– Негусто.
– Поэтому ваша основная задача выиграть как можно больше времени на установку взрывчатки. Будет лишь одна попытка. Оборудование должно быть уничтожено подчистую.
Капитан произвел в уме кое-какие расчеты.
– Расписание смен патрулей есть?
– Да. Лучший вариант – обойти их.
– А датчики? Отключать?
– Слишком долго, – покачал головой Батта. – Лучше проскользнуть мимо.
– Что они собой представляют?
– Это модель ЭО-02. Устаревшие морально и технически, радиус сканирования не превышает пятнадцати метров. Видите, охрана даже не смогла установить их так, чтобы они перекрывали все пространство.
– Я заметил слепые пятна.
– Понимаете, капитан, это почти то же самое, что оставить открытую дверь в доме, где все ломится от золота.
– Ну, если прибегать к метафорам, то да, – ответил Джнахин, изучая голокарту, пестрящую красными точками.
Кто бы ни ставил датчики, у него явно не хватало опыта. Или мозгов. Или того и другого.
– Как много в лесу животных? – спросил он.
– Животных?
– ЭО-02 не умеют различать движущиеся цели. Им все равно, кто попадает в их поле ответственности – пакон или что покрупнее. И даже человек в броне вызовет ту же реакцию.
Лайдан и его разведка, очевидно, не подумали о таких вещах. СМ находится посреди леса, где может быть много живности, а если так, то эта самая живность наверняка уже не раз попадала под сканер. Фаррел прикидывал, нельзя ли воспользоваться этим обстоятельством.
Майор почесал безукоризненно подровненный висок.
– У нас нет таких данных.
Фаррел пропустил это почти извинение мимо ушей. Теперь он понимал, что от куратора многого не добьешься.
Увы.
– Ладно… Мне приходилось заниматься такой работой и не раз. Иногда месяцами сидишь в какой-нибудь дыре, следя за сохранностью периметра. Развлекаешь себя чем можешь, пока начальство не видит. Пытаешься не рехнуться от безделья. Сначала ты начеку, потом начинаешь уставать и злиться, что ничего не происходит, потом заставляешь себя честно выполнять свою работу, но делать это все сложнее. С каждым днем твоя мотивация тает. В конце концов ты плюешь на бдительность и ждешь, когда окончится твой контракт или смена. – Фаррел поднял глаза, чтобы посмотреть на эмадинца. – Понимаете, о чем я, майор?
– Кажется, – облизнув пересохшие губы, ответил тот.
– Вы работали в поле?
– Да. Не на войне, увы, но имею опыт.
– Занимались наружкой?
– Бывало.
– Тогда вы понимаете, о чем я, – сказал наемник. – Сколько времени охрана на объекте?
– По нашим данным, не меньше четырех недель.
– Сменялись?
– Костяк группы нет.
Вокруг глаз Джнахина резче обозначились морщинки-лучики.
– Отлично. Именно сейчас эти парни находятся на стадии «да-пошло-оно-все». Их бдительность уже притуплена, вероятно, группу подтачивают дрязги. Если у них хороший командир, он сумеет остановить разложение коллектива, но если так себе, дисциплина будет падать. Особенно если отряд набран из тех, кто друг с другом раньше не работал. Что-нибудь известно об этом?
– Нет. Но мы знаем, кто командир. – Лайдан Батта вывел на голограмму изображение человека. Фаррел вгляделся в его лицо, хорошо видное из-под отодвинутого забрала. Броня наемника не была новой, но крепкой и функциональной.
– Мне он неизвестен. – Джнахин испытал некоторую досаду. – Во всяком случае, он не хибо.
– Да. Наш агент определил, что, возможно, он с Мэйди, хотя выговор может быть поддельным.
– Каков он?
– Жесткий, мрачный, неразговорчивый. Не лезет не в свое дело.
– В смысле?
– Наш агент никогда не видел, чтобы он понукал рабочих или качал права, разговаривая со специалистами, которые занимаются оборудованием. Его вотчина – охрана объекта. Остальное он игнорирует.
– Он профессионал. Имя?
– Выяснить не удалось. Подчиненные зовут его капитан или, между собой, Жженый.
Фаррел пытался вспомнить, мог ли он слышать это прозвище. Оказалось, мог, но наемники, которым оно принадлежало, были совсем другими, некоторые даже нелюдьми, а некоторые уже мертвыми. Джнахин всмотрелся в лицо капитана. Так или иначе, а этот Жженый обещал быть крепким орешком.
Эмадинец ждал от Фаррела развернутой оценки.
– Так что нам, по-вашему, ждать? – наконец спросил Батта.
– А что ваши данные говорят об отношениях между солдатами?
– Ничего. У нас не было времени это выяснить, наш агент с риском для жизни вылавливал сведения о объекте. Дважды он едва не провалился. Теперь мы и вовсе ничего не знаем.
– Данные воздушной разведки?
– Она дает только общую картинку.
Джнахин потер лоб.
– Если действовать отрыто, моя группа столкнется с вооруженным сопротивлением полусотни бойцов. Это слишком много. Я не могу с уверенностью сказать, что одержу победу. Даже если исходить из оптимистических оценок, бой затянется на несколько часов. Но их у нас нет. Противник вызовет подкрепление, которое выбьет из нас дух. Бежать по земле будет некуда, быстро эвакуироваться не сумеем. Следовательно – этот вариант отпадает.
– Остается скрытое проникновение. – Майор, наконец, уселся за стол напротив Фаррела. – Наш план предполагал быстрое устранение патрулей, проход через безопасную зону. Тут ваша группа воспользуется «окнами». Дальше вы оказываетесь на объекте, закладываете взрывчатку и быстро уходите тем же путем. Как только ваши бойцы покидают зону поражения, вы активируете заряды.
Фаррел покачал головой.
– Нет. Тогда мы не можем устранять патруль. Это очень быстро заметят.
– Резонно.
– Я буду действовать по обстоятельствам, – сказал капитан, подумав. – Если мне позволена такая свобода.
Лайдан Батта ответил не сразу. Взвешивал «за» и «против», пытаясь просчитать последствия. Вероятно, у него оставались сомнения насчет лояльности «Секир», и он честно пробовал разрешить их для себя. И еще майор не мог сбросить со счетов Канни Офир.
– Думаю, можно положиться на ваш опыт. Под мою ответственность.
Хибраниец улыбнулся.
– Похоже, подобная работа вам в новинку.
– В некотором роде. Всего вторая военная кампания и первая, где меня наделили такими полномочиями.
– Большой шаг, да?
– Еще какой. Руководить спецоперациями такого уровня – это, прежде всего, большое доверие.
– Тогда не слишком ли смело? Брать на себя ответственность? Я могу оказаться жуликом, предателем. Или моя группа провалит задание.
