Книга Стальной Лабиринт, страница 25. Автор книги Александр Зорич

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Стальной Лабиринт»

Cтраница 25

Сердце Константина пронзила острая жалость, и он растроганно приобнял брата.

Хрупкий, беззащитный Кеша вдруг показался ему… мужчиной-цветком, мужчиной-бабочкой. Наступит студеное октябрьское утро, и бабочка-цветок уже не сможет никуда упорхнуть…

С банкета семейство Растовых уехало рано — отцу, теперь уже не заму, а Директору Тяжелой и Специальной Промышленности, предстояло держать речь перед ВГС — Высшим Государственным Советом.

Константин, вздохнув со стыдным облегчением, пошел догуливать.

Из остатка той праздничной ночи он запомнил немногое: черные дубы в саду имени Тараса Шевченко, он сидит на лавочке возле фонтана, а с его белой рубашки и форменных брюк на неумолимо сереющий к утру асфальт капает вода.

Слева — его закадычный друг Тема Перчик, справа — сосед по общежитию Юлик Найденко, а с Юликом — две официантки из «Очага поражения», имена которых неразличимыми соринками теряются в пене тех дней. Официантки нестройными голосами выводят: «Каким ты был, таким ты и остался…» Юлик громко икает.

«Ну вот я и офицер бронетанковых», — проносится в голове Растова. А со стороны каменной громадины Университета к их компании неторопливо приближаются двое в милицейской форме, и в старых каштанах очумело орут соловьи.


Константина Растова распределили в 1-ю гвардейскую танковую дивизию, более известную как Кантемировская. Это стало неожиданностью. Правда, только для самого Константина.

Никто из его друзей-приятелей не выказал даже тени удивления, узнав эту сногсшибательную новость.

— Ну, ты же Растов, а не какой-нибудь Пупкин, — понимающе подмигивал Тема Перчик (ему был приказ — в Тремезианский пояс).

— Кто бы сомневался! — закатывал глаза Юлик Найденко, его пунктом назначения стала далекая планета Екатерина.

Кантемировская дивизия квартировала в Подмосковье, в знаменитой Кубинке. И служили там такие же, как Растов, папины и мамины сынки, родители которых сделали все, чтобы их непоседливым чадам было удобно к ним ездить.

Поначалу Константину в Кубинке понравилось.

Комфорт, опрятные и вежливые люди (в Кубинке говорили — «корректные») и действительно недалеко до Москвы.

Там, в Москве — брат, там кое-какие старые друзья, там, в конце концов, можно случайно встретить даже Нину (что приключилось в его практике лишь однажды, да и то Нина была не одна, а в обществе склонного к полноте товарища, старше ее на поколение; Растов не решился подойти и перебежал на другую сторону улицы).

Но вскоре он понял, почувствовал хребтом: прогуливаясь между постриженными кустами самшита, вдыхая бодрящий аромат настурций — по количеству клумб Кубинка превосходила даже Москву! — он не боец, он не танкист, он — почетный пленник любви своей высокопоставленной мамы. Заложник своей фамилии.

И то сказать! В свете абсолютного и беспросветного Pacem in Terris — мира на планете Земля — реальных боевых задач у Кантемировской дивизии в Солнечной системе нет как не было. Угроза десанта какой-либо агрессивной инопланетной расы в Подмосковье призрачна. Возможность антигосударственного мятежа в России Константин не то чтобы совсем отметал, но почему-то был уверен, что в случае чего обойдутся силами ГАБ, в крайнем случае — привлекут осназ ВКС из Подольска…

Что же касается Конкордии, — а тут сомнения в офицерском корпусе мало у кого имелись: все понимали, кто в Галактике на самом деле Вероятный Противник Номер Один, — то, снова же, Растов трезво отдавал себе отчет: в случае войны с заклятыми зороастрийскими друзьями Кантемировка повоюет в самую последнюю очередь. Если вообще повоюет, а не останется охранять многоэтажные развязки на автострадах Третьего Примосковного Кольца.

Ведь ясно же, что война с Конкордией будет быстрой и победоносной! В день Д+10 десант на Паркиду, Д+12 — генеральное сражение флотов, Д+20 — высадка в конкордианскую метрополию (планета Вэртрагна, система Зерван)… Да Кантемировка еще на транспорты погрузиться не успеет, а расквартированные в колониях Синапского пояса дивизии постоянной готовности уже войдут в клонскую столицу, грандиозный Хосров!

Чему же тогда радоваться? На что надеяться? На перспективу быстрого карьерного роста? Со взвода на роту, с роты в штаб батальона, оттуда — скок в Высшую Академию Сухопутных Войск, а оттуда уже (и навсегда) — в коридоры Главного Штаба СВ?

Ага, держи карман шире! В Кантемировке все молодые офицеры — чьи-то сыновья, племянники, внуки. Отпрыски промышленной меритократии державы, генералитета, ведущих философов и культурологов. Их всех нужно двигать! Именно туда: на роту, на батальон, в Высшую Академию.


Впоследствии, вспоминая те четыре года, Константин никак не мог понять, как же получилось, что он прожил в Кубинке — с ее убаюкивающей, кастрирующей атмосферой летаргического армейского довольства — так долго. Учения, боевая подготовка… Снова учения… Снова боевая подготовка… Отпуск на Сокотре…

Справедливости ради следует сказать, что все эти четыре года Растов добивался нового назначения.

Однако его просьбы в штабе дивизии упорно игнорировали.

Еще бы не игнорировать, когда сама Мария Ивановна Растова очень-очень попросила!

Парадоксально, но лишь трагическое исчезновение Кеши — он поехал к друзьям в Крымскую астрономическую обсерваторию, и больше его никто не видел — помогло делу сдвинуться с мертвой точки.

Мария Ивановна слегла с инфарктом, нежданно ослабив хватку на шее старшего сына. И Константин, долго копивший силы для решительного рывка подальше от мертвящей скуки Подмосковья, наконец добился перевода.


Его вызвал к себе генерал Долгов.

— Хорошо. Кубинка тебе не нравится. И где же ты хочешь служить в таком случае? — не скрывая сарказма, осведомился благообразный до карикатурности генерал Долгов, с удовольствием посасывая трубку.

— Хочу в колониальную дивизию. Чтобы реальные задачи, чтобы марши по пятьсот километров! Хочу показать, на что способен! Доказать всем, что учился не зря! — выпалил Константин.

Он действительно всего этого хотел. Хотя от десятков и сотен повторений — устных и письменных — эти важные слова в его восприятии несколько подзатерлись.

— Дурак ты дурак, старшой, — беззлобно произнес Долгов, отворачиваясь к окну, за которым буйно плескал фонтан, копия одного из петергофских. — Не был бы дураком, не строчил бы прошения куда попало. А подождал бы чуток, до следующего года…

— В следующем году мне будет тридцать один, — мрачно сказал Растов, сверкнув глазами. — А я ничего, считай, не видел, кроме унитазов с подогреваемыми сиденьями и стриженых лужаек.

— А мне семьдесят один. И что? Сын в прошлом году родился! — Долгов пожал плечами и невозмутимо продолжил: — Так вот: в следующем году я бы поставил тебя на роту. А так — хрен тебе в сумку и два сбоку, а не рота…

— Но меня же все равно переведут, верно?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация