — ваш коллега — хирург.
При этих словах лицо Пирогова засияло, многочисленные морщинки разгладились. Он схватил мою руку и радостно затряс ее.
— Игорь Петрович, вы-то мне и нужны! — воскликнул Пирогов, — я приплыл из Одессы для того, чтобы своими глазами увидеть ваш чудо-госпиталь, о котором ходят удивительные, прямо таки фантастические рассказы!
— Николай Иванович, — сказал я, — для меня огромная честь быть вашим гидом. Я покажу вам все, что есть в нашем госпитале, и познакомлю с нашими врачами и медперсоналом.
Несколько часов я водил Пирогова по нашему госпиталю, рассказывая о каждом его отделении, и демонстрируя великому хирургу медицинскую технику XXI века. Николай Иванович был в восторге от увиденного. Он с восхищением смотрел на аппарат «искусственное сердце», не веря, что он может, пусть и временно, заменить пациенту его родное сердце. То же самое испытал Пирогов, когда мы показали ему аппаратуру для искусственной вентиляции легких, рентгеновский аппарат. Он с изумлением смотрел, как с помощью аппаратуры УЗИ наш медик определяет положение плода у беременной и даже его пол. В хирургическом отделении Николай Иванович посмотрел, как проводится операция по резекции желудка. Как настоящий «маэстро скальпеля», он оценил мастерство нашего врача, первоклассную медицинскую технику и возможности, позволяющие делать просто фантастические по тому времени операции.
