А прямо перед сталкерами, в полумиле от холма, раскинулась территория огромного заброшенного завода.
До того, как его поглотила Зона, это было гигантское предприятие, на котором работали три четверти мужского населения Хармонта. Оно и сейчас было величественным, тоскливым в своем великолепии, словно труп древнего динозавра. Полуразрушенные коробки цехов, напоминающие фотографии времен Второй мировой войны… Гигантские кауперы, похожие на зачарованных великанов, закованных в ржавую броню… Цепочка открытых грузовых вагонов, застывшая возле конусообразных куч желтой породы… И повсюду рельсы, рельсы, рельсы, во всех направлениях перечеркивающие территорию старого завода.
– О как! – сказал Снайпер. – А ваши инопланетяне знали, где устраивать свой пикник. По ходу, их на радиацию тянет, как нас на свежий лесной воздух.
– Не понял, – произнес Шухарт.
– А что ж тут непонятного? – пожал плечами русский. – Это завод по переработке урановой руды, рядом с ним – город, обеспечивающий предприятие рабочими руками. Очень мне все это Чернобыльскую атомную электростанцию напоминает, и Припять рядом с ней. И катастрофу на той ЧАЭС, причины которой так никто толком и не объяснил, хотя многие пытались.
Рэдрик аж зажмурился от осознания аналогии. Человек ко всему привыкает. Когда с детства живешь на помойке, как-то и не особо задумываешься о причинах такого существования. А тут приходит человек с другого конца планеты со свежим взглядом, и сразу видит то, на что у тебя глаз давно замылился. Как говорится, со стороны виднее. Ну ходил отец на завод, работал как все. И что пацану за дело, какую продукцию тот завод производит? Да и большинству жителей на это плевать было. Есть работа – и спасибо, у многих в Америке ее нет и не предвидится, в вагончиках тусуются, словно крысы в мусорных баках. А тут дома, квартиры, премиальные… Радиация это ж не голод, и не пустота в кармане, ее не ощущаешь, пока не накопится у тебя в теле критическая доза и не даст о себе знать… Но ведь люди и просто так, ни с того ни с сего болеют и умирают, а тут – деньги, жилище, стабильная зарплата. Даже если и знал кто, молчали, потому что доллар – видимый, настоящий, осязаемый – всегда перевесит невидимую смерть… Так, может, не только Зона виновата в мутациях? Может, копилось оно десятилетиями в генах хармонтцев, а Посещение лишь катализатором той заразы стало, запалом, толчком, благодаря которому и выплеснулось наружу все накопленное?..
Размышлять – дело полезное. Мозги развивает, воображение подстегивает. Давно известно – качать надо не только мускулы. То, что внутри черепушки находится, тоже тренировать надо. Главное, чтобы думы об устройстве мира и воспоминания о прошлом делу не мешали, потому как всему свое время. Вон из пролома главного корпуса дымок черный выползает, крадется вверх по стене, стелется, словно пытается незаметным стать. Но не получается у него, на фоне мертвых зданий любое движение хорошо заметно.
– Там рвануло, – сказал Шухарт. – И, думаю, это как-то с «Бродягой» связано. То ли взорвал его кто, то ли сам лопнул от натуги, чего ему давно все хармонтцы от души желали.
– Все может быть, – философски заметил Снайпер. – Пошли, посмотрим что ли.
* * *
С холма сталкеры спустились относительно быстро. Обоим чутье подсказывало, что с этой стороны завода путь чист – по местным меркам конечно. Старая, большая, ленивая «комариная плешь», обросшая по краям отходами собственной жизнедеятельности, что лежала на пути к заводу, не в счет. Такую аномалию и новичок обойдет без промеров. Малый «электрод», задиристо потрескивающий слева, тоже не опасен, если, конечно, ты не пьян вдрабадан и ничего вокруг не видишь. В общем, быстрым, но осторожным шагом минут за десять добрались до полуобвалившегося бетонного забора, что некогда неодолимой преградой окружал секретный объект.
