Сегодня кто-то высоколобый и, вдобавок, высоко сидящий, послал на верную смерть группу лаборантов-новичков – опытные ученые, знающие Зону, так бы себя не вели. Зачем послал? А хрен его знает зачем. И вряд ли узнать получится. Виден был только результат, простой и безыскусный, без киношного саспенса. Были люди – и нет людей. Черные пятна копоти на земле вскоре развеет ветер, дождь смоет остальное, и только взгляд опытного сталкера сможет определить, что случилось на том проклятом месте несколько дней назад. Сможет. Но не определит. Потому что не суются опытные сталкеры на «танковое поле»…
– Хорош тебе, – грубовато произнес Снайпер. – Совсем загонишься. Они знали, на что шли, когда костюмы одевали и винтовки брали в руки. И еще раньше знали, когда контракты подписывали. Так что ты к этому непричастен.
– Все мы причастны, – криво усмехнулся Шухарт. – Каждый из нас. Это от полицейских, военных, судей отбрехаться можно, хотя бы чисто теоретически, для себя – мол, я ангел, а вы все жабы навозные. Но перед самим собой не отмажешься. Все мы, кто по Зоне шатается, кто арты из нее таскает, садится из-за нее, детей делает… других. Это ж мы ей рекламу создаем, это ж из-за нас сюда другие лезут, начитавшись в газетах, в телевизорах насмотревшись, в Интернетах просветившись. И гибнут здесь из-за нас. Мы как свет в гребаной лампочке, который с виду прям счастье бесплатное, приходи и бери сколько утащишь. На деле же смерть это. И грязь…
– Все так и есть, – пожал плечами Снайпер, швырнув очередную гайку в подозрительную рябь на луже. – А жизнь это вообще в большинстве случаев грязь, после которой наступает смерть. Причем у всех, без исключения, что у миллионеров, родившихся с золотой ложкой в одном из природных отверстий, что у таких, как мы. И от человека зависит, вездеход он или развалюха, которой в ту грязь лучше вообще не соваться.
– А ты, значит, вездеход? – кивнул Шухарт. – Весь такой непробиваемый супермен, который прет по жизни вперед, и все ему по фигу?
Снайпер остановился и посмотрел на спутника. И такую тоску в его взгляде Рэдрик увидел, что немедленно заткнулся и пожалел о сказанном, вылетевшем на эмоциях от только что увиденного.
– Везучий ты, – медленно произнес русский сталкер. – Переживать еще можешь по поводу чьей-то смерти. И семья у тебя есть, ради которой готов жизнь отдать…
Он не договорил и пошел себе вперед, по прямой, без гаек, которые, как и Шухарту, в общем-то, не особо и нужны ему были, так разве что, проверить собственные ощущения. Рэду от его спины, слегка согнутой под тяжестью рюкзака, аж как-то не по себе стало. Дошло – все, что у него порой вырывается наружу, как лава из жерла вулкана, у этого парня внутри перегорает, медленно и мучительно. Страшно это, наверно. И больно. Потому что он не супермен ни хрена, а живой человек, который в своей скорлупе замкнулся от всего мира, и идет по грязи прямой дорогой к собственной смерти. И по фиг ему, когда она наступит, сейчас или завтра. Потому что ему, в отличие от Шухарта, реально незачем жить.
– Стоять, – тихо произнес сталкер.
Снайпер остановился, развернулся. В его глазах промелькнула искра удивления.
– Это ты мне?
– Ага, – зло сказал Рэдрик. – Вот что я тебе скажу. Ты эту хрень свою брось. Не может быть, чтоб у нормального мужика не было существа на земле, за которого он в горло готов любому вцепиться. И нечего в себе человеческое хоронить. Ты живой, понял? А не могила, в которую мертвечину сгрузили и закопали.
Снайпер поморщился.
