– Едем!
– Куда?
– Если получится, устроим тебя на учёбу.
– Денег же нет у батюшки…
– Жить и кушать в моём доме будешь, в людской. Макару, дядьке своему, в свободное время помогать будешь. Ежели Нижнюю школу осилишь, не выгонят с позором за лень и тупость, пойдёшь в Верхнюю, специалистом станешь – хоть инженером, хоть архитектором. Только уговор: после учёбы будешь у меня на заводах работать. Пять лет учиться будешь – пять лет отработаешь. А коли десять учиться придётся, то и работать столько же будешь.
Андрей знал, о чём говорил. В Нижней школе обучали год, зато в Верхней определённых границ не устанавливали, и там могли учиться и пять, и десять лет. Тех, кто способности к знаниям проявлял, отправляли на практику за границу за казённый счёт.
Начальник школы оказался на месте. Сначала он и слышать о приёме не хотел, дескать, нет свободных мест, но потом всё же решил устроить экзамен и начал задавать Евграфу задачи по арифметике, устроил ему простенький диктант.
– Сильно ли учиться хочешь, недоросль?
– Очень! – с жаром ответил Евграф.
Ответ Брюсу понравился. Дворянские дети в большинстве своём учиться не хотели. Зачем тратить время, если можно нанять грамотного писаря? Ведь иные недоросли дворянские расписывались с трудом. А для простого сословия это был единственный шанс выбиться в люди, поэтому учились упорно, с желанием и зачастую по оценкам своих знаний превосходили детей дворянских.
– Хорошо, берём. Завтра придёшь с бумагой, чернилами и перьями. Но ежели отлынивать начнёшь – не обижайся, вытолкаю взашей.
Когда Андрей поблагодарил Брюса и они сели в возок, Евграф не мог поверить своему счастью:
– Вот повезло! Благодарствую, барин! Только… – Он вдруг замолчал.
– Договаривай, – взглянул на него Андрей.
– Денег на бумагу и чернила нет.
Андрей достал из кошеля деньги:
– Сходи на торг, купи, что надо. Всех денег не трать. Сходишь на занятия завтра, посмотришь, чем пользуются другие ученики.
– Мне домой сбегать надо, отца с матушкой порадовать.
– Сбегай, но после торга, дело прежде всего.
– Тогда я побегу! – Евграф прямо на ходу выскочил из возка.
Андрей засмеялся, глядя ему вслед, но потом вздохнул: этого хлопчика пораньше бы начать учить!
Дома Макар обеспокоился:
– А где же племянник мой? Не взяли?
– Уговорил я начальство, завтра учиться идёт. А сейчас на торг побежал – за чернилами и бумагой. Жить будет в людской, питание за мой счёт.
Макар упал на колени перед Андреем:
– Благодетель! Не забуду милости твоей, барин, верой и правдой служить буду!
– Встань, Макар! – попытался поднять старика смущённый Андрей. – У меня ведь тоже свой интерес. После учёбы он у меня на заводах работать будет.
– Парень-то способный к наукам. Дьячок его алфавиту научил, так он всё читает: вывески, Библию…
– Посмотрим, как он учёбу в Навигацкой школе осилит. Распорядись насчёт баньки, Макар.
– Всё в лучшем свете сделаю!
Пока топилась банька, Андрей раздумывал. Поехать самому по адресам, что Макар записал, или придумать что-нибудь эдакое, похлеще чугунного крыльца, о чём в Москве долго говорить будут? А ведь, пожалуй, можно себя показать в выгодном свете. Не отлить ли в бронзе родовой герб Романовых, грифона? Бояре да дворяне увидят – обзавидуются. Только где образец взять, да чтобы мелкие детали видны были?
И он поехал к дьяку Пушечного приказа. Уж Алексей Митрофанович подскажет!
– Нет у меня парсуны, нет. А чего ты мучаешься? Есть же Посольский приказ, езжай туда. Постой, а зачем тебе?
– Пока секрет, после узнаешь.
Парсуной на Руси называли цветной рисунок. Позже, в 1722 году, Пётр введёт должность герольдмейстера – впервые на Руси – и назначит за заслуги Колычева Степана Андреевича.
В Посольском приказе Андрея встретили прохладно:
– А зачем тебе родовой герб государя? Может быть, ты кощунствовать будешь?
– Упаси Господь, как у тебя только язык повернулся?
В комнату вошёл подьячий с бумагами, услышал разговор.
– Я его видел, – ткнул он пальцем в сторону Андрея, – вместе с государем.
– Так ты с Петром Алексеевичем знаком? Что же сразу не сказал? – И к подьячему: – У нас парсуна с гербом государя есть, отдай. Только не насовсем, на время.
– Верну! – клятвенно пообещал Андрей.
Подьячий сопроводил его в комнату без окон, зажёг свечу.
– Чего же окон нет? – недоумённо огляделся Андрей.
– Так выцветают краски-то. А в темноте они лучше хранятся.
Андрей чуть по лбу себя не хлопнул. Вот дурень-то, простые вопросы задаёт! Мог бы и сам догадаться.
– Вот, нашёл. Держи.
– Спасибо. А вот там герб чей?
– Да Карлы же, короля свейского.
– А его можно взять? Верну!
– Бери, нам он пока ни к чему.
Андрей забрал оба рисунка. Выполнены они были на шёлке и нарисованы красками, а не выполнены вышивкой.
Дома он засел за работу на два дня, тщательно копируя гербы. Закончив, сравнил детали – вроде бы всё правильно. Не поленился, сам отвёз парсуны в Посольский приказ и поблагодарил подьячего.
Образ будущего литья сложился у него в голове сразу, как только он увидел шведский герб. Первоначально он планировал отлить родовой герб Романовых, но потом идея возникла: внизу, под гербом Романовых, нарисовать герб Карла XII из рода Пфальц-Цвайбрюккененской династии, а может, и шведский герб, который «Тре крунур» – три золотые короны на лазоревом щите. Пётр пока не одержал побед над Швецией, но Полтава и маленькие битвы были ещё впереди.
На Руси Петровской иносказания в скульптурах и рисунках читать умели, и Андрей знал, что и его бронзовое изображение не останется непонятым.
На торгу он купил несколько самых больших листов бумаги и китайскую тушь, почитавшуюся лучшей. Дома склеил листы в один большой, тщательно, с соблюдением пропорций и деталей перенёс родовой герб Романовых, увеличил его. Снизу лёгкими набросками карандаша нарисовал герб Карла. Посмотрел, подумал – нет, не то. Сегодня Карл есть, но после Полтавы он сбежит к османам, а Швеция останется. Он стёр карандашные линии. Делать – так на многие годы.
Карандашом снова нарисовал герб – только уже государства Швеции. Получилось лучше, с перспективой. Он обвёл карандашные линии тушью и только потом нарисовал детали. Смысла раскрашивать рисунок не было, всё равно будет в бронзе, одного цвета. Шведский лев получился немного жалким. Тело мощное, а лежит на спине, и лапы задрал, как нашкодивший щенок. А над ним – грозный грифон, изрыгающий пламя.