Прошли через ближайший пролом, свободно, словно через ворота без створок, – и замерли, пораженные невиданным зрелищем.
В воздухе резко пахло озоном. Гигантские «электроды», в изобилии разбросанные по территории завода, двигались. Причем не хаотично, а словно кто-то управлял ими, выстраивая вокруг главного корпуса завода непреодолимую линию электрических разрядов. Меж «электродами» еще наблюдались разрывы, но уже сейчас понятно было, что еще пара минут – и эти дыры закроются, замкнув вокруг главного заводского корпуса ограждение из потрескивающих белых молний толщиной в руку каждая.
– Туда, – не раздумывая произнес Снайпер, бросаясь в сторону ближайшего разрыва.
«Твою мать, это ж верная смерть!» – пронеслось в голове Шухарта, но мысль свою он не озвучил. И не потому, что не успел. Просто если решился на что-то, надо идти до конца. А думать и озвучивать мысли насчет того, что, может, не надо этого делать, лучше потом. После того, как все сделано. Если, конечно, будет чем думать и озвучивать.
Они успели. За их спинами раздался треск – это сомкнулись разряды двух огромных «электродов». В воздухе уже не просто пахло озоном, как во время хорошей грозы – все пространство вокруг постепенно заполнялось голубоватым газом, отдающим хлором. Снайпер закашлялся и прикрыл рот рукавом:
– Быстрее!
Теперь выход был один – бежать в главный корпус, одна из стен которого была неслабо разрушена, того и гляди, крыша обвалится. Но выбирать не приходилось, и оба сталкера рванули вперед, к пролому, по краям которого угрожающе торчали обрывки ржавой арматуры. В мрачный полумрак огромного цеха, откуда вновь слышалось гудение.
Но на этот раз не один «Бродяга Дик» раскручивал невидимую шарманку. Впечатление было такое, будто несколько гигантских вентиляторов включили одновременно, и сейчас они медленно раскручивали свои лопасти, набирая обороты. И от этого гудения как-то сразу нехорошо стало внутри. Будто все кости скелета завибрировали, того и гляди сейчас рассыплются, и стечешь вниз однородной массой, словно в «ведьмин студень» с головой окунулся…
Словом, организм настойчиво, на уровне первобытных инстинктов, требовал бегства из этого проклятого места. Страшно ему было, никогда он раньше такого кошмарного ощущения не испытывал. Но хозяин организма не двигался с места. Как вбежал в цех – так и замер на месте, не в силах отвести взгляда от величественного зрелища.
Через проломы в крыше цеха лился тусклый солнечный свет, рассеянный перекрытиями, но при этом вполне позволяющий разглядеть происходящее.
Прямо над кучами мусора, наваленными на полу, над ржавыми станками и переплетениями труб, дрожал воздух. Словно какой-то волшебник поставил вертикально нереально прозрачное озеро и одновременно швырнул в него три огромных камня. От центров невиданных аномалий расходились круги, а из них самих лезло наружу нечто, напоминающее бесформенные, черные облака. И в центре этих облаков угадывались очертания каких-то больших предметов, имеющих правильную форму. Предметов, чем-то очень знакомых Шухарту… Та же форма, те же размеры…
– Турбоплатформы… – прошептал Рэдрик. – «Галоши», мать их за щиколотку…
Действительно. То, что лезло сейчас прямо из воздуха, гудя и вибрируя так, что штукатурка сыпалась с колонн, очень напоминало платформы, на которых ученые и лаборанты Института совершали свои походы в Зону. Только уже сейчас можно было понять – эти аппараты были больше институтских раза в два, и не люди стояли за перилами пассажирского отсека. Совсем не люди. Так, бесформенные образования, кляксы в пространстве, угрожающе шевелящие ложноножками, внутри которых явно просматривалось что-то типа ядра. И похожи эти ядра были на четырехконечные звезды…