– Ты это… Не надо. Я сказал, что тебе помогу – значит, помогу. И всё. Потом разойдемся краями, как в море корабли, и забудем друг о друге. А в душу не лезь. Моя она, и нечего тебе там делать.
– А то что? – поинтересовался Шухарт.
– А то могу в морду дать.
– Ну, попробуй, – окрысился Рэд. – Может, хоть человеком себя почувствуешь, а не живым трупом…
Это оказалось быстрее, чем он ожидал. Секунда – и три метра, разделяющие сталкеров, оказались покрыты одним прыжком. Кулак летел прямо в лицо Шухарта, и он лишь чудом ушел от удара. Чисто на рефлексах, полученных еще в подростковых драках, когда пацаны-тинэйджеры сходились на пустыре в конце Горняцкой улицы биться район на район. И на тех же рефлексах со всей дури саданул Рэд противнику локтем в живот.
С учетом искусственных волокон, усиливающих динамику движений, получилось душевно. Снайпера согнуло на вдохе. Рэдрик тут же занес было руку для второго удара в сочленение края шлема и бронированного воротника, дожидаясь, когда цель опустится достаточно низко, чтоб точно ударить, куда наметил… но тут она резко сместилась вперед.
Удар шлемом в грудь был не особо сильным, больше тяжелым, нанесенным всей массой тела, отчего Шухарт не удержался на ногах и рухнул на спину. Пока летел, хотел извернуться – не получилось. Только сгруппировался маленько, по привычке сберегая затылок от удара об землю, хотя это не особо и нужно было в бронекостюме. И тут же по факту приземления получил удар предплечьем в кадык.
Не было бы горло защищено броневоротником с амортизирующей подкладкой, кирдык бы настал тому горлу. А так Шухарт лишь захрипел, да в глазах слегка помутилось. Что, впрочем, ничуть не помешало ему резко встать «на мостик», сбросив с себя тяжелого противника. И даже вскочить на ноги получилось, и в боевую стойку встать, хотя больше хотелось кашлять, отплевываться и мотать головой, прогоняя пелену, нависшую перед глазами.
Снайпер стоял напротив, тоже со сжатыми кулаками, правда, слегка согнутый – по ощущениям, в «солнышко» ему Рэд попал нормально. Это удар пули умный костюм распознает и распределяет по всей площади. А тупой удар, неопасный для жизни, доводит до хозяина на уровне обычного болевого ощущения – мол, не надо оно тебе, спасайся, пока не поздно. И если бить точно в болевые точки, можно, по идее, ненадолго вывести из строя врага, одетого в суперкостюм. Только кто ж на реальной войне будет драться с противником на кулаках?
Рэд поднял забрало шлема, кашлянул пару раз, прочищая горло, сплюнул вязкую слюну.
– Значит, душа у тебя все-таки есть, – произнес он. – Значит, не все потеряно.
– Насчет не все потеряно – аналогично, – слегка сдавленным голосом произнес Снайпер. – Только в твоем случае, если эмоции зашкаливать не будут, так вообще отлично. Кстати, думаю, то, что сейчас произошло, нам обоим нужно было. Чисто для обмена опытом. Драться учился где?
– На улице, – сказал Рэд, кашлянув еще раз, чисто для проверки, все ли в порядке со слегка помятой дыхалкой.
– Самая лучшая школа рукопашного боя, – кивнул Снайпер. – Когда твоей шкуре все уязвимые места голыми кулаками простучат, сразу доходит, что к чему. Намного лучше получается научиться реальной драке, чем в перчатках. И быстрее.
– Это точно, – согласился Рэд. – В общем, поговорили по душам, и хорошо. Даже как-то полегче стало.
– Не без этого, – отозвался Снайпер. – Только после удара в «солнышко» лучше сразу второй рукой сверху бить, не дожидаясь, пока противника как следует скрючит. Если удар поставлен, его по-любому согнет, так что если в себе уверен, бей сразу «низ-верх». Японцы называют этот прием «заходящее солнце».
